Форум » Снарри-фики (слэш/джен/северитус) » "Сквозь магический кристалл", СС/ГП, конец 13 главы (от 09 февраля 2013 года) » Ответить
"Сквозь магический кристалл", СС/ГП, конец 13 главы (от 09 февраля 2013 года)
каина: Название: "Сквозь магический кристалл" Автор: Каина Бета: Воnnie (главы 1-8) Пейринг: ГП/СС (основной) Рейтинг: R Жанр: приключения, драма, юмор Размер: макси Предупреждение: слэш, AU (подкорректировав 6-ую, проигнорировав 7-ую), OCC некоторых персонажей Дисклеймер: Герои - Ро, названье - строчка Пушкина Summary: "Птица с шипом терновника в груди повинуется непреложному закону природы; она сама не ведает, что за сила заставляет ее кинуться на острие… Но мы, когда бросаемся грудью на тернии, - мы знаем. Мы понимаем. И все равно – грудью на тернии. Так будет всегда"(Лучше Колин Маккалоу мне не написать, да и зачем, если мой фик об этом) О размещении: С разрешения автора Тема 1 Тема 2 Тема 3 Тема 4 Или все главы здесь (для зарегистрированных в дайри)
Susannasan: каина Спасибо, хоть тут что-то в позитиве )) хотя чё ж там с зачетом, я про стариков молчу О_о? бум ждать, что дальше
Osoka: Спасибо огромное, что написали продолжение, интерес совершенно не ослабел. И вообще, интересно-интересно!
SvetaR: Большое спасибо за продолжение!
ZirratyKat: Cпасибо за продолжение!
p0sechka: Великолепный фанф! Читается на одном дыхание! Спасибо огромное автору)
Hesther: каина Мало! Очень мало! За такие муки ожидания продолжения.... чтобы потребовать? Чтобы такого потребовать? .... мы требуем продолжение продолжения! Вот! Спасибо что не забросили фик
каина: Спасибо за отзывы. Очень рада слышать, что интерес к фику не ослабел и у него остались читатели. Зароков давать не буду - но постараюсь так сильно не затягивать с продолжением. Ну и чтобы не быть голословной, публикую продолжение 12-ой главы.
каина: – 5 – Он остановился лишь тогда, когда привычные меры не помогали: от сжимаемых висков боль в голове не только не проходила, а долбила, подобно настырному дятлу, попадая то в лоб, то в затылок, то в самую макушку. Да и резкость зрения уже не зависела ни от освещения, ни от частоты моргания. Силы покидали тело с такой пугающей скоростью, что у Снейпа возникло серьезное опасение: он не сможет подняться из-за стола, да так и уснет, уронив голову рядом со старым рукописным фолиантом, заставляющим читателя за каждую строку, за каждое слово расплачиваться собственной энергией и силой. Нельзя ложиться. Сидеть. Все. Перерыв. Да, норма превышена. Снова. И сильно. Но в каникулы можно. Надо накрыть платком это чудовище. Только бы дотянуться. Вот так. Теперь прилечь. На пару минут. Не больше... Ладно, пять минут. Глаза закрылись, голова вдруг стала неподъемно-тяжелой и никак не желала отрываться от гладкой поверхности столешницы. А в невероятно синем небе уже плыли облака. – А это? На что похоже это, большое? – Вон то? На крокодила. Ну да, смотри внимательно – на крокодила. Длинная пасть, вон хвост, и даже гребни на спине. Видишь? В ответ раздается громкий смех: – Сам ты крокодил! – девочка лет десяти прикрывает ладошкой зеленые глаза от ослепительного солнца. – Это же корабль! Смотри внимательно. – Корабль?! И где ты видела корабли с гребнями? – Это не гребни. Это волны. Шторм, – не сдается девочка. – Придумаешь тоже. Шторм какой-то. Крокодил это и все. – Нет, корабль! – Крокодил! – Корабль! – Лили, мы так можем до утра спорить. – Давай спорить до утра. – И какой в этом смысл? Хорошо. Пусть будет корабль. И они еще долго лежат в мягкой летней траве. Рыжеволосая девочка увлеченно опознает в июльских облаках замки, силуэты людей, зверей и птиц. А ее черноволосый приятель больше не спорит. Он кивает подруге и, улыбаясь, думает о том, что вот точно так же плыли по небу облака и сто, и тысячу лет назад. И будут плыть, когда уже не будет их. Но здесь и сейчас они есть. Пришло их время провожать бег причудливых небесных созданий. Пусть летят. А под ними стоит его дом. Живут его родители. Лежит на траве его подружка и не может оторвать взгляд от неба. Он опять заснул? Нельзя. Нужно во что бы то ни стало подняться. Убрать эту книгу… Эту книгу… надо убрать… надо… Чьи-то мягкие руки касаются его лба. Чей-то голос зовет его по имени. Кто-то бьет. По щеке. Осторожнее! Еще раз. И еще. Довольно! И трясти не нужно. Так ведь можно всю душу вытрясти. Сейчас… сейчас он откроет глаза. Только не бейте. Снейп, действительно, открыл глаза, но от света, показавшегося ему нестерпимо ярким, вновь зажмурился. Постепенно к нему возвращалась способность воспринимать окружающий мир. Тихо, как сквозь плотную завесу, доносились голоса: похоже, в кабинете хозяйничали незваные гости. Несколько минут назад, выйдя из зеленого пламени камина, Дамблдор и Фламель застали хозяина кабинета без чувств, полулежащим в кресле. Голова его с разметавшимися в беспорядке черными прядями волос покоилась на столе в паре футов от тяжелого предмета, небрежно покрытого белым платком. И пока Дамблдор суетился, пытаясь вернуть Снейпа к жизни, Фламель стоял точно зачарованный, не отрывая взгляда от загадочного прямоугольника под накидкой из шерсти единорога. Его голубые глаза слезились, а на морщинистом лице отразилась целая гамма чувств: от брезгливого недоумения до нескрываемого отвращения. Но вот, точно преодолев невидимую преграду на пути, Фламель шагнул к столу и протянул руку к книге. В тот же миг раздался резкий протест Дамблдора: – Не надо! Остановись, Николас. Прошу тебя. Не трогай ее. Лучше помоги мне привести в чувство Северуса. Наверное, будет лучше, если мы положим его