Четыре Сочельника (Four Christmas Eves) Автор: Stacy PG-13 Снейп/Люпин, Люпин/Тонкс

Форум » Конкурсы и фесты. Архив » Четыре Сочельника (Four Christmas Eves) Автор: Stacy PG-13 Снейп/Люпин, Люпин/Тонкс - для Pale Fire » Ответить

Четыре Сочельника (Four Christmas Eves) Автор: Stacy PG-13 Снейп/Люпин, Люпин/Тонкс - для Pale Fire

Мильва: Название: Четыре Сочельника, когда Снейп и Люпин не смогли найти общий язык, и еще один, когда им это удалось (Four Christmas Eves Where Severus Snape and Remus Lupin Fail to Communicate... and One Where They Succeed) Автор: Stacy (sahiya@gmail.com) Переводчик: Мильва (kovrova@narod.ru) Бета: отсутствует Ссылка на оригинал: http://community.livejournal.com/lupin_snape/505121.html Разрешение на перевод получено Пейринг: Снейп/Люпин, Люпин/Тонкс Категория: слеш, гет Рейтинг: PG-13 Краткое содержание: Десять очков с Гриффиндора и пять со Слизерина – формула любовного треугольника. Дисклеймер: Все персонажи принадлежат Дж.К. Роулинг (Я – не я, и лошадь не моя) Фик переведен на Снарри-фикатон для Pale Fire, которая заказывала: – СС/любой мужской персонаж. – слэш с четким психологическим основанием. – После войны, все живы, общественное положение Снейпа (в бегах, в тюрьме, оправдан, награжден орденом Мерлина первой степени, лежит в Св. Мунго) – на выбор автора. Обоснованный хэппи энд (хэппи эндом считается любая ситуация, устраивающая Снейпа). ~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Ответов - 32, стр: 1 2 All

Мильва: ~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~ 24 декабря 2000 года – Ради шкурки бумсланга Рождество – это совершенно необъяснимый феномен. Необъяснимый и бессмысленный. Жизнь в стране замирает на целые сутки, так что даже шкурку бумсланга купить не у кого. Снейп шепотом ругался сквозь зубы, топая по засыпанному снегом крыльцу и уворачиваясь от летящих с лужайки снежков. Он подумал было о том, чтобы снять баллы с играющих студентов, но в итоге решил не связываться. Проклятый праздник! Он имел глупость не заметить вовремя, что запасы шкурки подходят к концу, и теперь все его планы провести следующий день за варкой зелий пошли книзлу под хвост. Еще и МакГонагалл, того и гляди, пригласит на Рождественский ужин с оставшимися в замке студентами и преподавателями. Это несправедливо – Трелани она никогда не зовет! А ведь он никогда не пытался пробудить в ней сочувствие, как раз наоборот, но она вбила себе в голову еще три года назад, что он якобы страдает от... как же она это называет? Ах, да... “комплекс вины человека, оставшегося в живых”. Чушь несусветная. Если у него и были причины чувствовать себя виноватым, то уж точно не из-за того, что он выжил. Дверь кабинета оказалась незапертой, и Снейп остановился на мгновение, окинув ее подозрительным взглядом. Наверняка это не студент – он видел, что все слизеринцы, оставшиеся на каникулы, играют на лужайке и, как положено настоящим слизеринцам, швыряются камнями, замаскированными под снежки, а остальным студентам вряд ли взбредет в голову заниматься зельеварением в канун Рождества. Значит, это МакГонагалл. – Вот уж безумная женщина, – воскликнул Снейп, распахивая дверь. – Дамблдору я бы это простил, но тебе... – Он резко остановился. Рем Люпин сидел в одном из его кресел у камина и выглядел слегка... развеселившимся. – Здравствуй, Северус, – поприветствовал его Люпин с той раздражающе-любезной интонацией, которая вызывала у Снейпа желание проклясть его на месте. – С Рождеством тебя. Ты кого-то другого ждал? – МакГонагалл, – ответил Снейп; он был так удивлен приходу Люпина, что от неожиданности сказал правду. – Ясно. – Что тебе тут понадобилось, Люпин? Полнолуние было недавно, так что очередная порция зелья еще не готова. – Вообще-то я пришел не за этим. – Люпин немного помолчал, словно дожидаясь, пока Снейп тоже сядет в кресло или каким-то другим образом продемонстрирует свое гостеприимство. Снейп нарочно остался стоять. – Ты наверняка уже слышал, что Орден сегодня устраивает... вечеринку, – после долгой паузы продолжил Люпин. – Я слышал, – буркнул Снейп. – Об этом что-то писали в “Пророке”. – Вот именно. Мы, Гарри, Тонкс и я... подумали, что пора бы снова собраться всем вместе. А потом об этом пронюхали журналисты, и... вот такая фигня получилась. – Очень красноречивое определение, – проворчал Снейп. – Но я только сейчас сообразил, – продолжил Люпин, пропустив его реплику мимо ушей, – что тебя наверняка забыли пригласить. И поэтому ты мог решить, будто тебя там не ждут. – Да, – заявил Снейп, скрестив руки на груди. – Я именно так и решил – что меня там не ждут. – Так вот, тебя ждут. – Нет уж, спасибо, Люпин. Люпин вздохнул. – Я надеялся, что ты хотя бы подумаешь о том, пойти или нет. – И думать незачем. – На тебя никто больше не злится, Северус. Даже Гарри понял, что ты делал то, что должен был делать. И хотя Министерство все-таки зажало Орден Мерлина, это не мешает всем остальным считать тебя... – Не произноси этого слова! – ...героем, – упрямо закончил Люпин.

