Форум » Архив-2 » Salut, c'est encore moi! CC/ГП, G, drama/romance, song-fiction, мини-миди. Для Ira66 на ДР. » Ответить
Salut, c'est encore moi! CC/ГП, G, drama/romance, song-fiction, мини-миди. Для Ira66 на ДР.
Хельга: Название: Salut, c'est encore moi! Автор: Хельга Бета: Ira66 Жанр: drama/romance, элементы song-fiction, мини-миди Пейринг: CC/ГП Рейтинг: G Disclaimer: Omnia mea, mecum porto, чужого не надо Comments: Фик написан в подарок на день рождения для Ira66, любимого соавтора, альфы, беты, музы и очень дорогого мне человека. Огромное авторское спасибо: Княгине - за идею, высказанную в рамках подготовки феста на Cнарри-форуме, ставшую толчком к написанию, братцу Слизеринскому гаденышуи mavis-claire за первое прочтение и комментарии, моим друзьям |Rulez|, Aerdin, S*leserin, Sofias, Meliana_St., Ягодка Волчья, mio moj, Merlinda за поддержку и советы. Отдельное спасибо Aerdin за предложение бетской помощи. Но именинница текст никому не отдала. ;-) От автора-II: перевод песен мой собственный, посему к возможным советам и поправкам с удовольствием прислушаюсь. Чукча, как известно, не переводчик.
Ответов - 16
Хельга: * * * - Нет, мистер Поттер, и не просите! Мадам Помфри строго поджала губы и закрыла перед ним дверь больничного крыла. Не хлопнула, хотя этого следовало ожидать, - именно закрыла, заботясь о покое больных. Поставив твердую и окончательную точку в диалоге. Безумно хотелось грохнуть в дверь кулаком и устроить скандал, но что-то подсказывало, что даже предъяви он сейчас в качестве аргумента живого Волдеморта, упрямая целительница скажет, что за десятки лет работы в Хогвартсе видела кое-что пострашнее. Чертов Снейп! Вот теперь он по-настоящему ненавидел зельевара. Даже ненависть, горевшая в нем, когда он считал Снейпа убийцей Дамблдора, оказалась лишь жалким подобием, бледным оттиском того, что бушевало в его душе сейчас. Этот ублюдок снова спас ему жизнь. * * * Не Снейп ли упрекал его когда-то, что для него не существует запретов? Ну что ж – пусть убедится в этом еще раз. Надо лишь прокрасться к нему, поблагодарить и попросить прощения. И все. И можно будет навсегда забыть про ненавистный горбатый нос, лезущий во все дырки, про сальные лохмы, из-под которых недобро щурятся черные глаза. Забыть про то, как его стащили с постели среди ночи и велели выметаться из башни, прихватив с собой всех «идиотов-гриффиндорцев». Забыть про то, как кто-то рявкнул у него над ухом, и в следующий момент его просто швырнули к стене, а над головой мелькнула вспышка, и ругательство перешло в хрип, заглушенный грохотом рушащейся колонны. Забыть. Вычеркнуть и не вспоминать. В конце концов, отец спас ублюдку жизнь. Ублюдок спас жизнь сыну. Все квиты. Отчего же так тянет в больничное крыло? * * * Длинные коридоры гулки, хочется шарахнуться от любой тени. Теперь, когда он убил Волдеморта, – кажется, поздно начинать бояться ходить по Хогвартсу одному в мантии-невидимке. Но именно сейчас ему страшно. Он задерживает дыхание и старается ступать на цыпочках. И не сразу понимает, что глухие удары – это стук его собственного сердца. Через больничное крыло он идет особенно осторожно. Не хватало, чтобы кто-нибудь из раненых заорал на весь Хогвартс или, что более вероятно, заавадил его на месте. Война вроде бы как кончилась. Но для них она кончится еще не скоро. А для него самого, наверное, не кончится никогда. Еще одна палата в конце длинной общей залы. Заперта. «Алохомора». Едва слышный скрип. Ну да – для него же нет запретов. Он замирает на пороге, потом, опомнившись, прикрывает за собой дверь. Неровное пламя двух свечей, мечущиеся по сводчатому потолку тени. Его посещает неожиданная и совершенно нелепая мысль. Что мадам Помфри не пускала его сюда не только из-за Снейпа, но и из-за него самого. Много раз ему казалось, что мир изменился настолько, что возврата к прошлому уже не будет. Когда Хогвартс-экспресс первый раз отошел от платформы 9 и ¾, увозя его в неизвестность. Когда погиб Сириус. Когда он первый раз поцеловал Джинни. Когда погиб Дамблдор. Когда его оттолкнули авроры, обступая осевшего наземь Волдеморта. Но оказалось, что ощущение, когда мир невозвратно