Форум » Архив конкурсов и фестов » Романс-09 (Мерри) – «Cherchez la femme», джен, СС, ГП, ЛМ, ДМ и др., PG-13 » Ответить
Романс-09 (Мерри) – «Cherchez la femme», джен, СС, ГП, ЛМ, ДМ и др., PG-13
Команда Романс: Фик команды «Романс» на олимпиаду Снарри-форума. Ноябрь 2006. Задание 09, «Отцы и дети» (снарри-джен) Название: Cherchez la femme (Ищите женщину) Автор: Мерри Бета: Altea Гаммы: CCM, valley Герои: СС/ГП (не слэш), СС/ЛМ (не слэш), ГП/ДМ (не слэш), СС/ЛЭ, ЛМ/НМ Категория: джен, местами гет Рейтинг: PG-13 Дисклеймер: HARRY POTTER, characters, names, and all related indicia are trademarks of Warner Bros. © 2001-2006 and J.K. Rowling. Саммари: яблоко от яблоньки падает как получится. Нередко кому-нибудь на голову. У мироздания вообще забавное чувство юмора. Предупреждения: северитус с большим извратом. AU, но с учетом всех 6 книг. ООС-шность персонажей является частью юмора. Если кто-то получился в характере, это случайность :) Примечания 1. Клото (Пряха), Лахезис (Судьба) и Атропос (Неотвратимая) – Мойры, греческие богини судьбы. Клото олицетворяет собой неумолимость судьбы и говорит о настоящем, Лахезис – превратности и случайности, она ассоциируется с прошлым; Атропос олицетворяет неотвратимое будущее. 2. Хэтти – уменьшительное от женского имени Хэрриэт, Гариэтта. 3. Судьбы всех младенцев в этом фике определяются в момент зачатия, а не рождения. 4. «Книга Судного Дня» (Domesday Book, постепенно трансформировавшееся в Doomsday Book) – перепись землевладельцев и их собственности, проведенная по указу Вильгельма Завоевателя в 1085-86 гг. Уэстон Певерелл упомянут там как владелец поместья в Плимуте (Девон). 5. Muto Fatum – лат. «изменяю судьбу». 6. Томас-Рифмач – знаменитый шотландский поэт Томас Лермонт (ок. 1220 – ок. 1290), герой многочисленных легенд, автор поэмы «Тристан и Изольда» и предок М.Ю. Лермонтова. По преданию, Томас-Рифмач получил от королевы фей дар провидения – и все сложенные им стихи сбывались. Автор горячо благодарит всех членов команды Романс, а особенно CCM и valley, которые поддерживали его на всех стадиях работы над фиком.
Ответов - 79, стр:
1 2 3 4 All
Команда Романс: CHERCHEZ LA FEMME Пролог 2 сентября 1953 года – Девочки, вы только посмотрите, – ахнула Клото. – Это просто что-то... у меня слов нет! Поразительно! Сестры склонились над новой нитью, внимательно ее разглядывая. – Большая редкость, – наконец заметила Лахезис. – Давно такого не видела. Атропос хмыкнула. – В самом деле. Вопиюще нормальный и здравомыслящий смертный – это действительно большая редкость. На фоне общего безумия это попросту кажется отдельным талантом. Он далеко пойдет, помяните мое слово. * * * Девять месяцев спустя Кларисса Малфой подарила своему мужу Абрахасу хорошенького здорового мальчика. Счастливые родители назвали ребенка Люциусом. 4 апреля 1959 года – Ну-ка, что тут у нас? – Клото с интересом посмотрела на только что образовавшуюся нить. – М-да-а... Незаурядный тип, нечего сказать. – И ведь ничто не предвещало... – поддакнула Лахезис. – Право слово, каждый раз изумляюсь. – Ты еще долго будешь изумляться, – пообещала Атропос, разглядывая нить. – На удивление правдивый мальчик получился. До конца жизни так ни разу и не солжет. * * * Девять месяцев спустя Эйлин Снейп, урожденная Принц, родила крикливого темноглазого мальчишку. Который в первые же минуты недвусмысленно сообщил окружающему миру все, что о нем думает. Отец мальчика, Тобиас Снейп, сыну обрадовался: он тайно надеялся, что появление ребенка отвлечет жену и у той не останется времени на ее мелкие, но досадливые странности. 