Мильва: – А с чего ты взял, Люпин, что меня волнует чужое мнение? Мне ровным счетом наплевать, пригласили меня на вашу вечеринку или нет, потому что я в любом случае не собираюсь на нее идти. – Я и не сомневался. – Отлично. Тогда уходи. – Нет. Пока ты не согласишься пойти. – Что? Мерлин правый, и ты туда же! Тоже собираешься морочить мне голову “комплексом вины”? – Нет, – ответил Люпин, удивленно моргнув. – Я просто не сдвинусь с этого места, пока ты не дашь свое согласие. – Люпин, хочешь верь, хочешь не верь, но у меня были планы на сегодняшний и на завтрашний вечер. – Распить по рюмочке с мадам Розмертой? – Нет, старый пошляк, – отрезал Снейп. – Я собирался поэкспериментировать с веритасерумом. Проверить одну идею о том, как сделать его менее... не важно, все равно тебе не понять. – И что? – поинтересовался Люпин. – Ты сказал, что у тебя были планы, значит, теперь их уже нет? Снейп нахмурился. – Аптека закрыта. – Ну да, сегодня ведь Сочельник. – А у меня закончилась шкурка бумсланга. – Понятно. Итак, – произнес Люпин, встав с кресла. Но Снейп сильно подозревал, что при его везении Люпин вряд ли так просто уйдет. – Ты не сможешь провести Рождество за варкой зелий. Но при этом ты вряд ли горишь желанием провести этот день со своими студентами... По улыбке Люпина Снейп понял, что не сумел скрыть отвращения, которое вызывала у него эта мысль. – И у тебя нет других родственников и друзей. Значит, ты можешь спокойно пойти на вечеринку. – Нет. – Хм. А как насчет сделки? – Люпин наклонился вперед и предложил заговорщицким тоном: – Я достану тебе твоего бумсланга. Снейп выгнул бровь. – Можешь не шептать, этот ингредиент не относится к числу запрещенных. И где же ты его возьмешь? – Выпрошу у Слагхорна. Он тоже приглашен на вечеринку, и он мой должник. На самом деле, он обязан Гарри, а не мне, но Гарри попросит у него эту шкурку для меня. Снейп смерил его долгим взглядом. – Люпин, я правильно тебя понял? – произнес он наконец. – Ты даешь мне шкурку бумсланга в обмен на обещание прийти на рождественскую вечеринку? – Вот именно. И, между прочим, это ты тут со странностями, а не я. Если бы ты был нормальным человеком, а не бирюком, мне бы не пришлось тебя подкупать. – Люпин сдернул свой плащ со спинки кресла и набросил на плечи. А потом взглянул на Снейпа и очень ровным голосом добавил: – Вечеринка начнется в семь. Будет жареная индейка. Молли возилась с ней целый день, и ты непременно должен похвалить ее стряпню. Не уходи до одиннадцати, и получишь свою шкурку бумсланга. – Он подошел к двери, открыл ее, и уже на пороге обернулся: – Чуть не забыл. Гарри велел передать тебе следующие слова: “Вымой голову перед тем, как идти, мерзавец сальноволосый”. Снейп зашипел от ярости. – Это он сказал, а не я, – напомнил ему Люпин и вышел из кабинета. Снейп стоял, глядя на закрытую дверь, еще минут пять после ухода Люпина. У него была всего одна причина пойти на эту вечеринку, и множество – не идти. Целых четыре часа в компании семьи Уизли, не говоря уже о Поттере, Люпине и еще кучи людей, с которыми он предпочел бы не встречаться, казались слишком высокой ценой за шкурку бумсланга. Но если он пойдет, то весь завтрашний день можно будет посвятить зельеварению... Вот и прекрасно. Но черта с два он ради них голову вымоет. * * *

Мильва: 24 декабря 2001 года – Преступление и наказание – Это мне в наказание, да? МакГонагалл со вздохом похлопала палочкой по ладони. – Северус, иногда дело вовсе не в тебе. Снейп нахмурился и окинул злобным взглядом шестикурсницу из Рейвенкло, имевшую несчастье попасться ему на глаза. К его глубокому удовлетворению, она вздрогнула, схватила за руку своего приятеля и, испуганно оглядываясь, утащила его за собой. – Северус, – укоризненно сказала МакГонагалл. – Я надеялся, что мне придется вытерпеть это издевательство один раз в жизни. Или, по крайней мере, я узнаю о нем заранее и успею уволиться, – ответил он, обведя рукой Большой Зал, полный смеющихся, танцующих, веселящихся студентов. Большинство из них, наверное, только и думают о том, как бы улизнуть в какой-нибудь укромный уголок и наделать детишек. Да и украшения совсем от рук отбились. Надо будет обязательно поговорить с Флитвиком о его поющих чарах. Канделябры, распевая “Тихую ночь”, пищат, словно мышиная стая. МакГонагалл пожала плечами. – Я хотела, чтобы было весело, – призналась она. – Святочный Бал всегда был самым ярким событием Тремудрого Турнира, вот я и подумала... почему нет? – Я могу привести бесчисленное множество причин, почему нет. Теперь ты даже не сможешь оправдаться необходимостью поднять боевой дух в военное время. – Большинству людей не нужны оправдания для веселья, – возразила МакГонагалл. – Хочешь потанцевать? – Нет. – Между прочим, ты пугаешь студентов. – Я знаю. – В таком случае иди в розовый сад и пугай их с пользой. Снейп, ворча, вышел из зала. Сад был дурацкой идеей во время прошлого Святочного Бала, и остался такой же дурацкой идеей сейчас. В нем чуть ли не каждый уголок служил убежищем для парочек, настолько юных и глупых, что их не пугал даже леденящий холод. Заглянув в два ближайших куста, Снейп снял двадцать пять баллов (по пять с каждого человека, и еще пять дополнительных – со студента с его собственного факультета за идиотский выбор партнерши). Почувствовав прилив хорошего настроения, он заглянул в третий куст. Последовала долгая, мучительная, невероятно удручающая и ужасно неловкая пауза. – Ах, это ты, Северус? – произнес, наконец, Люпин. – Приятно проводишь время? – Не так приятно, как некоторые, – прорычал Снейп. – А я-то думал, куда это ты запропастился. – Как мило с твоей стороны, что ты заметил мое отсутствие. – У профессора Снейпа глаз алмаз, – с раздражающей улыбочкой заметила Нимфадора Тонкс, усаживаясь и поправляя платье. – Ты должен был присматривать за студентами! – воскликнул Снейп, не обращая на нее внимания. – А вместо этого ты занимаешься развратом и подаешь им дурной пример! – Прошу прощения, – возразил Люпин, слегка покраснев. – Тут нет никакого разврата. Насколько мне известно, поцелуи не запрещены ни преподавателям, ни студентам. Пока народ остается прилично одетым, я вообще не понимаю, из-за чего шум поднимать. – Похоже, твои представления о приличной одежде отличаются от моих, – ледяным тоном ответил Снейп, бросив выразительный взгляд на глубокое декольте Тонкс. Она вспыхнула; Люпин сдвинул брови. – Это грубо, Северус. Извинись перед ней. – Не собираюсь. И предлагаю тебе вернуться в замок и вести себя подобающим образом, если не хочешь, чтобы МакГонагалл об этом узнала. Снейп пошел по дорожке и уже поднял палочку, чтобы раздвинуть следующий розовый куст. Но не успел он произнести заклинание, как Люпин схватил его за шиворот и развернул к себе лицом. – Извинись перед Тонкс, Снейп.