меняется – ни с чем не спутать. Оно прокатывается как волна, оставляя тебя на незнакомом берегу, задыхающегося и почти захлебнувшегося. Помнится, когда Снейп, полностью реабилитированный, вернулся в Хогвартс, он злобно косился на его высокую сутулую фигуру и шипел: «Ничего тебя, гада, не берет». И даже подробнейшее объяснение в письме, заблаговременно отправленном покойным директором Руфусу Скримджеру и обнародованном, - ничего не изменило. Снейп оставался сволочью. Это была аксиома, константа, один из незыблемых законов мира. Который секунду назад рухнул и рассыпался в прах. С тяжелым, глухим стоном лежащего на кровати человека. Нет ничего страшнее недоговоренных заклинаний, недоналоженных проклятий. Их не отменить контрзаклинанием, их действие непредсказуемо, последствия – почти всегда необратимы. «Петрификус Тоталус», предназначавшийся ему, угодивший в… спасшего его Снейпа и оборванный рухнувшей колонной. Паралич. Перешептывания медиков из Св. Мунго и мадам Помфри, которые он сегодня столь невежливо оборвал своим стихийным порывом вломиться к зельевару, извиниться, поблагодарить - и, главное, поскорее забыть о случившемся. Стон повторился. У него не хватало, все никак не хватало смелости взглянуть на лежащего на кровати человека. Он рассматривал флаконы с зельями на тумбочке, ближайший - со снотворным. Надписанный до боли знакомой рукой, с первого класса выводящей под очередным заданием «ни малейшего представления о…». Предмет представлений менялся, но первые три слова – никогда. Стон. Как трудно, оказывается, иногда поднять глаза. Взгляд – тяжелая штука. Тонна, а может и больше, когда надо посмотреть на человека, спасшего тебе жизнь и искалеченного. Которого ты ненавидишь. Вылинявшее казенное одеяло, частое дыхание, голова, запрокинувшаяся набок. Напряженная шея и пульсирующая кожа между ключицами. Стон. Волосы, опаленные каким-то заклятием, вздрагивающие уголки губ. Проще представить себе, что это какой-то другой человек, не-Снейп. Другой человек, оттолкнувший его и лежащий сейчас обездвиженный и беспомощный. Стонущий. Для другого человека эти чувства были правильными. Как только сознание подсказывало, что это – Снейп, жалость превращалась в удовлетворение, сострадание – в издевку. Ублюдок получил по заслугам. Сейчас он скажет ему: «Спасибо, профессор Снейп, извините уж, что так вышло», - а то, что тот спит – уже не его проблемы. Извиниться, поблагодарить, и забыть навсегда. Очередной стон, и храбрость снова куда-то улетучивается. Кажется, именно эти стоны его раздражают. Не дают сосредоточиться, выполнить то, за чем он явился сюда и, наконец, уйти спать. Он смотрит на лежащего мужчину, на неестественно запрокинутую голову. И – осознание-вспышка. Петрификус тоталус. Если в момент наложения заклятия ты зевал, то можешь так и пролежать несколько часов с разинутым ртом, кляня основателей и зверея от боли. Он еще секунду смотрит на закрытые глаза своего бывшего преподавателя. Неожиданно густые ресницы, зрачки, мечущиеся под тонкими веками. А потом делает то, что так естественно с любым другим человеком, и так трудно со Снейпом. Аккуратно приподнимает темноволосую тяжелую запрокинувшуюся голову под затылок, устраивает на подушке и испуганно отдергивает руку, словно бы убеждая самого себя, что ничего не произошло. Вглядывается в лицо лежащего. Зельевар больше не стонет. Вместо этого уголки губ вздрагивают, чуть поднимаются, и, не открывая глаз, сволочь и ублюдок, гроза Хогвартса, шепчет: - Мама. Это так странно и так… по-человечески, что на какие-то пару минут он забывает как дышать. А потом тщательно одергивает мантию, пятится к двери и не позволяет себе выдохнуть, пока не закрывает ее с другой стороны. Он так и не сделал того, что собирался. А значит, завтра вечером отцовская мантия снова не будет лежать в сундуке. Оказывается, спящий больной Снейп – это какой-то совсем другой Снейп. У него, наверное, можно попросить прощения и быть прощенным. К нему можно испытывать сострадание. Он выскальзывает из больничного крыла, распахивает окно в галерее и, высунувшись, долго вдыхает свежий ночной воздух и бездумно смотрит на темную гладь озера.