на диван. – В этом нет необходимости, – вяло отмахнулся Фламель. – Вот, возьми. – Он извлек из кармана мантии стеклянный флакон и сунул в руку Дамблдору. – Постарайся влить в него несколько капель. – Что это? – Название зелья тебе ни о чем не скажет: оно не запатентовано. Сварил его полгода назад для себя, когда мои обмороки стали здорово пугать Пернеллу. Не бойся, Альбус. Напои своего мальчика – через минут десять будет как новенький. Снейп пришел в себя гораздо раньше и сразу стал свидетелем довольно интересного выяснения отношений. Это было поистине не забываемое зрелище, ибо в роли оправдывающегося выступал не кто иной, как Альбус Дамблдор. Голос его оппонента был Снейпу не знаком. – Это она, Альбус? Снова она? – Зачем спрашивать очевидное? – с досадою ответил Дамблдор. – Что же еще, по-твоему, может прятаться под этим платком? Незнакомец, обладатель глубокого сильного голоса, по-видимому, был неплохо знаком с «Бессмертием». – Ну, под такими платками что только не прячут, – справедливо заметил он. – Впрочем, с силой этой книги даже шерсть единорога справляется с большим трудом. А потому я хотел бы знать: что делает это чудовище в Хогвартсе? – В тоне, которым был задан вопрос, совершенно отчетливо прозвучали властные нотки. На памяти Снейпа это был, пожалуй, первый случай, когда кто-то осмеливался так говорить с Дамблдором. – Что делает? – переспросил ничуть не раздосадованный подобным обращением директор. – Да ничего особенного. То же самое, что делала все эти годы – с тех самых пор, как ты мне ее отдал. Хранится. – В Хогвартсе? – громким шепотом уточнил незнакомец. – И ты уверен, что здесь с ней ничего не случится? – Мерлин мой, Николас, о какой уверенности может идти речь, если мы говорим о «Бессмертии»? Я лишь делаю все от меня зависящее. Ну что ты так смотришь? Понимаю: хранить ее рядом с детьми не самая хорошая идея. Пусть так. Но куда, по-твоему, я мог бы ее отнести, когда мы с Пернеллой еле откачали тебя после ночи общения с книгой? Или тебе известно какое-нибудь сверхнадежное магическое хранилище опаснейших артефактов? Молчишь? То-то и оно. Нет у нас такого хранилища. А значит, нечего предъявлять мне претензии. – Может, было бы лучше довериться гоблинам и поместить ее в секретную ячейку Гринготтса? – не сдавался незнакомец. – Гринготтс? Полно, Николас, ты и сам не веришь в то, что предлагаешь. Позволю себе напомнить случай с философским камнем. Или та история тебя ничему не научила? Чудом камень не попало в руки Волдеморта. Пока старые друзья спорили, Снейп сложил в уме фрагменты мозаики. Властный тон в общении с Дамблдором – «Николас» – «Пернелла» – философский камень. Получившаяся картина была слишком очевидной, но совершенно невероятной. Возможно ли, чтобы в эту самую минуту, здесь, в его комнате, находился легендарный Николас Фламель? Непревзойденный в своем искусстве алхимик… Человек, обуздавший время и выторговавший у Смерти отсрочку, длиною в пять веков… Отсрочку для себя и своей жены. От волнения у Снейпа вновь закружилась голова, и он, прикрыв глаза, обратился в слух. – Ты утруждал себя совершенно напрасно, – сердито буркнул Фламель. – Вопреки возрасту, старческим склерозом я не страдаю. Согласен, Гринготтс не самое надежное хранилище для нее. Но все-таки Хогвартс… – За последние восемьдесят лет никаких проблем не было. Кроме того, здесь «Бессмертие» не просто хранится. С ним идет непрерывная работа. Сначала появляющиеся в ней новые записи регулярно разбирал я, а теперь… – Вижу, – нетерпеливо перебил Фламель. – Результат ваших изысканий, как говорится, налицо. Достаточно взглянуть на этого несчастного любителя темномагических фолиантов. – Я же рассказал вам с Флибустьером правду о Гарри. Все так осложнилось, что нам просто необходимо спешить. – И поэтому он, – Фламель кивнул в сторону неподвижно лежащего Снейпа, – еженощно доводит себя до невменяемого состояния? Надо же! Какая самоотверженность! – какое-то время старик с уважением разглядывал Снейпа, а потом безапелляционно заявил: – Все это не случайно. Что связывает его с зеленоглазым мальчиком? Они родственники? – Скорее, родственные души, – усмехнулся Дамблдор. – Но слава Мерлину, что оба сейчас не слышат этих слов. Потому как… – Не слышит один. А вот насчет второго я бы не был так уверен, если, конечно, после общения с «Бессмертием» он не оглох, – хихикнул Фламель. Дамблдор быстро обернулся и посмотрел на Снейпа. Тот с трудом оторвал голову от стола и кивнул своим гостям, запоздало приветствуя их. – Северус? Ну, наконец-то, очнулся. Заявляю совершенно официально и при свидетеле: еще одна такая выходка, и «Бессмертие» я заберу. – Начались каникулы, господин директор. Это значит, что мое общение с книгой угрозы для детей не представляет. – О каких детях речь, молодой человек? – вмешался в разговор Фламель. – Вы лучше о себе подумайте. Такими темпами вы уйдете из жизни раньше, чем доберетесь до середины этой чертовой книги. – По твоим глазам, Северус, вижу, что представлять моего спутника не надо. Рад, что вы наконец-то познакомитесь. В подарок Фламелю досталась одно из редчайших явлений: приветливая улыбка Северуса Снейпа. Сделав над собой усилие, тот поднялся из кресла, шагнул по направлению к гостю, заметно пошатнулся, но на ногах устоял. – Не думал, что когда-нибудь мне выпадет честь пожать руку легендарному мистеру Фламелю. Счастлив приветствовать вас у себя, сэр. Фламель, казалось, был смущен, но, несомненно, очень доволен. – Не люблю церемоний, – проворчал он. – Так что вот вам моя рука, мистер Снейп. Жмите. И будем знакомы.