Мильва: – Рем, ему вовсе не обязательно... – Нет, обязательно. Я заставлю его вести себя, как положено цивилизованному человеку. – Но ведь это не я кувыркался в розовых кустах, Люпин, – заявил Снейп, решительно выпятив подбородок. – Так вот в чем дело? – Люпин придвинулся ближе, едва не прижавшись губами к уху Снейпа. Он был так близко, что Снейп чувствовал его дыхание и запах вина. – Ревнуешь? Снейп прищурился. – Ни капельки. – Я тебе не верю. Последовало тяжелое, угрожающее молчание. – Рем, – окликнула Люпина Тонкс. – Я замерзла и иду в Большой Зал. А вы тут... сами разберитесь. После увидимся. – Сукин сын, – прошипел Снейп, когда она ушла. – Ты ей рассказал. – Значит, ревнуешь! К огромному облегчению Снейпа, Люпин от него отодвинулся. – Я не ревную! Я чертовски зол, Люпин! Ты же клялся, что никому не расскажешь! – Насколько я помню, Северус, ты прижал мне палочку к виску и грозился наложить на меня Obliviate! – Жаль, что я этого не сделал! Теперь твоя дура-любовница раззвонит об этом на всю школу! Неожиданно Люпин схватил его за грудки и чуть не оторвал от земли. Будь они прокляты, эти оборотни с их звериной силой! – Во-первых, Снейп, ты будешь говорить о Нимфадоре Тонкс с уважением, а во-вторых, она знает об этом вот уже целый год, и до сих пор никому не сказала, так что за свой маленький секрет можешь не опасаться. А в-третьих, с каких это пор тебя начало волновать чужое мнение? Насколько я помню, ты мне год назад говорил... – Это другое, – прорычал Снейп. – Нас могут уволить. Люпин уставился на него, а затем, к ужасу Снейпа, расхохотался. И заодно отпустил его мантию. – МакГонагалл никогда не уволит нас за единственный пьяный поцелуй на прошлогодней вечеринке. Да это и поцелуем не назовешь. Тонкс не обиделась. Ее это рассмешило. – Значит, посмеялись надо мной, да? – поинтересовался Снейп с угрожающей интонацией в голосе. Этого он простить не мог. Его не волновало, что думают о нем окружающие, но никто не имел права над ним смеяться. Все свою жизнь он добивался того, чтобы люди – пусть даже считая его монстром, чудовищем или просто воплощением зла – не вздумали над ним смеяться. Никогда. Люпин резко помрачнел. – Я не это имел в виду, Северус. Мне пришлось все рассказать Тонкс. Я бы чувствовал себя ужасно, если бы скрыл. Но это было всего один раз, так что ничего страшного не случилось, и никто кроме нас троих об этом не знает. – Вот и хорошо, что не знает, – заметил Снейп, поправив мантию и застегнув верхнюю пуговицу. Люпин пристально посмотрел на него. – Это не считается преступлением, – сказал он, когда Снейп повернулся, чтобы уйти. – Давно уже не считается. И это не грех, не то, чего надо стыдиться. – Заткни пасть, Люпин, пока никто не услышал. Люпин вздохнул. – Да, ты, наверное, прав. Желаю приятно провести время, Северус. Снейп подождал, пока Люпин уйдет, а только потом позволил себе перевести дыхание. Он повернулся и раздвинул еще один розовый куст. К счастью, там никого не оказалось, но зато очередной куст принес ему пять баллов с Рейвенкло и пять с Хаффлпафа, а следующий за ним десять баллов с Гриффиндора и – Мерлин правый, он пережил Темного Лорда, но эти студенты сведут его в могилу! – еще пять баллов с Рейвенкло (это в каких же книгах такое описано?!). Когда он закончил осматривать сад, у подавляющего большинства студентов сильно испортилось настроение, а сам Снейп почти убедил себя, что все не так уж плохо. Но потом он вернулся в Большой Зал, увидел, как Тонкс и Люпин танцуют в объятиях друг друга, и в его груди возникло какое-то очень нехорошее чувство. – Прекрасная пара, не правда ли? – обратилась к нему МакГонагалл. – Как приятно видеть Рема таким счастливым. Я и не надеялась его таким увидеть после гибели Блэка. Снейп повернулся к ней. – Что ты имеешь в виду? – Ну, они же были... – Она умолкла и многозначительно взглянула на него. – Я думала, ты знаешь. – Нет, – ответил Снейп каким-то не своим голосом. Он прочистил горло и снова посмотрел на танцующих. Тонкс прижималась макушкой к подбородку Люпина. – Я не знал. * * *