Хельга: * * * - Что вы здесь делаете, Поттер? Он же был готов к этому вопросу. Приходя сюда каждый вечер и по полчаса простаивая у кровати своего бывшего преподавателя, он был готов к тому, что когда-нибудь тот случайно проснется и увидит его. Ему даже хотелось, чтобы он проснулся. Проснулся и понял, что не один, что кто-то жмется в углу комнаты у камина, комкая в руках мантию-невидимку. Что он здесь делает? Ответить себе на этот вопрос он не мог, а вот ответ для Снейпа был давно готов. Но открыть рот оказалось выше его сил. - Из-з-в-в-вините, сэр. Мерлин. Куда делся правдоподобный рассказ о ночных кошмарах и собственноручных поисках зелья для сна без сновидений в больничном крыле? И куда делись его мозги? И воспеваемые всеми храбрость и бесстрашие за компанию? - Я же просил, - начинает Снейп, и голос его, наверное, со сна, - звучит неуверенно, - никого не пускать, - и обводит взглядом комнату. Но Помфри нет, пожаловаться некому. Он чувствует – буквально кожей чувствует – волну отчаяния, исходящую от Снейпа. Лицо зельевара на миг искажается, и чтобы прочитать на нем бессмысленное и тоскливое «ну почему я не сдох?» - легилименция не нужна. Он хочет кинуться к нему, сказать, что это неправильно, что так думать нельзя, что жизнь продолжается, а Волдеморт убит, а значит, все будет… Будет. Ты сам-то в это веришь, Поттер? – спрашивает он себя. А ноги делают шаг к кровати. Они сталкиваются взглядами, и он понимает, что впервые смотрит на Снейпа сверху вниз. Снейп тоже это понимает. Тонкие кисти вздрагивают от напряжения, трепещут в мучительной попытке приподнять безвольное тело, не валяться распростертым перед ненавистным учеником. Побелевшие костяшки, набухшие вены, пальцы, впившиеся в матрас. Эта беспомощность настолько страшна, что он бездумно делает еще шаг, уже протягивая руки, чтобы помочь. Его останавливает не окрик, даже не ругательство, а рычание. Рычание загнанного в угол клетки зверя, сквозь судорожно сжатые зубы, ненавидящее, отчаянное. Остается только отступить. И он пятится к двери, не отрывая глаз от пола. Но спросить он обязан. Не потому, что ему нужно разрешение Снейпа. А потому, что он все равно это сделает. - Профессор Снейп, можно я еще раз приду? – и поднимает глаза. Тишина в ответ. И такая ненависть в затравленном взгляде, что ее, кажется, можно потрогать руками. Он вспомнил, он уже видел этот взгляд. «Посмотрите, я сниму с Сопливуса штаны…» * * * Он тихонько стучит и приоткрывает дверь. Снейп не спит, смотрит. - Здравствуйте, профессор Снейп, - бодро начинает он, стаскивая мантию-невидимку. Слишком бодро, слащаво-бодро, неправильно. - Поттер, – Снейп прищуривается. Выглядит это так, будто зельевар только что сообщил классу латинское название какого-нибудь особенно мерзкого насекомого. - Вот зашел вас навестить, - все так же фальшиво-жизнерадостно продолжает он. Мерлин, в него вселился какой-то локхартовский дух, не иначе. - Крайне польщен, что могу доставить удовольствие победителю. - Какое удовольствие? – понятия «Снейп» и «удовольствие» никоим образом не должны сосуществовать в одном предложении. - Ну как же, Поттер… - улыбка у него неприятная – желчная, половиной рта, обнажающая неровные зубы, - Волдеморт убит, ненавистный Снейп парализован. Триумфом надо наслаждаться. Ну а поскольку, как мне известно, тело Темного лорда тут же забрали в министерство, то остался только я. Так что я к вашим услугам. Нас-лаж-дай-тесь. Последнее слово Снейп выговаривает по слогам и изображает кистью какое-то куртуазное движение. А ему противно. Противно от услышанного. И в основном из-за того, что Снейп угадал его мысли. Те самые, которые он сам от себя тщательно прятал. Нет, он не испытывает радости от того, что случилось с зельеваром. Уже не испытывает. Вот только никак не может найти слов, чтобы Снейп в это поверил. - Вы хотите меня спросить о чем-нибудь, Поттер? Как я себя чувствую? Не сильно ли я расстроен? Смогу ли я когда-нибудь подняться? Спрашивайте – я с удовольствием отвечу. Голос проклятого ублюдка спокоен и насмешлив. Только смотрит он