9 января 1977 года – А я г'в'рю, пей... – Сев, я больше не могу. Да и тебе, по-моему, уже хватит. – Люц-ци... Ты з-з-з... зна... – Я все знаю. – ... ты з-з'нуда! Двадцатитрехлетний Люциус Малфой и семнадцатилетний Северус Снейп уже третий час отмечали совершеннолетие последнего в «Кабаньей башке». Точнее, отмечал, как легко догадаться, в основном Северус, а Люциус взял на себя торжественную обязанность проследить, чтобы отмечавший попал домой в целости и сохранности. – Ну ладно, – со вздохом согласился Люциус, незаметным движением левой руки превращая огневиски в своем бокале в чай. – За что мы еще не пили? – З-за д'тей! – с энтузиазмом взмахнув рукой, Северус чуть не свалился со стула. – За н-наших д'тей! И за л'бовь! Люциус с сомнением посмотрел на своего длинноносого и, что греха таить, неопрятного приятеля. – Ну за любовь так за любовь, – чуть погодя философски согласился он. Если он все равно вынужден пить жидкий холодный чай (почему-то все трансфигурированные продукты омерзительны на вкус), то какая разница, за что? – Они п'женятся! – с умилением гнул свое уже изрядно надравшийся Северус. – Кто? – ошалел Люциус, несколько потерявший нить беседы. – Н'ши дети, Люц! Твой мальчик и моя д'вочка... – Конечно-конечно, – покивал Люциус, особенно не вникая в Северусово бормотание. – Они об'зательно п'женятся... – еще раз повторил тот. 29 августа 1979 года – О, у нас прибавление! – радостно объявила Клото. – Ну и ребенок... – покачала головой Лахезис. – Ни разу не в папеньку. И откуда только что берется? И куда девается? – Спорим, первым его словом будет: «Хочу!»? – поинтересовалась Атропос. – Первый раз вижу ребенка, который так сильно хочет всего сразу. Ну что ж, кто хочет, тот добьется. Он всегда будет получать то, чего на самом деле хочет. Рано или поздно, так или иначе... 24 октября 1979 года – О, еще одна... – Клото продемонстрировала очередную новенькую нить сестрам. – М-да-а... – Бедная девочка! Как же такое получилось-то? – завздыхала Лахезис. – Ничего, жить будет, – буркнула Атропос. Прищурившись, она посмотрела на нить внимательнее. – И даже, как это ни странно, достаточно долго. Везение – великая вещь... 1 декабря 1979 года – Люци, как она м'гла? С этим... ч'тыр... четыр'х... придурком ч'т'рхглазым! «Как-как... обыкновенно, – мрачно подумал Люциус, глядя на своего старательно напивающегося друга. – Как с любым другим придурком». – Не знаю, Сев. – З-за что?! – поинтересовался Северус у потолка и опрокинул в себя еще порцию огневиски. Люциус (отчасти из сострадания, а отчасти из чувства самосохранения) не стал советовать приятелю посмотреть сначала в зеркало, а потом на свою левую руку. – Не знаю, Сев, – почти беспомощно повторил он. – Я от'мщу... – уже почти засыпая, пробормотал Северус себе под нос. – Н'знаю как, но от'мщу... 1 мая 1980 года – Девочки, это просто хаос знает что такое! – возмутилась Клото, демонстрируя товаркам на глазах меняющую цвет и форму нить. Спустя мгновение за первой нитью стала деформироваться вторая, потом третья... – Что они там себе думают? – Безобразие! – поддержала ее Лахезис. – И что теперь с этим делать? Атропос хмыкнула. – Ничего не делать. Оставь как есть. Такие штучки все равно долго не работают. Все вернется на круги своя, а пока пряди как прядется... 3 августа 1980 года – Люц-ци... я сов... слов... сволочь... «Ты пьяный идиот, – мрачно подумал Люциус. – Мерлин, за что мне такое наказание?» – Сев, тебе не кажется, что топить свои проблемы в огневиски – это не самое стратегически верное решение? – Каж'ца... – Тогда выпей вот это немедленно, – под носом у Снейпа оказался уже откупоренный пузырек с протрезвляющим зельем, – и мы поговорим по-человечески. Северус послушно опорожнил пузырек и содрогнулся. Мерзкая на вкус и запах жидкость действовала почти мгновенно. – Люц, я понятия не имею, что делать. Он их убьет. Мне совершенно плевать на Поттера, но Эванс... И потом, детоубийство – это... грязно. Люциус, кое-как умудрившийся извлечь из пьяных излияний приятеля историю с подслушанным в конце мая пророчеством, мог только плечами пожать: «А чем ты раньше думал, друг мой?» – однако умудрился не сказать этого вслух. – Так предупреди ее, – предложил он. – Даже если Поттер не убьет меня сразу, они мне не поверят. – Значит, предупреди того, кто поверит. Северус криво усмехнулся. – Люци, ну где я найду человека, который поверит Упивающемуся Смертью и при этом не сдаст его аврорам? – По-моему, – осторожно возразил Люциус, нарочито не глядя на Северуса и рассматривая морской пейзаж на стене, – вся магическая Британия