Мильва: 24 декабря 2002 года – Ликантропное зелье – Слава Мерлину, ты пришел. Снейпу очень редко приходилось слышать эти слова. Он стряхнул сажу с мантии и огляделся по сторонам. Начинающие ауроры зарабатывали не так уж много, и лондонская квартира Тонкс казалась абсолютно неприметной, если не считать полнейшего беспорядка, легкого покалывания на коже, означающего наличие смертельно опасных защитных заклинаний, и наряженной елки в углу гостиной – если можно считать чем-то примечательным наряженную елку на Рождество. Сама Тонкс выглядела бледной и уставшей, с тусклыми русыми волосами и в измятой, перепачканной одежде. – Почему ты не позвала меня раньше? – Раньше я не знала, что с ним что-то не так, – ответила Тонкс, заломив руки и пошатнувшись. – Он всегда плохо себя чувствовал после полнолуния. – Он не мог порезаться чем-то серебряным? – спросил Снейп, проходя вслед за ней в спальню. – Вряд ли. Он запирался в Вопящей Хижине, а там ничего серебряного нет. – Она осторожно присела на край кровати и взяла Люпина за руку. – Рем, Снейп пришел. Снейп посмотрел на лежащего на кровати Люпина. Он сам не знал, что ожидал увидеть, но уж точно не это неподвижное создание с белым, как мел, лицом, в пижаме, мокрой от пота, с широко открытыми остекленевшими глазами и едва шевелящимися губами. Как могла Тонкс не догадаться, что пора звать на помощь? Как могла она принять это за обычное состояние Люпина после трансформации? – Вот дура, – буркнул Снейп, наклонившись к Люпину. – Куда только смотрела? – Северус, – еле слышно прошептал Люпин. – Не... хами. – Уйди, – обратился Снейп к Тонкс. – Мне нужно его осмотреть. – Нет, – выдавил Люпин. – Она... останется. Снейп не стал спорить. – Где болит? – спросил он, решив приступить к делу. – Живот, – сказал Люпин. – Грудь. И еще голова. Снейп провел стандартную процедуру осмотра, задавал вопросы, ощупывал и прослушивал. Конечно, он не был целителем, но человек, работавший над составом ликантропного зелья, обязан разбираться в физиологии оборотней (которые в обычном состоянии мало чем отличаются от людей). О том чтобы вызвать настоящего целителя, даже речи не шло. В Святом Мунго все лечение оборотней сводилось к тому, что их запирали куда-нибудь подальше, и ждали, пока они или умрут, или сами пойдут на поправку. Покончив с осмотром, Снейп сел на край кровати и уставился в покрытое ледяными узорами окно, за которым темнело вечернее небо. – Ну что? – спросила Тонкс. – Я думаю, – отрезал он. Люпин захрипел. Снейп машинально помог Тонкс усадить его повыше. – О чем... ты... думаешь? – спросил Люпин, устроившись поудобнее, и уже с меньшей одышкой. – Я думаю, что это отравление одним из компонентов ликантропного зелья, – тупо пробормотал Снейп. – С чего бы?– удивилась Тонкс. – Почему это случилось именно сейчас, ведь он столько лет его принимает? – Ты сама дала ответ. Люпин принимал зелье гораздо дольше и более регулярно, чем любой другой оборотень. – То есть... все... дело... в этом? – выдавил Люпин. – Да. Надо будет провести пару экспериментов, чтобы убедиться наверняка, но сейчас у нас нет на это времени. Я возьму у тебя кровь на анализ. Хотя это было утверждением, а не просьбой, Люпин кивнул в знак согласия. Снейп встал. – Я скоро вернусь, мне нужно кое-что взять из своих запасов. – Значит, ты нам поможешь? – торопливо спросила Тонкс. – Он поправится? – Если причина в ликантропном зелье, то да. Я думаю, что дело в нем. – А если нет? – Если нет, то у нас серьезная проблема, и эта проблема была бы гораздо менее серьезной, если бы ты обратила внимание на его состояние еще утром. Будем надеяться, что задержка не приведет к летальному исходу. – Северус, не будь... жестоким, – сказал Люпин, заметив, как Тонкс закрыла лицо. Вернувшись в кабинет, Снейп собрал зелья, способные облегчить симптомы болезни, и ингредиенты, которые должны нейтрализовать остатки ликантропного зелья в организме Люпина. Многие из этих ингредиентов сами входили в состав зелья и, похоже, в этом месяце не подействовали. Что же произошло? – размышлял Снейп. При создании ликантропного зелья самая большая проблема заключалась в том, чтобы сделать его нетоксичным. Следовало предвидеть, что со временем, в результате длительного приема нейтрализующие компоненты утратят свою эффективность.