каина: *** Уже четверть часа спустя Дамблдор с уверенностью мог бы заявить, что эти двое «отлично спелись». Не желая больше слушать их совместные упреки в его беспечном отношении к собственному здоровью, а так же пугаясь масштаба ожидающего его лечения, в процесс которого, опять-таки по обоюдному согласию одного неуемного алхимика и одного дотошного зельевара, включались все новые процедуры и эликсиры, директор школы ретировался по-английски, а попросту говоря, удрал от греха подольше. От грустных размышлений старика отвлек радостный крик: – Наконец-то! Профессор Дамблдор! Измучился я совсем, пока нашел вас. – Ага, Пивз. Надоело прятаться? Ну, говори: кому я срочно понадобился? – Ха! Проще назвать тех, кому не понадобились. Ну ладно, господин директор, пользуйтесь моей добротой – надеюсь, при случае мне это зачтется. Вас разыскивали Макгонагалл, Флитвик, Вектор, Спраут. – А причина их поисков тебе случайно не известна? – Дамблдор, очевидно, полагал, что дружелюбный тон поможет скрыть зазвучавшую в его голосе тревогу. – Вы и правда думаете, что кто-то из профессоров расскажет бедняге Пивзу о том, что случилось? Да не в жизнь! Все приходится делать самому: узнавать, разнюхивать, подслушивать! Вот она какая, доля полтергейстская! В лучшем случае используют в роли почтовой совы. Ну как так жить, господин директор? – Пивз наигранно всхлипнул, надеясь на сочувствие. Увы, надежды его не оправдались. – Сам виноват, – назидательно заметил Дамблдор, – слишком много болтаешь. А теперь скажи, где мне разыскать тех, кто разыскивал меня? – Болтаю! – возмутился Пивз. – Полетали бы столько лет в этом замке ночами да в каникулы – одинокий, никому не нужный. Так и половая тряпка вполне бы сгодилась в собеседницы. Ладно, господин директор, идите в учительскую. Они все там. По-моему, что-то случилось с Биннсом. Он мне тут недавно такие «истории» понарассказывал. Даже меня в краску вогнал, старый развратник. И ведь кто бы мог ожидать такого от Биннса? Так что вам, господин директор, лучше поспешить. – Спасибо, Пивз, – кивнул Дамблдор, ускоряя шаг и больше не пряча озабоченного выражения на своем морщинистом лице. Через пару минут, тяжело дыша, директор неожиданно предложил не отстающему от него человечку в воздухе: – Знаешь что? Ночами мне тоже часто не спится. Залетай. Поболтаем. Счастливый полтергейст завертелся в воздухе юлой. Внезапно, что-то вспомнив, спикировал к удаляющемуся директору. – Профессор Дамблдор, забыл совсем: вас еще Трелони искала. Похоже у нее это… зеленое обострение, – Пивз противно захихикал. – Зеленое обострение? – переспросил Дамблдор, непонимающе морща лоб. – Ну да. А как это еще назвать? Говорит, что за одну ночь у нее в кабинете позеленели все стекла и кристаллы. Вот чумичка-то! Надо меньше пить! – заливисто засмеялся Пивз. Дамблдор не торопился поддерживать веселье полтергейста. Напротив, он выглядел раздосадованным. – К Сибилле я обязательно зайду, но попозже. А ты никак к главному входу собрался? И что ты там забыл, Пивз? – Так я это… к близнецам Уизли лечу. Они ждут меня в экспериментальной теплице. – Любопытно, – задумчиво пробормотал себе под нос Дамблдор. – С каких это пор полтергейст Хогвартса может по своему желанию покинуть его стены? Как тебе это удалось, Пивз? – Сам не знаю, господин директор, – маленький человечек в воздухе пожал плечами. – В замке начинают происходить очень странные вещи. Свобода! В воздухе пахнет свободой. Не верите? Вот и Фред с Джорджем тоже не чувствуют этот запах. Зато мы чувствуем. Поэтому и приведения потеряли покой, и нарисованные людишки по разным картинам ночами бегают. Ну а я-то чем хуже? Всего хорошего, господин директор. Я улетаю. Но обещаю вернуться.
каина: – 6 – Утро выдалось холодным и солнечным. К исходу второго часа увлекательной прогулки по окрестностям Хогвартса у Гарри замерзло все, что только способно замерзнуть. Тем не менее, он мужественно тянул неблагодарную лямку экскурсовода, терпеливо показывая дотошному Флибустьеру излюбленные места студентов и профессоров. Отвечая на непрерывно сыплющиеся на него вопросы, Гарри невольно удивлялся морозоустойчивости этого не по летам крепкого старика. Ни обжигающий лицо ветер, ни утренний морозец не доставляли ему никаких неудобств. Казалось, он их вообще не замечает. Годы странствий и скитаний по разным таинственным и загадочным местам приучили Флибустьера довольствоваться малым, терпеть неудобства и лишения. К тому моменту когда оба они подошли к безлюдному заснеженному стадиону, Гарри уже держался из последних сил. С интересом оглядев пустующие трибуны, Флибустьер тяжело плюхнулся на лавочку, даже не позаботившись о том, чтобы стряхнуть с нее снег, и кивком пригласил Гарри присоединиться. Тот вздохнул, поежился, но перечить не посмел. – Я тоже в юности обожал квиддич, – признался старик. Помолчав, он вздохнул и грустно заметил: – Давненько это было. Чего ты так на меня смотришь? Не веришь? Да ладно, не оправдывайся. Я бы, наверное, тоже не поверил в твои-то годы. Только ведь вот какое дело, Гарри… каждый старик был когда-то мальчишкой. Эх, знал бы ты, каким я был тоненьким и легким в юности. И шустрым. Ни минуты спокойно не сидел. Снова не веришь? – Ну… я, – замялся Гарри, – почему же не верю? Верю, конечно, только… вот представить не могу. – Он пожал плечами и виновато покосился на спутника. – Конечно, не можешь, – хмыкнул в ответ тот. – Я и сам иногда сомневаюсь, что все это было со мной: юность, школа, квиддич. А уж когда в зеркало себя увижу, – Флибустьер бессильно махнул рукой и, потешно сморщился. – Не люблю я зеркала-то. Чем старше становлюсь, тем больше не люблю. Жестокие они. Особенно к нам, старикам. Пытаясь дыханием согреть руки, Гарри едва заставил замерзшие губы шевельнуться и изобразить некое подобие улыбки. – Напрасно вы, сэр. Скажу честно: я был бы не против так выглядеть в ваши годы. Ой, простите, … – Да что ты все извиняешься? Это дамы не любят о возрасте говорить, а мы от своих лет