знает, где найти этого человека. * * * Изменившиеся нити скручивались и путались, но Мойры преспокойно продолжали прясть. Они знали, что рано или поздно все наладится: еще не было такого случая, чтобы пряжа им не удалась. Часть I Поздним вечером тридцатого июля Гарри нетерпеливо ходил из угла в угол: до его семнадцатилетия оставалось буквально несколько минут. Сундук был уже собран и стоял у двери; Хедвиг дремала в углу на своей подставке. Ровно в одну минуту первого Гарри собирался аппарировать отсюда навсегда. Цифры на стареньких электронных часах, когда-то давным-давно выброшенных Дадли и подобранных Гарри, сменялись удручающе медленно. 23:56... 23:57... 23:58... 23:59... – Ой-й-й-ё-о-о-о... – от накатившего невесть с чего приступа резкой боли в нижней части живота Гарри согнулся вдвое и упал на колени, думать забыв обо всем на свете. В глазах потемнело, и он потерял сознание. * * * Люциус Малфой сидел в своей камере в Азкабане и размышлял о смысле жизни. А заодно о том, можно ли вообще размышлять о том, чего нет и быть не может. Впрочем, заняться все равно иначе было нечем, а стоило ему перестать думать, как он начинал волноваться за жену и сына. В конце концов, он хорошо представлял себе, кому придется расплачиваться за его провал в Департаменте Тайн. «Интересно, – старательно думал он, – а чем сейчас занят Северус? Сидит себе небось в Хогвартсе и в ус не дует. Впрочем, что это я? У Сева никогда не было усов...» * * * Северус Снейп нетерпеливо ходил из угла в угол, меряя шагами маленькую подвальную комнату заброшенного дома, где они с Драко скрывались последние две недели. Он не вполне представлял себе, чего именно ждет – вызова от Лорда или просто очередной катастрофы, но не сомневался, что семнадцатилетие мальчишки Поттера вряд ли пройдет тихо и мирно. Поттер... Северус заскрипел зубами. Наглый, Мерлин знает что о себе возомнивший сопляк решил, видите ли, что имеет право его судить... если бы не просьбы старика директора и не проклятое пророчество, как бы охотно он свернул паршивцу шею! Альбус... даже думать о нем было больно. И Северус очень старался не думать. Не думать, не вспоминать веселые и в то же время пронзительные голубые глаза, на удивление уверенные движения морщинистых старческих рук, проклятые лимонные леденцы и непонятное пристрастие ко всему, что со стрелками и тикает. Ох, Альбус... Вздохнув, он извлек из кармана маггловские часы-луковицу на серебряной цепочке – подарок от Дамблдора в прошлое Рождество. Крышка открылась с легким щелчком, и он успел увидеть, как стрелки сошлись на цифре 12. Потом у него невесть с чего закружилась голова, перед глазами все поплыло, и он машинально зажмурился. Когда странный приступ слабости прошел, Северус осторожно открыл глаза... Он стоял в директорском кабинете Хогвартса с чашкой горячего чая в руках. На столе, прямо на бумагах и свитках, привычно расположился поднос с чайником, сахарницей, сливочником и неизменной плошкой с лимонными леденцами. А за столом ... Северус выронил чашку. – Альбус?!.. – Зачем же так нервничать, мальчик мой? – Альбус понимающе улыбнулся ему из-под очков. – Я знаю, насколько ты не любишь Дурслей и волнуешься из-за Гарри, но не вижу никакого смысла мчаться на Тисовую среди ночи. Заберешь ребенка утром, как и собирался. С каждым услышанным словом зельевару становилось все хуже и хуже. Совершенно ошарашенный сообщением о том, что он волнуется из-за Поттера и зачем-то собирается забирать мальчишку от маггловских родственников, Северус едва успел как следует обрадоваться, что Альбус неведомым чудом жив, когда следующая фраза директора добила его окончательно: – Или ты опасаешься, что Гариэтта дурно воспримет известие о том, что она твоя дочь? По-моему, ты зря переживаешь. Она разумная молодая девушка и все поймет. Совместив в сознании слова «Гариэтта», «дочь» и «девушка», Северус впервые в своей бурной и неспокойной жизни упал в обморок. * * * В конце концов, устав думать о всяческих ничего не стоящих мелочах, Люциус задремал на жесткой тюремной койке. Спустя какое-то время он в полусне попытался