Мильва: Когда он вернулся в квартиру, из спальни доносился еще один голос – Поттера. Снейп, нахмурившись, открыл дверь и увидел, что Поттер и Тонкс сидят на кровати по обе стороны от Люпина. Когда мальчишка взглянул на Снейпа, его выражение трудно было понять, и это странно, ведь обычно все его чувства были написаны на лице. – Вы сможете его вылечить? – спросил Поттер, обменявшись со Снейпом свирепыми взглядами. – Думаю, да. Если вы оба не будете путаться под ногами. Подождите в гостиной. Поттер пристально уставился на него, и Снейпу показалось, что он чувствует неумелую попытку щенка вторгнуться в его мысли. – Прекрати, – приказал он. – И убирайся. – Если вы ему навредите, – начал Поттер, проходя мимо. – Вон! Он дал Люпину обезболивающее, а когда тот почувствовал себя лучше, поставил котел рядом с кроватью, чтобы можно было присматривать за Люпином и одновременно готовить зелье. Через пару минут котел уже кипел на магическом пламени, и противоядие к ликантропному зелью начало вариться. – Как ты себя чувствуешь? – поинтересовался Снейп, когда выдалась свободная минутка. Теперь оставалось только варить зелье в течение пяти минут на медленном огне, помешивая против часовой стрелки. – Лучше, – ответил Люпин. – Спасибо. Снейп фыркнул. Затем оба замолчали, и тишину в комнате нарушало только тяжелое дыхание Люпина, бульканье жидкости в котле и негромкие звуки, доносящиеся из кухни – там Тонкс заваривала чай. Наконец, Снейп перестал помешивать зелье, убавил огонь и добавил в котел безоаровый камень и перечную мяту. – Ты положил мяту? – удивился Люпин. – Для зелья она не нужна, но без нее тебя может стошнить. – Ага. – Люпин продолжал смотреть на него, и через некоторое время добавил. – Тонкс не виновата. В том, что не заметила, что я заболел. Я не хотел, чтобы она знала. Мне казалось, что все само пройдет, и не хотелось портить ей Рождество. – Как мудро. А ты не подумал, что мог бы испортить ей Рождество на несколько лет вперед, если бы умер? – Спасибо, Северус, у тебя потрясающий талант ухаживать за больными. – Не надо было тебе обезболивающее давать. Люпин улыбнулся и опустил голову на подушку. Тем временем Снейп еще убавил огонь, пока магическое пламя не превратилось в едва заметное голубоватое свечение. – Еще десять минут, – сказал он в ответ на вопросительный взгляд Люпина. Тот кивнул. – Если причина в ликантропном зелье... – Я же сказал, Люпин. Ты поправишься. – Я вовсе не это хотел спросить. Если причина в ликантропном зелье, значит, у нас большая проблема, да? – Да, – согласился Снейп. – Если тебе от него будет так же плохо, как сейчас... – Я это переживу, – торопливо перебил его Люпин.

Мильва: Снейп кивнул. – Но я думаю, что у тебя развилась чувствительность к его компонентам... сильная аллергия. Со временем тебе лучше не станет, наоборот, будет хуже, гораздо хуже. Когда-нибудь оно тебя убьет. – Он сдвинул брови. – Вопрос в том, является ли это особенностью твоего организма, или это должно происходить со всеми оборотнями, которые принимают зелье. – Но тогда выходит, что зелье... – Оказалось неудачным, – закончил за него Снейп. – Нет, Северус, это не так. – Я обойдусь без твоего сочувствия, Люпин. И без твоих возражений. Я умею признавать свои неудачи. – Но ты хотя бы попробовал. Другие и этого не добились. Снейп хмыкнул. – Еще пять минут. Я позову Поттера и Тонкс. – Спасибо. Пять минут спустя Снейп перелил зелье в кофейную чашку. Тонкс помогла Люпину его выпить, а Поттер сидел, обхватив руками колени, на дальнем конце кровати. Снейп ощутил нечто вроде сострадания к мальчишке, и решительно подавил это чувство. Приняв лекарство, Люпин вздохнул, как будто с облегчением, расслабился и закрыл глаза. Через мгновение он уже спал. – А когда мы будем знать наверняка? – поинтересовался Поттер. – Мы уже знаем, – ответил Снейп и начал собирать свои принадлежности. – И что же? – спросила Тонкс. – Он проспит около двенадцати часов, и будет чувствовать слабость в течение еще нескольких дней. Не позволяйте ему вставать с постели, давайте обезболивающее, если понадобится, и сразу же свяжитесь со мной, если у него начнется лихорадка или появится сыпь. Она кивнула. Выходя из спальни, Снейп нарочно не смотрел на Люпина. Он уже собирался шагнуть в камин, но Тонкс неожиданно его окликнула: – Подожди, Северус. – Не нужно благодарить меня, Тонкс. Я выполнял свой профессиональный долг. Если зелье, которое я готовил, нанесло какой-либо вред, я делаю все, чтобы это исправить. – Я вовсе не это хотела сказать... хотя я очень тебе благодарна. Послушай, я... – Она умолкла, и Снейп неожиданно понял, что сейчас она скажет что-то очень неприятное. – Мне больно думать об этом... но мы могли бы... тебе не кажется, что мы могли бы как-то все уладить? Снейп уставился на нее. – Что уладить? – ледяным голосом переспросил он. – Снейп, не заставляй меня называть вещи своими именами. Второй раз я предлагать не буду. – Надо быть идиоткой, чтобы предложить. – Он снял с полки банку с летучим порохом и набрал полную горсть. В камине взметнулся высокий столб ядовито-зеленого пламени. – Иди к своему мужу. Тонкс закусила губу и кивнула. – Счастливого Рождества, профессор. Снейп не удостоил ее ответом. Он шагнул в огонь, театрально взмахнув полой мантии. Пусть только попробуют сказать, будто он не умеет эффектно выходить из самых болезненных ситуаций. * * *