угрюмо. Слишком угрюмо даже для Снейпа. - Ну же, смелее, Поттер. Ему надо что-то сказать в ответ. Иначе он так и будет стоять здесь вечно, а Снейп будет озвучивать самые мерзкие и постыдные его мысли. Пока он и сам не поверит в то, что глядя на Снейпа думает только: «поделом ему». - А что вы читаете? Не самое естественное возобновление разговора, но хоть что-то. - Ничего не читаю, Поттер. Эту книгу забыла мадам Помфри, она сидела у меня сегодня днем. Если вам это доставит удовольствие, могу почитать. Даже вслух. Снейп щурится сквозь завесу сальных волос. Как будто ждет, что его и в самом деле заставят читать вслух. - Вам принести что-нибудь почитать, сэр? Едва заметное качание головой. - Вы чего-нибудь хотите, сэр? - Вы мне этого не предоставите, Поттер. - Что это, сэр? Я очень постараюсь. - Я хочу не видеть вас до конца своих дней. Никогда. В последнем слове нет шипящих. Но почему-то, когда его произносит Снейп, они там появляются. Как объяснить ему, что он приходит сюда не потому, что ему доставляет удовольствие наблюдать за его беспомощностью, а потому что … просто потому что так надо. Да и как это объяснишь? И он, глядя на Снейпа, отрицательно качает головой. - Я так и думал, - усмехается Снейп. Ему приходит в голову, что усмешкой можно убить. * * * - Можно я вам почитаю? - Нет. - Почему? - Я прекрасно умею читать сам, мистер Поттер. - А почему вы не читаете? Молчание. Ну что ж. Сегодня он хотя бы два раза ответил нормально. Мы скоро за ними отыщем его! Идите... А ты, Гиддолан, Явися пред сыном властителя алчных С предвестником брани, подъятым копьем; Пусть, солнечным светом блестя, острие И, яростью бранной сверкая, твой взгляд Карракулу скажут, как страшен он нам. Вот щит, подаренный победой тебе; Возьми - и сопутствуй плененных к их войску. (Джеймс Макферсон. Поэмы Оссиана) - Я читал Оссиана в детстве. Тихий голос раздается так неожиданно, что он вздрагивает. - В детстве мне казалось, что война это что-то такое… героическое, чудесное. Где все красиво: доспехи, рыцари, маги, ведьмы верхом на сияющих единорогах. Представляете, Поттер, я мечтал воевать. Совершить какой-нибудь подвиг. Чтобы все поняли, какой я на самом деле. Я сам – не моя внешность, деньги или происхождение. - Вы совершили! - он очень надеется, что это прозвучало искренне. Снейп презрительно кривится от этих слов, словно вспомнив, с кем именно он разоткровенничался. И в его глазах будто захлопывается какая-то дверца.
Хельга: * * * - Представляете, вчера ночью на квиддичном поле танцевали два единорога. - Нет. Не представляю. Они не любят открытых пространств. Врите правдоподобнее, Поттер. Он не знает что сказать и теряется. Глупо. Он побоялся сказать Снейпу, что бродил ночью по Запретному лесу. Он уже давно не его ученик, и вообще не школьник. Баллы с него за это не снимут. А теперь тщательно приготовленный рассказ мантикоре под хвост. - Открыть окно? - Не утруждайтесь, Поттер. Он распахивает окно. По листьям мелко шуршит дождь, а на небе вовсю шпарит солнце. Грибной дождь в середине лета. И над озером стоит яркая радуга. - Радуга. И солнце. И дождь. Представляете? Тишина. - Хотите, я передвину кровать к окну? Тишина. Как же он не любит вот такую тишину в ответ. Он резко оборачивается. Снейп пристально смотрит на него. Неровно обстриженные волосы закрывают один глаз, и в другой момент он бы пошутил, что зельевар похож на пирата. Он пошутит мысленно. Потом. Он уже понял, что молчание в исполнении этого невозможного человека всегда означает отрицание. Ветерок из окна так свеж, и омытые дождем горы так ярки, что он принимает решение. Нацеливает палочку на кровать: - Вингар… - Пользуетесь моей беспомощностью, Поттер? Слова замирают на языке, рука с палочкой медленно опускается сама собой. Становится зябко. Он минуту молчит и, ссутулившись, выходит. И всю ночь думает о том, что так и не закрыл окно. Помфри могла и не зайти к зельевару вечером, а это значит, что он мерзнет. Ночи здесь в горах прохладные даже самым жарким летом. * * * Наутро он долго и старательно трансфигурирует одеяло. Структура