не отказываемся – все наши, – Флибустьер хохотнул и дружески хлопнул Гарри по плечу. Похоже, только сейчас он заметил, что его спутник медленно, но верно превращается в сосульку. – Так, – оживился старик, резво вскакивая с ледяной лавки, – поднимайся давай. Хватит тут сидеть, а то скоро примерзнем к этой деревяшке задницами. Кто, спрашивается, нас будет отрывать? – Оторвемся как-нибудь, – хихикнул Гарри, с трудом поднимаясь на ноги. Его ступни почти потеряли чувствительность – ощущалось лишь легкое покалывание. – А чего ты хохочешь? – заворчал Флибустьер. – Моя-то задница, понятно дело, давно уже никакой ценности не представляет, а твоя тебе еще очень даже пригодится. Ты уж поверь мне. – Весьма довольный своей шуткой, старик подмигнул спутнику и добродушно засмеялся. Заметив же, что щеки Гарри опалило скоротечным румянцем, Флибустьер глубокомысленно заметил: – Вот она, молодость! И заводится вполоборота, и вспыхивает маковым цветом при одном лишь упоминании задницы. Эх, где мои шестнадцать лет?! Завидую! Кстати, о заднице…– Флибустьер ехидно ухмыльнулся. – Слышал я тут, что твоя, оказывается, – большая любительница влипать в неприятности. – О чем вы, сэр? – насторожился Гарри. – Да уж известно о чем. Дамблдор, знаешь ли, рассказал о твоих подвигах и приключениях. Еще немного и сравняешься с Гераклом. И камень философский Николасу вернул, и комнату Тайную отыскал, и Турнир Волшебников выиграл, и… Да ладно, всего и не упомнишь. Молодец, парень. Ты мне только вот что скажи: кто из вас кого ищет – приключения тебя или ты их? – Когда как, – честно признался Гарри, шмыгнув носом и старательно растирая ледяные щеки перчатками. – Дальше тропинка ведет к озеру. Вы хотите спуститься, сэр? К облегчению Гарри, старик замотал головой: – Думаю, на сегодня хватит. Ты вот застыл совсем, да и меня морозец пробрал до костей. – Флибустьер повернулся в сторону леса. – А что это там за избушка на опушке? Случаем не Хагрид там обитает? – Хагрид, – подтвердил Гарри. – А вы знакомы? – Познакомились вчера. Душевный малый ваш лесничий. На чай меня зазывал. Обещал кексами угостить. Пойдем-ка к нему, погреемся, почаевничаем. Ну и признаюсь тебе, уж больно я кексы люблю. – Ну-ну, – хмыкнул Гарри, взяв курс на сторожку Хагрида. – Если так, то предупреждаю, сэр, вашей любви предстоит пройти довольно сложное испытание. Жаль, что к озеру спуститься не смогли. Там очень красиво. – Успеем еще, – отозвался Флибустьер. – Похоже, мне придется задержаться в Хогвартсе. Причем, надолго. – Увидев растерянное лицо Гарри, старик засмеялся: – Бьюсь об заклад, ты ведь даже и не знал, что проводишь экскурсию своему новому преподавателю! – Преподавателю? – воскликнул Гарри, лихорадочно соображая, кто из профессоров покинул Хогвартс. – А какой предмет вы будете у нас вести, сэр? – И ты еще спрашиваешь? Ну сам подумай: какой еще предмет, кроме истории магии, может вести такая древняя развалина, как я? – Историю магии? Так это здорово, сэр! А Биннс? Что с ним? – Неизвестно, – пожал плечами Флибустьер. Все профессора, оставшиеся в замке, бьются сейчас над одной задачей: что случилось с профессором-привидением. Дело в том, что его состояние… как бы это получше описать? Скажем так, если бы Биннс оставался человеком, то можно было бы сказать, что он сошел с ума. О призраках, сам понимаешь, так не скажешь. Приглашенные специалисты утверждают, что помочь ему уже не удастся. Так что мне пришлось согласиться на уговоры Дамблдора и заменить бедолагу. Уж и не знаю, получится ли… В голосе старика звучали тревога и сомнение, и Гарри решил его поддержать: – Не стоит волноваться, сэр. Поверьте, хуже Биннса вы точно не будете. Я очень рад вашему назначению. Добро пожаловать в Хогвартс, профессор Флибустьер.
каина: – 7 – Фламель поднял глаза от записей, которые штудировал со вчерашнего вечера, и внимательно посмотрел на сидящего напротив него Снейпа. На всегда бесстрастном лице хогвартского профессора сейчас отчетливо читались волнение и неуверенность. – Что скажете, сэ… Николас? – немного запнувшись, спросил тот. Непросто было осуществить просьбу старика обходиться без церемоний и обращаться к нему по имени. Фламель тяжело откинулся на спинку рабочего кресла и, уставившись в глаза Снейпа, признался: – Скажу, что ваша работа меня просто ошеломила, Северус. Все продумано, четко, логично. Набор ингредиентов и опробованные новации выше похвал. Но, пожалуй, более всего меня впечатлила дерзость вашей мысли и смелость в экспериментальной части исследования. Вот что значит молодость! Сознаюсь вам, Северус, что половину из этих ингредиентов я бы даже соединить не дерзнул, а уж когда дело доходит до работы с поврежденными тканями… Это ведь всегда самое сложное. Ума не приложу, как вы отважились обработать этим адским варевом обожженную кожу человека, которому давно уже перевалило за сто. – Если бы я не отважился... – попробовал объяснить Снейп. – Нет-нет, Северус. Вы неправильно меня поняли. Это вовсе не упрек. Альбус жив лишь благодаря вашей решительности. Так что снимаю шляпу, коллега. – Благодарю вас, Николас, – едва заметная улыбка коснулась тонких губ Снейпа, но почти сразу на лицо его вернулось озабоченное выражение. – Вы же не думаете, что я использую экспериментальную смесь, предварительно ее не протестировав? – Конечно, не думаю, – подтвердил Фламель и, заглянув в тревожные черные глаза, полюбопытствовал: – На себе испытываете? Впрочем, зачем я спрашиваю, когда и так все знаю? Даже приблизительно не могу сказать вам, Северус, сколько экспериментальных мазей и бальзамов я втирал в свою кожу. И признаюсь как коллега коллеге, далеко не все шли ей на пользу. Снейп понимающе кивнул: – Какая уж тут польза, Николас. – Не сочтите за бестактность, Северус, но я бы хотел взглянуть на результаты вашего тестирования. Любопытно, как реагирует на эликсир здоровая кожа. Вас не затруднит закатать рукава своей мантии? Если я не ошибаюсь, у алхимиков и зельеваров главный удар на себя