перевернуться на правый бок – и наткнулся на что-то теплое и мягкое. Слегка удивившись – вроде бы до сих пор крыс в Азкабане не водилось! – Люциус открыл глаза и оцепенел. Он был не в Азкабане. Без всяких сомнений, он находился в главной спальне Малфой-мэнора – в собственной постели с собственной женой. Нарцисса, чей локоть он нечаянно задел, слегка пошевелилась, но не проснулась. Затаив дыхание, Люциус смотрел, как шевелится от дыхания жены упавшая ей на нос светлая прядка, выбившаяся из-под сеточки для волос. Потом осторожно протянул руку и отвел непослушную прядку за ухо. – Цисси? – хрипло и растерянно спросил он. – Я дома? Нарцисса сонно приоткрыла глаза. – Что такое, Люци? – озабоченно нахмурилась она, потом черты ее снова разгладились: – Что-то приснилось? Люциус не ответил: он был не в силах отвести взгляда с собственного левого предплечья. Метки не было. Как завороженный, он разглядывал свою руку, словно чужую, – и не находил никаких следов проклятого черепа со змеей. – Люци? – встревоженно перепросила Нарцисса, приподнимаясь на локте. – Люци, что случилось? Несмотря на пережитое потрясение, у него хватило ума не пугать супругу. – Ничего, дорогая, – как можно спокойнее ответил он, хотя сердце колотилось как бешеное. – Просто кошмар. Прости, что разбудил. – Бедный мой... – отозвалась успокоенная Нарцисса, придвинувшись поближе и положив голову ему на плечо. – Все хорошо... – Да, конечно... – тихо отозвался Люциус. Он так и пролежал без сна до самого утра, слушая ровное дыхание жены. Он до смерти боялся заснуть и снова проснуться в Азкабане. * * * Драко разметался на жалком подобии кровати, где ему приходилось коротать ночи последние пару недель. Теперь он вообще спал плохо: его постоянно мучили кошмары. Ужасное посвящение в Упивающиеся, невыносимый год в Хогвартсе, смерть Дамблдора, последующее бегство, гнев Снейпа и Темного Лорда... Все это мешалось в сновидениях в жуткую фантасмагорию, и он просыпался с криками каждую ночь – и хорошо если только раз. К концу июля Драко ненавидел Волдеморта, Снейпа, Поттера, а заодно и самого себя смертной ненавистью и мечтал только о том, чтобы все это поскорее кончилось, уже неважно как. Измотанный очередным уродливым сном, в конце концов он пробудился с почти привычным глухим криком – и замер, так и не открыв глаз. Драко и без того знал, что он дома, – запахи родового гнезда невозможно было перепутать ни с чем. Мерлин милостивый, он был дома. По-прежнему зажмурившись, Драко провел рукой по постели, пьянея от прикосновения к своим любимым шелковым простыням и до последнего момента оттягивая окончательную проверку. Наконец он осторожно открыл глаза и сел. Нащупав под подушкой палочку, зажег лампу на тумбочке у изголовья и осторожно огляделся. Да, он был дома, в своей комнате. Все вещи на своих местах, на столе какие-то книги, свитки и серебряный письменный прибор в виде спящего дракона, из приоткрытой дверцы гардероба торчит край школьной мантии. Весь дрожа от возбуждения и страха, Драко медленно закатал левый рукав пижамы. Метки не было. Несколько мгновений он тупо смотрел на руку, потом его лицо расплылось в улыбке. Значит, все его злоключения на шестом курсе были всего-навсего кошмаром? И ничего не было? Слава Мерлину! С облегченным вздохом он погасил свет, снова сунул палочку под подушку и мгновенно заснул с блаженной улыбкой на физиономии. * * * Открыв глаза, Северус увидел над собой встревоженное лицо Альбуса. – Что с тобой, мальчик мой? – директор протянул правую руку, помогая Северусу подняться с пола, и потрясенный зельевар осознал, что она цела и невредима. Перстня Слизерина на ней тоже не было. – Может, тебе стоит заглянуть к Поппи? Неимоверным усилием Северус все же умудрился совладать с собой. Он не был уверен, кто сошел с ума – мир вокруг или он сам, но своей растерянности не собирался выдавать в любом случае. – Нет, Альбус, я просто устал. Высплюсь, и все будет в порядке. – Доброй ночи, Северус, – закивал старик. Глаза его хитро поблескивали. – Доброй ночи. Уже спустившись по витой лестнице, ведущей из директорского