ткани меняется с первого раза, и теплая, мягкая, не кусачая шерсть приятно ласкает ладони. С расцветкой приходится помучиться. Сначала свежетрансфигурированный плед упорно не хочет расставаться с ярко-оранжевой эмблемой «Пуляющих пушек», потом получившаяся шотландская клетка не желает меняться с красной на зеленую. Наконец, после получасового размахивания палочкой и судорожных рысканий по учебникам трансфигурации, он сворачивает серо-зеленое творение и спускается в больничное крыло. Окно открыто, Снейп читает. Вернее, делает вид, что читает. Все тот же маггловский детектив, который оставила здесь мадам Помфри. - Это вам, - он деловито встряхивает принесенный плед и укутывает им ноги зельевара, как будто для него это самое обычное дело – укутать лежащего и уютно подоткнуть уголки. Снейп смотрит поверх книги. - Что это? - Плед, чтобы вы не мерзли. - Я не мерзну Поттер. А вы ошиблись адресом. - В смысле? - Мне не нужны ваши тряпки. Подарите его старухе МакГонагалл. Она будет счастлива. - Он же зеленый, - он не знает, почему ответил так по-идиотски. Как-то хотелось объяснить, что плед зеленый. Слизеринский. Специально для него. Если Снейп и понял суть аргумента, то не подал виду. - Мне не холодно, Поттер. Положите его вон там, в углу. Спасибо. И снова утыкается в книжку. Он складывает плед. Нарочито медленно. Аккуратно. Почему-то ужасно хочется заорать, схватить зельевара за тощие плечи и трясти, пока он не начнет просить пощады. Сволочь. Какая сволочь. И сам он идиот, что приперся сюда с этим дурацким пледом. - До свидания, профессор Снейп. Снейп кивает, не отрываясь от книги. И не скрывает досадливого выражения лица. * * * - Гарри, я никак не пойму, ну что ты тут потерял? Рон загорел за лето, еще больше вытянулся и, слава Мерлину, перестал постоянно хлопать его по плечу. Он не знает, что ответить и потому идет молча. К счастью, Уизли не из тех, кому нужны ответы собеседника. Посетовав пару минут на то, что он околачивается тут в Хогвартсе вместо того, чтобы давно переехать к ним в Нору, Рон выкладывает накопившиеся новости – все разом. Он рассказывает про свадьбу Билла и Флер, про то, что папа уже пошел на поправку и убеждает маму завести в доме маггловский холодильник, и – по секрету, - про то, что близнецы уже даже купили ему холодильник в подарок и пытаются поселить там боггарта. Но тому не нравится то ли холод, то ли сама маггловская вещь, и он постоянно сбегает… - Рон, ты когда-нибудь болел подолгу? Уизли удивленно задумывается, хмурится и вспоминает. - Болел, ага. Летом после первого курса. Укусила какая-то дрянь, мама не знала что делать, а в Мунго обращаться было дорого. Неделю, наверное, болел. - А что ты делал? - Что я делал? Ничего не делал. Спал. В окно смотрел. Письма тебе писал, ты не отвечал, у тебя их Добби стащил, помнишь? Музыку слушал. - Какую? - Гарри, ты что – болеть собрался? Он отрицательно мотает головой. Рон смотрит на него пристально, чуть наклонив голову вбок. - А чего спрашиваешь тогда? - Так, интересно просто. Рон еще минуту молчит. Но за годы общения он привык, что не стоит вытягивать из Гарри то, что тот не хочет говорить. Иначе можно узнать нечто такое, что знать совсем не хочется. - Не помню какую, - Уизли делает расстроенное лицо. – Папа тогда с работы притащил какую-то маггловскую фиговину, она играла. Говорил, магглы это любят. - А он у тебя еще остался? - Кто? - Эта фиговина называется магнитофоном. Он у тебя еще остался? - Кажется, да. Через полчаса они стучатся в кабинет к директрисе. Она, естественно, не возражает против использования камина и, протягивая коробку дымолетного порошка, напоминает: - Мистер Поттер, вы свои вещи не забыли? Или вы их уменьшили? Я ненадолго, профессор Макгонагал. Она не спрашивала его ни о чем, когда он сказал ей, что решил остаться в замке. Не спрашивает и теперь. Только лицо у нее на миг становится каким-то жалким. Через полтора часа он вваливается к ней в кабинет с магнитофоном под мышкой, несколькими пачками батареек, которыми его снабдил мистер Уизли, и коробкой маггловских кассет.