обычно принимают руки. Снейп, казалось, застыл в нерешительности, но затем послушно закатал правый рукав мантии. Фламель наклонился над оголившимся предплечьем, внимательно разглядывая воспаленную кожу и россыпь водянистых волдырей. – У Дамблдора реакция на новый эликсир другая. Омертвевшие участки кожи… – начал было объяснять Снейп, но Фламель его остановил. – Как себя ведет ваше зелье на коже Альбуса, я и сам видел: сутки назад весь вечер имел возможность разглядывать эту «красоту». Должен сказать, что до сих пор не понимаю, как вам, Северус, удается сдерживать распространение этой чудовищной заразы. Судя по списку использованных в зельях ингредиентов, против заклятия Марволо они столько же малоэффективны, как «Люмус» против «Круциатуса», но в ваших руках все эти травки, крылышки и глазки творят чудеса. Снейп скорбно поджал губы и негромко произнес: – Пока творят. Но идей все меньше и меньше, а область поражения все больше и больше. Признаюсь вам, Николас, иногда у меня от отчаяния опускаются руки. Фламель молча рассматривал собеседника. Казалось, что он пытается принять важное для себя решение. Но вот бесчисленные складки морщинистого лица пришли в движение – алхимик улыбнулся Снейпу и неторопливо заговорил: – Сейчас не время предаваться отчаянию и панике. Не знаю, смогу ли быть вам полезен, но по крайней мере попытаюсь. Хочется верить, что помощь коллеги, вот уже более шести веков варящего самые разнообразные зелья, лишней не будет. Как вам идея обзавестись таким напарником, Северус? Не было ни малейшего сомнения в том, что сделанное предложение буквально потрясло Снейпа. Ничего удивительного, ибо груз ответственности, который он взвалил на свои плечи, теперь, через полгода после той трагической летней ночи, стал казаться ему неподъемным. А хуже всего было то, что дороги, которыми он тащил свою ношу, бесконечно разветвлялись, образуя запутанный лабиринт с весьма сомнительным светом, якобы ожидающем путника на выходе. Предложение Фламеля свалилось на него как рождественский подарок. Один лишь факт знакомства с этой живой легендой, вкупе с возможностью пожать ему руку уже были для Снейпа событием важнейшим и незабываемым. Что же тогда говорить о возможности работать бок о бок с самим Николасом Фламелем?! – Как мне идея? – изумленно переспросил Снейп. От волнения он сейчас не слишком хорошо владел своим голосом. – Совсем недавно я о таком и мечтать бы не посмел. Сочту за честь работать с вами, сэр, и благодарю за доверие. – Вот и отлично, – констатировал Фламель, довольно улыбаясь. – Значит, по рукам. Кстати, если уж вы сами заговорили о доверии… Позвольте спросить, Северус, почему вы не стали обнажать левую руку? Вы исследовали что-то совсем новое или это следствия прежних экспериментов? Губы Снейпа нервно искривились. – У меня действительно есть причина, по которой я не спешу закатывать левый рукав мантии. Прошу вас, Николас, отнестись с пониманием к этому факту. Некоторые секреты сложно открывать, даже если тебя об этом просит… – Я понял, Северус. Простите старика за его чрезмерные любопытство и назойливость. Видите ли, я просто подумал, что этот рукав скрывает следы вашего неудачного эксперимента или ошибки. Снейп горько усмехнулся и кивнул. – Вы правы, Николас. И этот рукав действительно скрывает ошибки Северуса Снейпа. Точнее, одну ошибку, повлекшую за собой целую серию других – чудовищных и, увы, непоправимых. Только вот к алхимии и зельеварению это не имеет никакого отношения. Покосившись на Снейпа, Фламель ахнул: – Мерлин мой, Северус, да на вас лица нет. Все. Оставляю в покое вашу левую руку. Тут вот и на правой есть, на что посмотреть. Кстати, а это что такое? Похоже на след от укуса. Довольно глубокий след. Кто же вас так? – Заметив замешательство Снейпа, Фламель вдруг смущенно ойкнул: – Да что же это я, старый дурак, сегодня совсем распоясался. Простите, Северус, совсем уж забыл, как это бывает у вас, молодых. Небось, в порыве-то страсти чего только не оставляешь на коже своей партнерши… ну или партнера, – торопливо поправился Фламель, внезапно вспомнив предупреждение Дамблдора о том, что Снейп – создающий. – Должен вас разочаровать, Николас. – В черных глаза на пару мгновений блеснули задорные огоньки. – К любовным утехам этот укус не имеет никакого отношения. Все куда более прозаично и банально: им «наградил» меня один студент с весьма неуравновешенной психикой. Кстати, любимый ученик вашего лучшего друга. – Гарри? – неверяще переспросил Фламель и от души рассмеялся: – Смотри, какой зубастый! И за что же он вас так, Северус? – Да, в общем-то, совершенно дурацкая история. Одна из тех, о которых говорят: нарочно не придумаешь. Кстати, даже Дамблдор знает так, в общих чертах, без деталей и пикантных подробностей. К изумлению Снейпа, Фламель необыкновенно оживился и настоял на том, чтобы «совершенно дурацкая» история, случившаяся с участием «чудесного зеленоглазого мальчика», была незамедлительно рассказана. Устоять Снейп не смог. Начал он сдержанно и суховато, но, раззадоренный неподдельным интересом слушателя, разошелся и продолжил свое теперь уже красноречивое повествование, время от времени сдержанно посмеиваясь в унисон хохочущему от души Фламелю. И все-таки в конце этой беседы было одно обстоятельство, несколько насторожившее Снейпа. Выслушав историю их с Поттером злоключения в теплице, отсмеявшись и вытерев выступившие от хохота слезы, Фламель вдруг едва слышно заговорил с воображаемым собеседником: «А вот и дурацкая история, в которую влип твой Гарри. Вот оно – недостающее звено. Интересно, что ты теперь скажешь, Альбус? Снейп сразу почувствовал что-то неладное. В сердце его черным сгустком вползла очередная порция тревоги и удобно расположилась там среди многочисленных себе подобных. Он не стал уточнять у Фламеля, что тот имел в виду, говоря о Поттере и о каком-то недостающем звене. Очень хотел расспросить, но не стал. Что-то удержало его… Что-то остановило. Зря? Вполне возможно.