кабинета на третий этаж, Северус сообразил, что понятия не имеет, что он все-таки преподает: ЗОТИ или зелья? Он в недоумении остановился посреди коридора. Что ему теперь делать? И что вообще происходит? Внезапно его хлопнули по плечу, и Северус резко развернулся, намереваясь выразить все свое негодование по поводу столь панибратского жеста. И оказался нос к носу с совершенно живым, ухмыляющимся Сириусом Блэком. – Не спится, Севви? – хмыкнул тот. – Может, пойдем чего-нибудь выпьем? Северус почувствовал, что, кажется, опять близок к обмороку. Второй раз за вечер. Теперь он не сомневался, что не сошел с ума – его собственное сознание даже в помраченном состоянии не могло породить такое. Потом ему пришло в голову, что он попросту умер и попал в ад. – Спасибо, обойдусь, Блэк, – наконец выдавил он. – Я иду спать. – А, ну как знаешь, – пожал плечами анимаг. – Дело твое. Передай привет Гарри, – он подмигнул и, фальшиво насвистывая, двинулся дальше по коридору к дверям в кабинет и личные комнаты преподавателя ЗОТИ. Зельевар сглотнул. По крайней мере, теперь он знал ответ на вопрос, что именно преподает. Он постоял несколько минут и, собравшись с духом, быстрым шагом двинулся к главной лестнице. Он отчаянно надеялся, что в собственных комнатах сможет отыскать хоть какие-то ключи к пониманию происходящего. * * * Очнувшись, Гарри с удивлением понял, что лежит в постели. Неужели тетя Петуния или дядя Вернон снизошли до того, чтобы ему помочь? И вообще, что случилось? У него больше ничего не болело, но чувствовал он себя как-то странно. Что-то было не так, он только не мог понять, что именно. Он сел, свесив ноги, нащупал под подушкой палочку – какое счастье, что ему наконец-то семнадцать и можно использовать магию! – и прошептал: – Lumos. Моргнув, Гарри растерянно огляделся. Он совершенно точно находился в своей спальне у Дурслей, но все было куда менее обшарпанным и потрепанным, чем ему помнилось. На полу лежал ковер, пусть и старенький, которого точно не было раньше. Стоп! Гарри вдруг сообразил, что именно не так, – по крайней мере, одну вещь он заметил. Он нормально видел без очков! Взволнованный, он вскочил на ноги и босиком кинулся к висевшему на двери зеркалу. Спустя мгновение окна дома номер четыре по Тисовой улице содрогнулись от дикого визга. * * * До своих комнат Северус добрался без приключений, больше никого не встретив. За то время, пока зельевар спускался в подземелья, он успел немного успокоиться и составить приблизительный план действий. Прежде всего, он решил для простоты считать, что неведомым образом изменился именно мир вокруг, ибо предположение, будто он сам сошел с ума, явно было тупиковым. Далее следовало как можно быстрее выяснить, чем отличалось его «второе я» от него самого. Пока что факты были неутешительны. Его двойник, судя по всему, был на дружеской ноге с Блэком (или, во всяком случае, Блэк был на дружеской ноге с ним), волновался за Поттера... за Поттер... тьфу! Об этом факте ему даже думать не хотелось. В этом мире Поттер был девицей. И его, Снейпа, дочерью. О чем, похоже, все знали – по крайней мере, члены Ордена наверняка были в курсе. Северус вздохнул. Ему очень хотелось выпить чего-нибудь покрепче, но с некоторых пор он взял за правило не потакать подобным желаниям. Войдя в кабинет, он от всей души порадовался, что сроду не пользовался паролями, а применял распознающие магическую ауру защитные чары. Хорош был бы он, если бы пришлось стоять и отгадывать пароль к собственным комнатам! Не останавливаясь, он прошел к скрытой от посторонних глаз двери в свою спальню, открыл ее, зажег свечи взмахом палочки – и замер. На комоде, обычно пустом, стояли три колдографии в тяжелых медных рамках. Он медленно, не веря своим глазам, подошел ближе. На одной была смеющаяся Лили с грудным младенцем на руках. Она стояла под яблоней, освещенная лучами заходящего солнца – ее темно-рыжие волосы так и сияли. Подмигнув ему, она наклонилась и чмокнула младенца в нос. Снимок, судя по всему, был сделан осенью: листья уже почти опали. Вглядевшись, Северус узнал место: это