Хельга: * * * - Профессор Снейп, вы музыку любите? Снейп неохотно отрывается от созерцания потолка и окидывает его равнодушным взглядом, подозрительно сощурившись на маггловскую технику. - Вы хотите сказать, что разбираетесь в музыке, Поттер? - Ну, не так чтобы очень, - он тушуется. Снейп презрительно умолкает и снова смотрит в потолок. Он пристраивает магнитофон на тумбочку, сдвигая в сторону пузырьки с лекарствами и мысленно готовясь к тому, что его сейчас снова упрекнут в самоуправстве. Но Снейп безразлично молчит. Он щелкает кнопкой: Yesterday, all my troubles seemed so far a way, Now it look as though they're here to stay, Oh, I believe in yesterday. Suddenly, I'm not half the man I used to be, There's shadow hanging over me- Oh, yesterday came suddenly. Вчера все заботы казались мне такими далекими, А сейчас все они вновь насущны О, я верю во вчерашний день Вдруг оказалось, что я совсем не тот, что был раньше И грозная тень нависла надо мной О, вчерашний день прошел так быстро (песня "Beatles") Он вовсе не уверен, что выбрал правильную песню. Снейп никак не реагирует на хрипловатый голос Пола Маккартни. Потом нарочито зевает. Песня заканчивается, и слышно шуршание проматываемой пленки в кассете. - Знаете, Поттер. Это, наверное, самая подходящая музыка для сентиментальных подростков. Но нормальные маги, вообще-то, предпочитают не слушать маггловских исполнителей. Это, знаете ли, дурной тон. Снейп явно наслаждается его растерянностью и незнанием. Последняя фраза прозвучала совершенно по-малфоевски. - И вы никогда не слушали маггловских исполнителей? – каждый раз он говорит себе, что надо не реагировать на колкости Снейпа, а просто поддерживать разговор. Неужели у него получилось? - Ну почему же. Во времена моей молодости был популярен французский шансон. Слушал. – Снейп на минуту задумывается, потом продолжает. – Знаете, Поттер. Вы так настойчивы в попытках развлечь меня, что мне вас, право, даже жалко. - Жалко?… Почему? - Ну, Поттер, - зельевар оценивающе разглядывает его, - вы всегда были редкостно везучей бездарностью. Во всем. Но со мной вам не повезет. Я не признаюсь вам в любви и не паду перед вами на колени в приступе немого обожания. Поэтому можете заняться чем-нибудь другим. - Я, - Мерлин, помоги мне придумать остроумный ответ, Мерлин… - я все делаю неправильно, да? Неизвестно, помог ли дух Мерлина кому-нибудь хоть когда-нибудь, но к нему он точно глух. - Неправильно, Поттер. – голос Снейпа звучит неожиданно мягко. – Я же сказал вам, ЧТО вам надо сделать. Кажется, еще в начале июня. Но вы, насколько я помню по своим занятиям, никогда не отличались хорошей памятью. Раньше он никогда не замечал, как долго надо идти от больничного крыла до гриффиндорской башни. Поворот. Лестница. Коридор. Еще поворот. Галлерея.
Хельга: * * * - При выполнении любого заклятья из данной группы чрезвычайно важно учитывать угол наклона палочки в фазе… За окнами неистовствует ветер. Швыряет клочья гниющих листьев, срывает мантии с редких прохожих. В такую погоду надо сидеть у огня в гриффиндорской башне, запекать зефир на каминной решетке, трепаться о новостях квиддичного чемпионата и ни о чем не думать, наслаждаясь теплом и покоем. - Если вы не успеваете уклониться от наложенного заклятия, вызывающего временное обездвиживание всего тела или отдельных конечностей, вам стоит воспользоваться приемом, известным как… В общежитии школы авроров почему-то всегда холодно. А в такую погоду простыни волглые, и по ночам он долго клацает зубами прежде чем заснуть. Даже когда он приезжал к Дурслям на лето, ему не было так неуютно, как здесь – в магической части Оксфорда. Наверное потому, что он знал, что от Дурслей уедет в Хогвартс. А отсюда уезжать некуда. Он пытается соврать самому себе, убеждая себя в том, что нельзя вечно торчать в замковых стенах и надо заняться чем-то полезным и найти место в жизни. Конечно, «победитель Волдеморта», - это звучит. Однако должности такой пока что не придумали. Все это очень правильно и разумно, но он кривится от этих рассуждений как от фальшивой ноты Все-таки это несправедливо. Иногда ему кажется, что Снейп специально