каина: – 8 – Разомлев от горячего чая и вполуха слушая эмоциональную болтовню Хагрида, Гарри, едва сдерживал смех, наблюдая за героическими усилиями Флибустьера. Тот вовсе не испугался твердости поданного ему кекса и вот уже несколько минут настойчиво пытался «укротить» лежащий на тарелке десерт, атакуя его со всех сторон то ложкой, то выпрошенным у хозяина ножом. Лишь к исходу увлекательного двадцатиминутного поединка стало ясно, что даже у таких заядлых кексолюбов терпение не безгранично. Признав свое поражение, Флибустьер тяжело вздохнул, отложил ложку, отодвинул тарелку и, хлебнув душистого цветочного чая в качестве утешительного приза, постарался сосредоточиться на разговоре. – С каждым годом ты все больше и больше походишь на своего отца. Я как вам давеча дверь-то открыл, так чуть на пол не сел. Джеймс-то тоже любил такие зимние мантии, как на тебе сейчас. И чтобы капюшон был оторочен мехом, и рукава такие же длинные. А уж когда эту тетрадку у тебя в руках увидел, тут мне совсем поплохело. – Чем же она тебя так испугала? – изумленно спросил Гарри. – Обычная старая тетрадь. Исписанная от корки до корки. Листы пожелтели, обложка истрепалась. Вот и все. Никакой темной магии. – Вот-вот, – неожиданно обрадовался Хагрид, – я же говорю: необычная тетрадка у тебя в руках, особенная. С такой, помню, Джеймс все ходил. Аккурат на пятом курсе завел и повсюду таскал ее с собой. Бывало, их четверка гуляет в лесу, все на зверей и птиц смотрит. Как малые дети, пальцами показывают, кричат, спорят меж собой. А потом Джеймс что-то в своей тетрадочке начинает строчить. Запомнилась она мне почему-то, уж больно на твою была похожа. – Конечно, похожа. Да и как не быть похожей, если это она и есть? – неожиданно выпалил Гарри и, увидев потрясение на лице Хагрида, пояснил: – Мне передал ее Люпин. Сказал, что это подарок на Рождество. – Вот оно что! То-то я гляжу, ты все эту тетрадку к груди прижимаешь, – вмешался Флибустьер. – Теперь понимаю – подарок отца. Ты уже прочитал ее, Гарри? – Не все. Времени почти не было, да и непростые там записи. Видите ли, в чем дело, сэр… мой отец с друзьями изучал анимагию. – Анимагию? С каких это пор такое редчайшее магическое искусство преподают в школе? – Анимагию в Хогвартсе не изучают, – буркнул Хагрид. – Просто мальчишки были талантливые. Сами всему научились. – Как это – «сами»? – голубые глаза старика от изумления округлились. – Без анимага-наставника? Это невозможно, Хагрид. Что это вы оба качаете головами? Поверьте, я знаю, что говорю. Калек с изувеченными конечностями и искореженными позвоночниками в нашем мире встретишь нечасто. Но это не значит, что их нет. Есть. И чаще всего ими становятся анимаги-самоучки, жертвы излишней самоуверенности. Кроме того, это редкий дар. Крайне редкий, и по-настоящему овладеть искусством перевоплощения в животных могут единицы. Те, в ком обнаружился такой дар, могут пройти обучение под руководством наставника-анимага. – Так-то оно так, – согласился было Хагрид, но, встретив растерянный взгляд Гарри, попробовал настоять на своем: – Но наши мальчики не занимались ни с каким наставником. Сами до всего дошли: книжки всякие читали, да за зверюшками наблюдали. Все ихними повадками интересовались. Особенно Джеймс. – Ты хочешь сказать, Хагрид, что сам видел, как мальчики-самоучки обращались? – глаза Флибустьера сузились, выражая большое сомнение в правдивости всего услышанного. – Ну да, видел несколько раз, – простодушно кивнул великан. – Видел, как обращался его отец, – Хагрид подбадривающее улыбнулся Гарри. – Он по лесу оленем бегал. А примерно так год назад я узнал, что и друг его лучший – Сириус Блэк – умел превращаться в черного пса. Потому он и из Азкабана смог убежать… – Заметив, как странно заблестели глаза Гарри, Хагрид сразу замолчал. А вот Флибустьер, всецело поглощенный услышанной новостью, не обратил никакого внимания на встревоженного и растроганного Гарри. Он все еще с трудом верил в счастливый исход рассказанного случая. – Это очень странно, – задумчиво проговорил он, – хотя списывать со счетов факт везения тоже было бы неправильно. И все-таки, мой юный друг, если вдруг тебе придет в голову идея протестироваться на предмет наличия-отсутствия у тебя анимагического дара, обещай мне, что заниматься самодеятельностью и подвергать риску свое красивое юное тело ты не будешь. – Ну… я… – замялся Гарри, почему-то пряча от старика глаза. – Ясно, – глубоко вздохнул Флибустьер, – ты, очевидно, об этом уже думал. Скажу так: ты на правильном пути, мальчик. Этот дар иногда передается по наследству. Не всегда, но передается. – В глазах Флибустьера вдруг вспыхнули озорные искорки. – А ведь это даже интересно. Можешь рассчитывать на мою помощь. – Так вы анимаг? – ошеломленно выдохнул Гарри и широко улыбнулся старику. – Здорово! – Я анимаг с весьма солидным стажем, – кивнул Флибустьер. – И еще два волшебника стали анимагами под моим руководством. Кстати, совершенно согласен с тобой, искусство обращения в животное – это действительно здорово. – Сэр, а вы… а можно… – от волнения Гарри глотал слова, а потому сформулировать просьбу ему удалось не сразу. – Возьмите меня в ученики. Пожалуйста, сэр. – Сначала протестируем твои возможности. Это несложно, но займет какое-то время. Если же выяснится, что ты способен на подобную трансфигурацию, я серьезно возьмусь за твое обучение. Вот, кстати, отличное занятие, чтобы не скучать в каникулы. Надеюсь, у тебя сданы все зачеты? – Зачет! – с ужасом воскликнул Гарри. – Я совершенно забыл. – Он вскочил со стула и кинулся к входной двери. – Который час, Хагрид? – Поспешно кутаясь в мантию, Гарри одновременно с этим усиленно пытался сунуть левую ногу в правый ботинок. Ответ Хагрида ему не понравился и, распахнув дверь, Гарри вынужден был признать: – Все. Я, кажется, пропал. Снейп меня убьет. Он шагнул за порог, дверь захлопнулась. Прочитав вопрос в глаза гостя, Хагрид хихикнул: – «Убьет» он его! Как же! Хотя, признаюсь вам честно, шутить с профессором Снейпом я бы не советовал. Никому.