был дом Поттеров в Годриковой Лощине. От второго снимка у него перехватило дыхание. Под той же яблоней они с Лили стояли вдвоем: он хмурился, неловко и скованно держа на руках завернутого в одеяло ребенка, а Лили обнимала его за талию и махала в камеру. Внезапно она повернулась к его двойнику на колдографии, приподнялась на цыпочки и поцеловала в щеку. Северус со стоном опустился на кровать, обхватив голову руками. В этом варианте вселенной у него был роман с Лили. И общий ребенок. О Мерлин... Несколько минут он сидел не шевелясь, потом наконец поднял голову и взглянул на третью колдографию. На ней, подбоченясь и заложив большие пальцы за пояс, красовалась перед фотографом рыжеволосая девочка-подросток лет тринадцати в светло-голубых джинсах и ярко-красной футболке. Девочку трудно было назвать красивой – слишком резкие черты лица, острые скулы, да еще характерный снейповский нос... Зеленые, как у матери, глаза смотрели с вызовом, а губы то и дело складывались в ехидную усмешку, которую Северус нередко видел в зеркале. О Поттере, которого он знал, напоминало одно – проклятый шрам на лбу в виде молнии. * * * Разинув рот и выпучив глаза, Гарри в ужасе смотрел в зеркало. Из зеркала на него таращилась встрепанная перепуганная рыжая девица в красной гриффиндорской пижаме со львятами. Он провел дрожащей рукой по собственной груди, убеждаясь, что у него действительно имеется вполне приличный бюст. Когда он опустил руку чуть ниже и осознал, что некоторых частей тела у него не имеется, с его губ сорвался жалобный полустон-полуписк и Гарри медленно осел на ковер, вцепившись обеими руками в волосы. В дверь резко постучали. – Хэтти, открой! – недовольным голосом потребовала тетя Петуния. Только сейчас Гарри обратил внимание, что дверь заперта изнутри на щеколду. Он поспешно поднялся с пола и отпер ее. В коридоре стояла облаченная в ночную рубашку и халат Петуния. В руке она держала большой плотно набитый конверт. – Хэтти, что происходит? – к большому удивлению Гарри, тетка была не столько сердита, сколько взволнована. – Ты кричала, как будто тебя режут. – Простите, тетя, – пролепетал Гарри. – Кошмар приснился... Тетка поджала губы и покачала головой. – Какое счастье, что утром тебя отсюда заберет этот твой профессор, – проворчала она. – Видит Бог, Хэтти, я исполнила свой долг и сделала для тебя что могла, но жду не дождусь, когда же мы сможем наслаждаться тишиной и покоем и забыть про весь этот ваш ненормальный мир. Раз уж ты не спишь... держи, – Петуния протянула ему конверт. – Лили велела отдать, когда тебе исполнится семнадцать. Спокойной ночи. Не дожидаясь ответа, тетка развернулась и ушла в их с Верноном спальню. Гарри несколько секунд растерянно смотрел ей вслед, потом запер дверь и уставился на конверт в своих руках. «Гариэтте от мамы» – значилось на нем. Гарри не понимал ровным счетом ничего. * * * Северус заставил себя оторвать взгляд от снимков и еще раз огляделся. В остальном спальня была точь-в-точь как его собственная: возможно, его двойник не так уж сильно отличался характером и вкусами от него самого. Это слегка утешало. А потом он вспомнил про свой тайник. – Ну конечно! Он вскочил и бросился к старинному гобелену с Парацельсом, висевшему справа от изголовья кровати. Отодвинул ткань и дважды стукнул палочкой по одному ему известному камню. Часть стены отъехала в сторону, открывая доступ к дверце маленького сейфа. Прикоснувшись палочкой к кончику мизинца, Северус торопливо пробормотал колющее заклятье и прижал палец к замку. Дверца отворилась, и он с облегчением выдохнул: сейф был полон бумаг. Уж здесь-то наверняка найдется что-то полезное. Переложив содержимое тайника на постель, он принялся разбирать его: среди вороха официальных на вид свитков пергамента обнаружились несколько тетрадей в кожаном переплете. Северус наугад открыл одну из них, прочел несколько строк в самом конце и мрачно улыбнулся. Его двойник, судя по всему, весьма прилежно вел дневник вплоть до недавнего времени – очень предусмотрительно с его стороны! И, похоже, вопреки опасениям Северуса, пребывал