Мильва: 24 декабря 2003 года – Жестокие намерения К одиннадцати вечера снег сменился ледяным дождем. Не лучшая погода для прогулок, особенно в этом районе Лондона. Снейп сидел у камина в своем доме, в халате, с журналом на коленях, глядел на огонь и ни о чем не думал. Это было первое Рождество за почти двадцать лет, которое он проводил вне Хогвартса... если не считать года, когда погиб Альбус. В то Рождество ему пришлось пресмыкаться перед Темным Лордом, так что оно ничем не отличалось от любого другого дня в году. Стук в дверь заставил Снейпа поднять взгляд. Он успел заметить за окном чей-то темный силуэт, и хотя все его знакомые, у которых имелась веская причина желать ему смерти, сидели в Азкабане, он давно понял, что осторожности много не бывает. Но и не было смысла притворяться, будто в доме никого нет, ведь огонь камина хорошо виден с улицы. – Кто там? – крикнул Снейп, жалея, что на нем халат. В халате даже он вряд ли сумел бы кого-нибудь напугать. – Это я, Рем, и я весь промок, так что открывай быстрее! Снейп удивленно моргнул, а потом, вопреки всем доводам рассудка, распахнул дверь. Люпин стоял, держа над головой промокшую газету. Он был без шапки и перчаток, но зато в длинном забрызганном грязью коричневом пальто. – Ужасно выглядишь, – сказал Снейп. – Спасибо. Можно войти? Снейп шагнул в сторону, уступая дорогу. – Я слышал, что ты в Албании. – Именно там я и был до сегодняшнего дня. Только что вернулся и понял, что мне некуда идти. С квартиры мы съехали после того, как Тонкс получила это задание, а я... сорвался сюда так неожиданно, что мне некогда было позаботиться о жилье. – И ты решил воспользоваться моим гостеприимством? – Ну, так сегодня ведь Рождество. Я подумал, что у всех остальных есть какие-то планы на вечер. – Люпин улыбнулся одними губами. – Как мило, – проворчал Снейп. Он молча смотрел, как Люпин выходит на середину гостиной, оставляя на полу мокрые следы, и накладывает на одежду высушивающие заклинания. – У меня нет комнаты для гостей. Люпин пожал плечами. – Трансфигурирую одно из кресел. Снейп в полном замешательстве дождался, пока Люпин усядется в одно из его больших, удобных кресел – единственных предметов роскоши в его доме. И только увидев, как Люпин отхлебывает вино из его бокала, Снейп понял, что с ним что-то не так. – Ты пьян? – спросил он, усевшись во второе кресло, с некоторым сожалением отложил в сторону журнал и посмотрел на Люпина чуть внимательнее, чем хотелось бы. – Немного, – признался Люпин, снова изобразив фальшивую улыбку. – Почему ты не пошел к Поттерам? – продолжил Снейп. – И кстати, почему ты не в Албании, с женой? – Долгая история, – ответил Люпин. К этому времени бокал с вином наполовину опустел. – Сделай ее покороче. – Мне не хотелось объяснять Гарри, почему я не в Албании с женой. – Хм. – Снейп откинулся на спинку кресла, глядя, как Люпин хлещет очень неплохой портвейн, как будто это вода. – Прежде чем мы продолжим, Люпин, я хочу предупредить тебя, что вопросы, которые я могу задавать, и любопытство, которое я могу проявлять, ни в коем случае не означают наличия каких-то чувств к тебе. Это означает лишь, что ты здесь, пьешь мое вино, и дремлешь в моем кресле, а мне скучно. Уяснил? Взмах бокала в ответ. – Отлично. – Снейп помолчал. – Как там в Албании? Люпин поморщился. – Мрачно. И холодно. Тухло. Почему темных магов так и тянет в Восточную Европу? Снейп пожал плечами. – Похоже, эта традиция началась еще с Вольдеморта. И еще... – С коммунистов? – Я хотел сказать, с Дракулы. – А. – Люпин неожиданно обмяк в кресле.

Мильва: Снейп помолчал пару секунд, а затем, поняв, что больше Люпин ничего не скажет, спросил: – Как проходят твои трансформации? – Плохо. – А последний состав, что я тебе присылал? – Меня трое суток рвало, а в ночь полнолуния я остался волком. – Хм. Я надеялся... Впрочем, не важно. Значит, оно не действует. – Значит, да. Люпин свесил голову набок, и Снейп подумал о том, чтобы оставить все как есть и ничего больше не выяснять. С одной стороны, ему хотелось узнать, что же все-таки произошло, но умом он понимал, что появление в его доме под Рождество пьяного и несчастного Люпина со сказочками о разваливающемся браке ни к чему хорошему не приведет. По крайней мере, в отдаленном будущем. Что касается ближайшего будущего... Нет. Это безумие. Они сидели так очень долго, и Снейп уже решил, что Люпин спит с открытыми глазами. Но когда он решил предоставить Люпина его судьбе – шейному остеохондрозу и утреннему похмелью, встал и направился к двери спальни, Люпин неожиданно заворочался. – Она хочет ребенка, – пробормотал он. Снейп замер на месте, и ему вдруг захотелось притвориться, будто он не слышал этих слов. – Мне кажется, нам с ней надо было обсудить это раньше. – Это нормальное желание, насколько я знаю, – ответил Снейп, чувствуя себя так, словно эти слова вырвались помимо его воли. – Мы не особенно и пытались... Албания – не лучшее место для таких дел, и нам сейчас просто некогда... Но раньше мы пробовали, и ничего не вышло. Не знаю, может, там и нет никакой проблемы. Но если она есть, я даже представить не могу, в чем дело. Способность оборотней к размножению – вещь малоизученная, на самом деле общество не заинтересовано, чтобы мы рожали детей. Она так старается... быть чуткой и понимающей, что мне от этого больно. Лучше бы она злилась. Снейп помолчал, а затем решительно заявил: – Но это не причина, чтобы нарушать мое уединение. – Я не мог больше этого вынести. – И ты сбежал. – Да, – вздохнул Люпин. – И ты сбежал сюда, ко мне. – Снейп отвернулся, через несколько секунд подошел к камину, взял кочергу и шевельнул догорающие поленья. – Ублюдок. – Я знаю. – Люпин повернул голову. – Северус... – Нет, Люпин. Ни за что. – Это не то, что ты подумал. – Это именно то, Люпин. И это... жестоко. Ты знаешь... ты знаешь... – Знаю. И ты прав. – Убирайся. – Северус... – Я серьезно, Люпин. Уходи сейчас же. Люпин встал, покачнулся. – В таком случае я пойду к Гарри. – Мне-то что до этого? – Думаю, ничего. – Он направился к двери. Снейп, энергично ворочающий кочергой в камине, даже не взглянул в его сторону. – Счастливого Рождества, Северус. – Иди к черту, Люпин. * * *