каина: – 9 – Серый филин, буравящий Снейпа недовольным взглядом, в эту минуту очень напоминал своего хозяина – когда-то блистательного аристократа Люциуса Малфоя, ныне узника Азкабана. Вцепившись когтями в спинку кресла, пернатый гость держался неестественно прямо для птицы, словно ее специально обучали изящным манерам. И взгляд у филина был хозяину под стать – такой же вызывающе-высокомерный. Предложенное угощение птица проигнорировала – даже головы не повернула в сторону аппетитного печенья. Филин был при исполнении и отвлекаться на презренные гастрономические мелочи явно не намеревался. Доставленное им письмо оказалось приглашением Нарциссы Малфой на традиционное чаепитие, устраиваемое после Рождества. Постскриптум предупреждал о том, что пройдет оно в узком дружеском кругу и Драко также присоединяется к приглашению. Сочиняя ответ, Снейп то и дело поглядывал на часы, гадая, что могло задержать Поттера. Не в его правилах было опаздывать: даже на отработки тот приходил заранее и нетерпеливо топтался у кабинета, дожидаясь, когда можно приступать к чистке котлов и разделке омерзительных слизней, приготовленных специально для провинившихся. Сегодня же Поттер не явился на зачет. Пока не явился. И как же долго мальчишка намерен испытывать его терпение? Или он полагает, что у профессоров Хогвартса в целом и у Снейпа в частности дел, важнее ожидания загулявших где-то студентов, нет? Что же, если так, придется огорчить самоуверенного юнца и преподнести ему хороший урок. А сейчас… Пробежав глазами свой ответ Нарциссе и Драко, Снейп скатал пергамент. В тот же миг изваяние филина чудесным образом ожило. Птица что-то одобрительно ухнула. Старательно прикрепляя послание к протянутой ему лапе, Снейп с запоздалым раскаянием думал, что не следовало бы так тянуть с визитом в Малфой-мэнор. Но, увы, выбраться раньше января не удастся: слишком много накопилось дел. Да и не было сейчас у него для Нарциссы и Драко добрых вестей. Правда Дамблдор, как и обещал, уже предпринял первые шаги, привлекая внимание влиятельных магов и важных министерских чиновников к печальной и незаслуженно суровой участи Люциуса Малфоя. Но пока еще сама мысль о возможном пересмотре его дела Визенгамотом казалась Снейпу утопической. Впрочем, если Дамблдор возьмется за это всерьез… Провожая глазами филина, бесшумно покидающего комнату, Снейп вновь взглянул на часы. Указующий перст минутной стрелки уткнулся в цифру «20». Получалось, что Поттер уже побил негласный студенческий пятнадцатиминутный максимум. Уже можно было закрыть дверь и до завтрашнего дня забыть о неизвестно где шляющемся мальчишке. Так и надо было бы поступить… но пусть будет еще десять – ровно десять минут и ни секундой больше. А затем он запрет дверь и со спокойной совестью займется собственными делами. Еще через пару минут Снейп решил, что напрасно дал Поттеру еще один шанс. А тем временем, вытесняя раздражение и остужая гнев, в душу его холодной струйкой пробралась тревога. Попытка отвлечь себя от беспокойных мыслей и переключить внимание на записи, переданные ему Фламелем, ни к чему не привела: слова, начертанные уверенным и четким почерком, отказывались складываться в предложения и забывались сразу после того, как были прочитаны. Едва минутная стрелка закончила отведенный ей десятиминутный марафон, Снейп решительно поднялся из-за стола. Он уже подходил к двери, когда снаружи послышался негромкий вежливый стук. Дверь с готовностью распахнулась. На пороге стоял Поттер. Но в каком виде! Мокрая обувь оставляла в коридоре грязные лужи по всему пути следования мальчишки. Шнурок на левом ботинке развязался. Полы мантии были забрызганы грязью. Наверняка мчался со всех ног. Опоздать боялся. Вон как щеки раскраснелись. И глаза слезятся. Видимо, от ветра. И носом шмыгает постоянно. Странно, но раздражения это не вызывало. Скорее, наоборот. Снейп внезапно поймал себя на мысли, что вместо допроса с пристрастием хотелось заставить Поттера стащить эту промокшую, грязную одежду и обувь, дать перечного зелья и, небрежно бросив ему теплый плед, отправить отогреваться к камину. Хотелось… Увы, ни перечного зелья, ни пледа Гарри не получил. Ему досталась уничижительная улыбка-оскал. – Простите, сэр, – невнятно начал Гарри. Восстановить дыхание после бега никак не удавалось. Где уж ему было следить за нужными интонациями и избегать ненужных слов? – Я немного опоздал. – Немного, – словно эхо, повторил Снейп и, буравя глазами и без того смущенного Поттера, повысил голос: – Полчаса, по-вашему, это немного? Надеюсь, у вас имеются причины, способные оправдать проявленное неуважение к своему преподавателю. Только предупреждаю заранее: эти причины должны быть вескими. Весьма вескими. В противном случае, мистер Поттер, вы очень осложните себе и без того непростую жизнь. – Снейп многозначительно замолчал, давая Гарри возможность оправдаться. И тот очень постарался не упустить своего шанса. – Дело в том, сэр, что по просьбе директора я показывал окрестности замка нашему новому преподавателю, профессору… – Гарри запнулся на мгновение, сообразив, что даже не представляет себе, как на самом деле зовут старика. Но Снейп ждал объяснений. – Профессору… Флибустьеру. Сначала Гарри не поверил своим ушам. Затем – своим глазам. Но оказалось, что Снейп умеет смеяться. Правда, несколько странно: сдержанно, отрывисто, невесело, но все-таки смеяться. – Надо же, профессор Флибустьер! – неодобрительно хмыкнул Снейп и возмущенно спросил: – И кто же вам позволил подобную фамильярность, мистер Поттер? Да еще настолько нелепую? Но Гарри смущенным не выглядел: на этот вопрос у него заранее был подготовлен ответ: – Мне позволил это сам профессор. При нашем знакомстве он представился мне Флибустьером, настоял на подобном обращении и сказал, что не любит всяких там формальностей. Сдержанная улыбка в тот же миг исчезла с лица Снейпа, точно ее погасили «Ноксом». – Значит, сам попросил. Что же, это вполне в его духе. Долгие скитания, безусловно, накладывают свой отпечаток. Вполне естественно, что для своих друзей он остается Флибустьером. Но только не для студентов. Для них допускается единственно возможное почтительное обращение – мистер Роббер. Жан-Фредерик Роббер. – Снейп вежливо помолчал, вглядываясь в лицо Поттера в поисках следов изумления, что было бы вполне закономерно после такой-то новости. Но тщетно. На лице Гарри отразились лишь растерянность и недоумение. А чего он, собственно, ожидал от этого недалекого юнца? В самом деле: откуда студенту шестого курса знать одного из величайших путешественников, открывшего магическому миру немало мест, где можно колдовать и, следовательно, селиться волшебникам? Тем не менее, Снейпу понравилось смущение Поттера, его порозовевшие щеки и блуждающий по комнате взгляд, избегающий контакта с глазами профессора. Возможно, поэтому он решил сменить заготовленную заранее колкость почти дружеским советом: – Отправляйтесь-ка вы лучше, мистер Поттер, в библиотеку. – Прямо сейчас? – испуганно уточнил Гарри. – Ну зачем же прямо сейчас? Я вас долго не задержу. Так что можно пойти сразу после зачета. Согласитесь, немного нелепо смотрится ситуация: вы общаетесь с известным человеком, вместе гуляете, беседуете, но при этом даже имени его не знаете. – Спасибо за совет, сэр, – кивнул Гарри. – Вечером я обязательно поднимусь в библиотеку. Правда, вышло как-то неловко. – Так-то лучше, мистер Поттер, – одобрительно кивнул Снейп. – Ну что же? Будем считать причину, задержавшую вас, уважительной. Если вы в состоянии продолжить… – Я в состоянии, – подтвердил Гарри и уже собирался было пройти в кабинет, когда услышал то, что его буквально пригвоздило к полу. – Не горячитесь, мистер Поттер. Времени у нас достаточно. Еще успеете потрясти меня своими необыкновенными способностями. Встаньте-ка вот здесь, у входа. Хорошо. А теперь раздевайтесь. Продолжение следует
SvetaR: Спасибо!
Juliana: Очаровательно! Спасибо большое, очень самобытный фик, приятно выделяется из череды снарри - я такие обажаю!
Hesther: ну вот, как дело дошло до "раздевайся", так сразу - TBC
каина: SvetaR Juliana Juliana пишет: очень самобытный фик очень приятно слышать. Спасибо. Hesther Все и сразу - увы, не мой метод. Никуда не денутся: Срок придет - разденутся.