подставился под заклятие, чтобы мысль о его увечье отравила всю оставшуюся жизнь героя магического мира. Он убеждает себя в том, что Снейпу в Хогвартсе гораздо лучше, чем ему самому здесь. Камин растоплен, в комнате сухо и тепло, можно попросить у эльфов кружку горячего глинтвейна и вдыхать тонкий запах гвоздики. Но вместо этого упрямое сознание постоянно подкидывает одну и ту же картинку. Серый и дождливый клочок неба, который только и виден в окне от изголовья профессорской кровати. И Снейп, задумчиво глядящий в это небо, по которому для него никогда и ни от кого не прилетит сова. С утра и до вечера. Каждый день. * * * В перерыв он оббегает почти все здание Академии, пока в одном из дальних коридоров не замечает высокую стройную фигурку, окутанную струящимися волосами. - Флер! Она оборачивается к нему, не обращая внимания на щебечущих подружек. Они недовольно морщат носики, - фи, разговаривать с младшекурсником, пусть он даже сам Гарри Поттер. Но гордая правнучка вейлы плевать хотела на их мнение. Они вместе воевали. Этого достаточно. - Здг`авствуй, Г`арри! - Флер, я хотел тебя спросить – ты не разбираешься случайно…
Хельга: * * * Хедвиг, вновь увидевшая родные башни Хогвартса, топчется у него на плече, сжимает когтистые лапы, больно впиваясь в кожу даже через куртку и свитер и, расправляя крылья, как-то по особому клекочет. Прежде чем объяснить ей куда надо лететь, ему приходится дать своевольной птице печенья и клятвенно заверить, что после этой маленькой просьбы она будет совершенна свободна и сможет беспрепятственно совершить полный осмотр территории. Хедвиг поудобнее перехватывает кассету, недовольно встряхивается и взлетает. Он не спеша проходит сквозь гостеприимно открывшиеся навстречу ему ворота, следя за удаляющимся белым пятнышком. Знакомые двери. Только раненых давно выписали, и мадам Помфри уже не охраняет территорию столь ревностно. Свинцово-серое небо за окнами. Отдельная палата в конце. И доносящийся оттуда простой мотив, в котором чуть-чуть тревоги, чуть-чуть грусти, нисходящая вереница аккордов. Он коротко постучал. Неизвестно, зачем нужен был этот стук, если он распахнул дверь, не дождавшись ответа. Salut, c`est encore moi! Salut, comment tu vas? Le temps ma paru très long Loin de la maison j`ai pensé à toi Здравствуй – это снова я. Здравствуй – как твои дела? Прошло столько времени, И вдали от дома я думал о тебе Что-то изменилось, и в первый момент он даже испугался, что Снейпа куда-то перевели. Просто Снейп сидел. Сидел посреди кровати, свесив тощие ноги на пол и накинув на себя на манер пончо знакомый зелено-серый плед. Зрелище, по правде, получилось диковатое. Он изумленно моргнул, пытаясь осознать увиденное. Магнитофон стоял на стуле, рядом. J`ai un peu trop navigué Et je me sens fatigué Fais-moi un bon café J`ai une histoire à te raconter Я прошел долгий путь, И навалилась усталость, Сделай мне крепкий кофе, А я расскажу тебе одну историю Снейп без малейшего удивления поднял глаза и посмотрел на вошедшего. Потом выпростал из-под одеяла левую руку и переставил маггловскую технику на кровать. - Я попросил Поппи принести мне стул. Я так и понял, что обречен выдерживать ваши визиты, Поттер. Только не говорите мне, что их прописали как обязательное лечение. – Снейп воспроизвел свою фирменную улыбку половиной лица. Il était une fois quelqu`un Quelqu`un que tu connais bien Il est parti très loin Il c`est perdu, il est revenu Жил был кто-то, Кого ты хорошо знал, Он уехал далеко-далеко, Он пропал, и вот он вернулся. Заговорил. Первый. А у него, как всегда, не нашлось ни одного подходящего слова в ответ. Salut, c`est encore moi! Salut, comment tu vas? Le temps m`a paru très long Loin de la maison j`ai pensé à toi Здравствуй – это снова я, Здравствуй – как твои дела? Прошло столько времени, И вдали от дома я думал о тебе. Потому он просто кивнул, то ли одобряя появление нового предмета обстановки, то ли поддакивая снейповской шуточке, и сел на стул, который был ему таким завуалированным образом предложен. Tu sais, j`ai beaucoup changé Je m`étais fait des idées Sur toi, sur moi, sur nous Des idées folles, mais j`étais fou Ты