Мильва: 24 декабря 2004 года – Время От коттеджа до ближайших признаков цивилизации было километров двадцать. Антиаппарационный барьер представлял собой окружность радиусом в добрую сотню ярдов, и Снейпу пришлось прокладывать себе путь сквозь сугробы, чтобы добраться до засыпанного снегом крыльца. По пути он наделал столько шуму, что Люпин вышел его встречать с кружкой чего-то горячего в руках. Снейп остановился, запыхавшись, у нижней ступеньки крыльца и взглянул на Люпина, окутанного золотистым сиянием. – С Рождеством, – приветствовал его Люпин. – Это глинтвейн? – ответил Снейп, принюхавшись. – Да. Заходи, а то снаружи ужасно холодно. – Чертовски наблюдателен, как всегда. Поттер здесь? – поинтересовался Снейп, вскарабкавшись на крыльцо и отряхивая снег с мантии. – Нет, сегодня он у Уизли, но завтра утром заглянет. Не хами ему, Северус. – Если он сам хамить не будет. Люпин со страдальческим видом закатил глаза. – За что мне все это? – О чем ты? – спросила Тонкс, выглянув из кухни. – Ни о чем. – Ты занимаешься готовкой? – насторожился Снейп. Она вскинула голову. – Да. А тебя что-то не устраивает? – Вот именно, – заявил Снейп и попытался протиснуться мимо нее на кухню. – Я сдала ТРИТОНы по зельеварению... – Чуть лучше, чем Невилл Лонгботтом. Я бы ни за что не поставил тебе положительную оценку, но эта комиссия из Министерства была слишком уж снисходительна. – Мне надоело это выслушивать, я больше не твоя студентка! Рем, убери его из моей кухни! Люпин взял Снейпа за руку и вывел из кухни. Снейп и оглянуться не успел, как уже сидел у камина и держал в руках кружку с глинтвейном. Гостиная почти не изменилась с тех пор, как он побывал здесь в последний раз, месяц назад. Дом был... уютным. Милым. Теплые оттенки, вязаные половички и огромный камин. Совершенно не в его вкусе. – Как дела в школе? – спросил Люпин в своей обычной мягкой манере. – Прекрасно. – Снейп помолчал, а потом неохотно добавил. – МакГонагалл передает тебе привет. Люпин удивленно вскинул брови. – Ты ей тоже от меня передай. Снейп кивнул. – Значит, ты... ей сказал? – Нет. А ты сказал Поттеру? – Нет. Это непростая тема для разговора, особенно с ним. – Ммм, – произнес Снейп, сделав первый глоток. – А как дела у Тонкс? – Неплохо. Лучше чем раньше, сейчас ее уже так сильно не тошнит. На прошлой неделе мы были у колдомедика, и он сказал, что все идет хорошо. Снейп кивнул и сменил тему. Они поговорили о политике Министерства (Скримджер наконец-то подал в отставку, и теперь все гадали о том, кто же займет его место), а затем Тонкс позвала их к столу. Утка с апельсинами удалась на славу, этого даже Снейп не мог отрицать. За ужином он отмалчивался, украдкой наблюдая за беседующими супругами. В воздухе чувствовалось едва заметное напряжение даже во время дружеской болтовни, и каждый раз, склоняясь над своей тарелкой, Снейп чувствовал на себе короткие, но пристальные взгляды Тонкс. Нимфадора никогда не отличалась тактичностью. После ужина, вымыв посуду, она пожелала спокойной ночи и велела не засиживаться допоздна. А потом ушла в свою спальню, и дверь за ее спиной закрылась мягко, но с громким щелчком.