вполне в здравом уме и твердой памяти. Во всяком случае, последняя запись, датированная двадцать девятым июля сего года, гласила: Если эта проклятая псина не перестанет набиваться ко мне в приятели, я не знаю, что я с ним сделаю. Мерлин, а ведь мне его еще год терпеть... Отравить его, что ли?! Северус злорадно улыбнулся и отлистал пару страниц назад. Следующая прочтенная запись заставила его нахмуриться. Если бы не Гарри, я бы ни за что не согласился терпеть в замке это чучело. За что она его любит, мне не уразуметь. Подарить, что ли, девчонке собаку?.. Зельевар презрительно скривился. По всему выходило, что его двойник совершенно под каблуком у дочери. А ведь та, если он правильно понял Альбуса, даже не в курсе, что Поттер не ее отец... Час от часу не легче. Решив, что дневники он прочитает позже и с самого начала, Северус принялся разглядывать остальные документы. Одним из первых на глаза ему попался свиток с официальной министерской печатью Департамента семейных дел, браков и наследования. Это было свидетельство о рождении Гариэтты Эйлин Поттер, появившейся на свет 31 июля 1980 года у Лили Поттер, урожденной Эванс, и Джеймса Поттера. К свидетельству был привязан ленточкой второй документ. Развернув его, Северус ахнул. Это было подробное признание Джеймса и Лили Поттеров в том, что отцом их дочери Гариэтты на самом деле является Северус Тобиас Снейп. В самом низу стояли подписи свидетелей – Дамблдора и Макгонагалл – и дата: 10 августа 1980 года. Он закрыл глаза и устало прислонился к изножью кровати. Он твердо помнил, что к Альбусу пришел восьмого. * * * Гарри забрался с ногами на кровать, устроился поудобнее и распечатал конверт. Внутри оказались несколько листков – судя по всему, письмо – и небольшой маггловский блокнот в клеточку. Не зная, что читать первым, он открыл блокнот. На первой страничке аккуратным девчоночьим почерком было выведено: Дневник Лили Эванс 1979-1980 гг. Некоторое время Гарри недоуменно смотрел на эту надпись. Потом подумал, что письмо, наверное, должно все объяснить, отложил блокнот в сторону и взял в руки желтые от времени листки, похоже, выдранные из обыкновенной маггловской школьной тетради. Хэтти, дорогая моя девочка! Гарри почувствовал, что его начинает трясти. Он не был девочкой, черт возьми! Даже если забыть о том, что он непонятно чьей волей стал из парня девушкой, все равно – он чувствовал себя неловко, как будто собирался прочесть чужое и очень личное письмо. А ведь письмо явно было ему... ей... если все это не очередной дурацкий кошмар. А может, это просто глупая шутка близнецов? Нет, с них бы, конечно, сталось превратить приятеля и в мартышку, не то что в девчонку, но ни Фред, ни Джордж не стали бы подделывать письмо его матери! Это было бы слишком жестоко. Вздохнув, он принялся читать с начала. Хэтти, дорогая моя девочка! Я боюсь, что когда ты дочитаешь это письмо, то будешь очень сердиться на свою маму. Однажды я сделала очень, очень большую глупость, которая привела к очень-очень серьезным последствиям... * * * К семи утра Северус выпил целый кофейник крепкого черного кофе, две склянки Перечного зелья и еще одну – зелья от головной боли. Дневники он читал не подряд – на это ушло бы слишком много времени, а выбирая записи по большей части наугад и внимательно просматривая лишь самые важные фрагменты. Но и этого хватило выше крыши. Отложив последнюю тетрадь, он устало потер виски и откинулся в кресле, прикрыв глаза. Согласно этим записям, его двойник начал тайно встречаться с Лили на седьмом курсе, в октябре семьдесят седьмого. Летом семьдесят девятого этот идиот (здесь, по крайней мере, миры совпадали) принял Темную Метку – видимо, в надежде выкупить таким образом жизнь себе и Лили. Узнав об этом, разгневанная Лили сообщила, что изменила ему с Поттером, и ушла к его извечному врагу. Упиваясь своим несчастьем (в прямом и переносном смысле), его двойник пустился во все тяжкие и в результате, так же как и он сам, подслушал и передал Волдеморту часть пророчества Трелони в мае 1980 года. И только в начале августа, узнав о том, что Лили