Susannasan: каина пишет: Встаньте-ка вот здесь, у входа. Хорошо. А теперь раздевайтесь. меня прет от предвкушения продолжения спасиб
каина: Susannasan пишет: меня прет от предвкушения продолжени
каина: "Раздевайтесь"... В тот же миг Гарри вспомнился старенький душ у теплицы, клубы пара и точно такой же приказ, отданный тоном человека, привыкшего к беспрекословному подчинению. Рука резко метнулась к вороту и сжала первую пуговицу, а голос предательски дрогнул: – В каком смысле «раздевайтесь», сэр? Снейп откровенно потешался, наблюдая за подобной реакцией Поттера на вполне безобидное предложение. Ни изменившийся голос мальчишки, ни намертво сжатая пуговица на его мантии не остались незамеченными. – В привычном смысле. Одежду свою снимите. – Он подождал несколько мгновений, наслаждаясь тем, как недоумение на лице Поттера сменяется откровенной паникой, а затем великодушно добавил: – Верхнюю одежду. И, разумеется, обувь. Уж не знаю, где вы там ходили со своим профессором Флибустьером, но генеральная уборка после вашего зачета в мои планы не входила. Так что не обессудьте: в таком виде я вас к себе в кабинет не пущу. Почти сразу послышался облегченный вздох Поттера. Только стащив с себя мантию, тот понял, насколько грязной она была. А уж ботинки… – На пол бросайте свою мантию, – потребовал Снейп. – Домовики вернут вам ее чистой и отутюженной. И ботинки снимайте. А вот снимать обувь Гарри почему-то не горел желанием. Более того, он попытался оспорить приказ: – Позвольте, сэр, я очищу их заклинанием. – Для такой грязи, Поттер, заклинания еще не создали. Так что не упрямьтесь. Домовики позаботятся и о ваших ботинках. Черт! Ну зачем он сегодня поддался уговорам Добби и надел эти чудовищные носки? «Гарри Поттеру будет тепло! Ноги Гарри Поттера не замерзнут! Гарри Поттер еще спасибо скажет заботливому Добби», – мысленно передразнил он домовика. Но делать нечего – его и так сегодня слишком долго ждут. Неохотно Гарри развязывал несуществующий узел на зашнурованном ботинке и медленно, словно надеясь, что Снейп передумает, вытаскивал ноги из обуви. Но Снейп не передумал, и ступни, облаченные в вязаные носки ядовито-розового цвета с вышитыми на них фигурками веселых зверюшек, обреченно опустились на каменный пол. Попытка скрыть это безобразие посредством одергивания штанин особого успеха не принесла – изумленный взгляд черных глаз словно приклеился к нелепому шерстяному безобразию на ногах Гарри. Тот внутренне сжался, ожидая особо изощренной насмешки. Странно, но саркастической атаки не последовало – Снейп молча любовался розовыми носками. Он даже немного наклонился и прищурился, разглядывая забавный узор. Наконец поймав пристыженный взгляд обладателя креативных носков, Снейп кивнул на вышитые фигурки и участливо поинтересовался: – Зайчики? – На левом, – убито кивнул Гарри, – на правом – белки. – И тут же торопливо добавил: – Это подарок… Добби… на Рождество… они теплые. – Теплые – это хорошо, – как-то слишком серьезно ответил Снейп, словно за этой чрезмерной серьезностью пытался скрыть совершенно иные эмоции. – Они очень вам идут, Поттер. А розовый цвет гармонирует с оттенком вашего румянца. Хотя нет, румянец все-таки ярче. Гарри хотел что-то сказать, но передумал. Он лишь сердито поджал губы, на чем свет стоит ругая про себя заботливого Добби и очень надеясь, что огромные уши домовика в эту минуту горят так же ярко, как щеки у его «любимого Гарри Поттера». Тем временем Снейп, видимо, решил, что тема носков себя исчерпала. – Не стойте на полу – он холодный. Немного погрейтесь и придите в себя. – Спасибо, – буркнул Гарри, опускаясь на свободный стул и растирая замерзшие руки. – В таком состоянии, Поттер, – назидательно продолжил Снейп, – сражаться с боггартами нельзя. С ними следует обращаться как с Патронусом. Ничего лишнего в сознании. Спокойствие и сосредоточенность. Гарри кивнул, послушно откинулся на спинку стула, закрыл глаза, стараясь обуздать эмоции и привести мысли в порядок. Снейп ему не мешал. Он расположился на узком кожаном диванчике и вновь занялся изучением записей Фламеля. Вторая попытка была ненамного успешнее первой. Полчаса назад сосредоточиться мешала тревога о пропавшем куда-то Поттере, да и сейчас читать не удавалось из-за того же несносного мальчишки – точнее, из-за его чертовых розовых носков. Они, подобно магниту, постоянно притягивали к себе внимание. Хорошо еще, что Поттер отогревается с закрытыми глазами и не видит косых взглядов своего профессора. Гарри понадобилось минут десять, чтобы успокоиться и сосредоточиться. Он по-прежнему не представлял, как можно забавным «Редикулусом» справиться с чудовищной картиной гибели Сириуса. Оставалась лишь слабая надежда на то, что боггарту надоест выстраивать для его ужаса такие сложные «декорации», и тот обернется старым добрым дементором. Впрочем, решать проблемы следует по мере их поступления. Гарри поднялся и пригладил рукой немного влажные после мороза волосы. – Спасибо, сэр. Я готов к испытанию. – Похвально, – отозвался Снейп, – и все-таки я предлагаю вам еще раз подумать, прежде чем переступить порог соседней комнаты. Вы уже дважды потерпели неудачу. Во избежание третьего недоразумения следовало бы прежде обсудить сложившуюся ситуацию. – Прошу прощения, сэр, но я бы этого не хотел. Снейп вскинул на Поттера сердитый взгляд, но, как оказалось, сердитым здесь был не он один. Лицо Гарри выражало решительный протест: губы сжались, взгляд сделался колючим. – Поттер, излишняя самоуверенность обычно не доводит до добра. Вы же не могли не заметить: что-то не срабатывает в привычной схеме вашей защиты от боггарта. В этом случае мой долг – вмешаться и помочь. Просто расскажите мне, что за образ вам является, и мы вместе придумаем, как можно посмеяться над этим страхом. – Не могу, сэр, – упрямо покачал головой Гарри. – Спасибо, но я предпочитаю сражаться один. Это моя битва. Не скрывая своего раздражения, Снейп отложил пергамент и поднялся с дивана. – Как вам будет угодно, Поттер. Постарайтесь справиться со своим противником раньше, чем он лопнет, а то на вас боггартов не напасешься.
полная версия страницы