Мильва: После ее ухода Люпин и Снейп долго молчали. Люпин положил еще одно полено в огонь и снова сел. Снейп сжимал подлокотники кресла и думал о том, станет ли когда-нибудь легче. Продлится ли это достаточно долго, чтобы стало легче. – Ей это не нравится, – сказал он наконец. – Да, – согласился Люпин. – Но она это терпит. – Я знаю. – Почему? Он вздохнул. – Она... очень благодарна тебе за все, что ты сделал для нас в прошлом году. Она знает, что тебе было очень непросто решиться помочь нам. – Я хотел отказаться. – Я знаю. Но когда ты решил... ты тратил столько времени и сил, хотя мы оба знали... мы все знали... – Люпин кашлянул. – В общем, мы оба тебе благодарны. – И поэтому ты здесь? – Нет, Северус. – Люпин поднялся с кресла, подошел к Снейпу и встал над ним, заставив его поднять голову. Но Снейп все равно не мог как следует разглядеть его лицо в темной комнате, освещенной лишь огнем камина. Он подавил желание встать, а когда Люпин осторожно провел рукой по его волосам, Снейп не стал отстраняться. Не потянулся к этой руке, нет, но... прогресс – есть прогресс. Если это можно считать прогрессом. – Интересно, как долго продлится ее благодарность? – задумчиво сказал Снейп. Люпин не ответил, и через некоторое время Снейп продолжил, глядя на гаснущий огонь. – Я думаю, что в лучшем случае еще полгода. А потом у вас родится ребенок, и все изменится. Я точно знаю, кого ты выберешь. – Значит, ты думаешь, что мне придется выбирать? – Конечно, Люпин. Не строй из себя дурачка. Я не смогу и дальше оставаться твоей грязной тайной. – Ты не моя грязная тайна. – Но ты же не сказал Поттеру. – А ты не сказал Минерве. – Я не сказал Минерве только потому, что через полгода, когда все закончится, она станет меня жалеть. Я бы предпочел, чтобы она ничего не знала. Но я не это имел в виду. – А что же ты имел в виду? – То... что если Тонкс скажет “С меня хватит!”, и ты выберешь ее... А ты наверняка выберешь ее... Ты уже не сможешь встречаться со мной раз или два в году. Это недостойно. Люпин кивнул, а потом покачнулся – за ужином он слегка перебрал. Оба они перебрали. Тонкс нельзя было пить, и она не скрывала своей зависти. – Я все это знаю, Северус. Но ты ошибаешься. – Вы с Тонкс... – Да, у нас будет ребенок, и это все усложняет. Но ты... мы не смогли бы зачать этого ребенка без твоей помощи, и это усложняет все еще больше. В какой-то степени... – Яйца Мерлина, Люпин, не говори так. Я не хочу иметь ничего общего с твоим волчонком. Люпин вздохнул. – Но это правда, – сказал он и протянул руку. Снейп ухватился за нее и встал с кресла. Он попытался убрать свою ладонь, но Люпин держал ее крепко, а потом так же за руку повел его в гостевую спальню, отделенную от хозяйской спальни кухней, гостиной и ванной комнатой – достаточное расстояние, чтобы можно было обойтись без заглушающих чар. – Дай ей время, Северус, она одумается. Я уверен, – продолжил Люпин, когда они задержались в дверях, обмениваясь первыми прикосновениями и пытаясь преодолеть все еще возникающую при этом неловкость. – Твой оптимизм всегда оказывался сильнее здравого смысла. – Кто-то же из нас должен быть оптимистом. – Лучше уж ты, чем я. Люпин прикоснулся губами к щеке Снейпа. – Не торопи время. – Время, – повторил Снейп, и у него перехватило дыхание, когда Люпин запустил руку ему под рубашку. – Ты думаешь, времени и благодарности будет достаточно? – Ага, – сказал Люпин, и Снейп повернул голову, чтобы увидеть его такое близкое лицо, – и твоего очарования, конечно. Снейп сдержал смех. Это было совсем неуместно, особенно сейчас, когда он не мог заставить себя поверить Люпину, боялся поверить... но все-таки позволил себе скептически фыркнуть. Люпин улыбнулся, обнял его за плечи, и дверь спальни закрылась за ними. Конец

Sata Lisat: Мильва офигеть! давно хотелось такого фика - Люпин-Снейп-Люпин-Тонкс) (именно с таким исходом, конечно ) Небанальная отличная история. * Люпин со своим вечным "Не хами" очень в тему здесь) в характере

Мильва: Sata Lisat пишет: именно с таким исходом, конечно Так там ведь исход еще не ясен.

Sata Lisat: Мильва ясен! Люпин же намеки делает) и если честно, ная Люпина.. Можно прийти к выводу, что он никого не бросит. так треугольник и останется. В принципе, для него это нормально что ли)

Мильва: Sata Lisat пишет: Можно прийти к выводу, что он никого не бросит. так треугольник и останется. Хотя по идее волк должен быть моногамным животным Лично мне кажется, что такая вот ситуация "треугольника" мучительна для всех участников, так что, имхо, треугольник распадется. Тут весь вопрос в том, чего хочет Тонкс. Если ей нужен этот ребенок для того, чтобы привязать к себе Люпина, то, вполне возможно, Снейп останется в пролете. Трудно сказать наверняка

Ля-Мур: Мильва Я не поняла, чего это Люпин спит со Снейпом, а Тонкс - молчит. Она что кого-то другого не могла найти. Что это?

Мильва: Ля-Мур пишет: Она что кого-то другого не могла найти. Возможно, она надеется, что Люпин перебесится и снова станет примерным семьянином

Valemora: Замечательный фик! Кампания Снейпа по зачистке розовых кустов... А вот это: "– Как мудро. А ты не подумал, что мог бы испортить ей Рождество на несколько лет вперед, если бы умер? – Спасибо, Северус, у тебя потрясающий талант ухаживать за больными. – Не надо было тебе обезболивающее давать" просто убило. Снейп в характере, ничего не скажешь!

Vilandra : Нужно было их честно поделить, Доре - ребёнка, а Северу - Ремуса

Ira66: Мильва Удивительный фик. Грустный очень... нерешаем такой треугольник - три любящих друг друга человека. И как не поверни - кто-то останется в проигрыше, и тянуться до невозможности такие отношения не могут. И перевод... ну такой... такой... здорово, одним словом. Спасибо тебе за такую роскошь, солнц!

полная версия страницы