говоришь я стал другим. Я много думал О тебе, о себе, о нас. Глупые, наверное, мысли Да я и сам - глупец - А вы знаете французский, профессор Снейп? – кажется, обретенное летом свойство задавать в неподходящий момент дурацкие вопросы, - останется с ним на всю жизнь. - Поттер. Большинство справочников по зельям составлено французскими магами XVIII века. Это написано в предисловии к учебнику для первого курса! – Снейп досадливо передернул плечами. Передернул. Плечами. Tu n`as plus rien à me dire Je ne suis qu`un souvenir Peut-être pas trop mauvais Jamais plus je ne te dirai Тебе больше нечего мне сказать, Но может быть, вспоминая, Ты не будешь осуждать того, Кто больше никогда не скажет тебе - Добро пожаловать домой, Поттер, - сказал он сам себе. После работающего магнитофона стул оказался неожиданно теплым. И, наверное, это был добрый знак. Salut, c`est encore moi! Salut, comment tu vas? Le temps m`a paru très long Loin de la maison j`ai pensé à toi Здравствуй – это снова я. Здравствуй – как твои дела? Прошло столько времени, И вдали от дома я думал о тебе (песня Joe Dassin) Fin
Irma: Ой, такой теплый милый фик. Спасибо большое
Моничка: Хельга Очень понравилось)))
Solle: Да, здорово. Не знаю, можно ли применить к фику такое слово, но он очень уютный.. Представляется картинка будто лежишь под тёплым одеялом в любимой кровати большого и защищённого каменного дома, а за окном сумерки и гроза, и свежий ветер касается лица.. И кто-то любимый приносит тебе кружку глинтвейна... Вот.)))
Ripley: Хельга Если коротко, то – нет слов! А если все-таки попробовать объясниться. Если Снейп и понял суть аргумента, то не подал виду. Сколько раз в жизни ему приходилось сдерживаться, стискивать зубы, чтобы не "подать виду". И вот теперь, чтобы пробраться "внутрь" этого человека и не кому-нибудь, а Гарри Поттеру, ему понадобится и плед, и распахнутое окно, и любимая музыка, а главное искренность – то чего не хватало им в общении друг с другом все семь лет. Каждая произнесенная Гарри фраза раньше – как минимум с двойным дном, каждое молчание – неправда и не о том. И только тогда, когда ты не знаешь, что сказать и *как* сказать, потому что внутри тебя такая правда, которую ты сам не можешь объять разумом – только тогда для тебя возможно появится *твой* стул и зазвучит "Здравствуй – это снова я." Это красиво и в это до боли хочется верить.
Хельга: Irma рада, что понравился, спасибо! Моничка приятно Solle Ох, какое красивое ощущение от текста... Здорово, если такие эмоции вызывает. Спасибо. Ripley Такой отзыв - просто мечта любого автора. Такое острое прочувствование текста, проживание его... Спасибо вам. Даже слов подходящих нет
BlackStar: Хельга Великолепно. Захватывает дух, но так быстро заканчивается, эх... Такой атмосферный фик, одна фраза "После работающего магнитофона стул оказался неожиданно теплым. " (не знаю почему она меня так зацепила ) чего стоит. И таких маленьких, почти незаметных мелочей огромное количество. Тонко прописанный Снейп и его состояние в больничном крыле после травмы. Его жаль, но акцента на мучениях нет, скорее на чувствах и эмоциях. "и испуганно отдергивает руку, словно бы убеждая самого себя, что ничего не произошло." - понятно и наглядно для любого читателя, у всех в жизни бывали такие моменты. И сколько надежды и веры, что у них все будет хорошо, что они оба справятся, несет каждое предложение, что хочется читать вновь и вновь. Спасибо Вам за [s]такой текст[/s] это произведение. Давно не читала ничего подобного. За сумбурный отзыв прошу прощения, просто после прочтения - все мысли кувырком. [s]Но как мало, как мало...[/s]
Хельга: BlackStar ох... какой отзыв... сама сижу потрясенная... Спасибо. Аж неловко даже. Именинница вон сиквел требует... так что придется писать. Спасибо вам огромное.
Ripley: Хельга пишет: Именинница вон сиквел требует... так что придется писать. Здорово как!
BlackStar: Хельга да-да, я тоже на это надеюсь
akane: класно!Особенно после таких стараний со стороны Гарри и после таких переживаний...."Передернул. Плечами." у меня даже сердце кольнуло! Спасибо большое!Очень красиво и романтично =)
полная версия страницы