родила, осознал, что натворил и к чему приведет его бездумный поступок. До этого момента, если не считать необъяснимого факта романа с Лили и пола ее ребенка, миры практически совпадали. А вот дальше... Судя по всему, Альбус немедленно сообщил ей о раскаянии Северуса, и с этого момента начались совсем уж необъяснимые странности. Во-первых, брак Лили и Джеймса оказался фиктивным с самого начала. Во-вторых, Лили почти сразу сообщила его двойнику, что девочка его, и, похоже, эти двое умудрились помириться. Читая восторги его второго «я», перемежаемые приступами отчаяния и страха за возлюбленную и дочь, Северус едва не влез на стену, но перелистать страницы у него не хватило духу – боялся упустить что-нибудь важное. В-третьих, он с ужасом обнаружил, что автор дневника постепенно начал вполне себе уживаться с Поттером-старшим. Колдографии его и Лили на комоде, судя по всему, были сделаны именно Джеймсом. Однако дальше, как и в его мире, все полетело в тартарары. Лили и Джеймс погибли, Блэк загремел в Азкабан, а маленькую Хэтти отправили к тетке по материнской линии. Впрочем, и здесь обнаружилось существенное отличие: решение о том, чтобы в случае чего препоручить девочку заботам Петунии, приняла сама Лили. То ли отношения у них здесь были получше, то ли именно Лили пришла в голову идея о защитных чарах крови – Мерлин его знает. Но в результате девочка должна была расти в доме тетки и выяснить, что у нее есть отец, только после совершеннолетия. До этого времени Северусу-из-этого-мира полагалось заботиться о ней, не раскрываясь, в качестве «дяд ...
Команда Романс: ... и Сева». «Чокнутые гриффиндорцы, – содрогнувшись, сердито подумал зельевар и в очередной раз подивился, как его двойник не сошел с ума. – Любители дешевых мелодрам». Гариэтта Поттер, судя по дневникам, была девицей строптивой, с мальчишеским характером и упрямством, достойным обоих своих родителей. Пожалуй, даже всех троих. Словом, истинная юная Мародерша. Вероятно, этим же объяснялась ее крайняя нелюбовь к уменьшительному Хэтти и привычка представляться по-мужски – Гарри. Так же, как и Поттер из его мира, она училась в Гриффиндоре, лихо играла в квиддич и, несмотря на наследственность по обеим линиям, не выносила зельеварение. Однако Снейп-отсюда, вопреки всему этому и к крайнему отвращению Северуса, любил ее без памяти. Но самым сногсшибательным открытием оказалось не это. Здесь возвращение Волдеморта еще не состоялось. В конце третьего курса Гариэтты двойник Северуса оказался чуть-чуть сдержаннее – и этого хватило, чтобы гнусный крысеныш Петтигрю угодил за решетку, а Блэк получил долгожданную свободу. Дочитав до этого места, Северус закатал левый рукав и долго, словно зачарованный, водил пальцами по предплечью, вырисовывая контуры невидимой пока еще Метки. Ему чуть ли не впервые в жизни хотелось кричать от радости, но чувство настолько захлестнуло его, что ни на что другое попросту не хватило сил. Прочие мелочи разъяснились довольно просто. Блэк, поскандалив немного, убедился, что одновременно подружиться с крестницей и воевать с «дядей Севом» не выйдет, и сменил тактику – принялся донимать бывшего врага подчеркнуто панибратским отношением. Люпин, так же как и в его собственном мире, изредка появлялся на горизонте и пытался дружить сразу со всеми, с переменным успехом. К утру непонятными остались две вещи. Нет, пожалуй, три. Первое – Северус так и не смог найти никаких намеков на причины загадочного изменения реальности. В параллельные миры он никогда не верил – но пока иного объяснения попросту не было. И это пугало. Если его каким-то загадочным образом перебросило из одного мира в другой, то что происходит там, дома? А если его место занял его двойник? Что будет делать там этот несчастный, избалованный здесь – Северус презрительно фыркнул – всеобщей гриффиндорской любовью и легкой жизнью? Вторая мысль, которая его мучила, – хоркраксы. В дневниках о них не оказалось ни слова, и было неясно: то ли местный Снейп не писал о них из осторожности, то ли понятия о них не имел. Отсутствие у Альбуса кольца тоже ни о чем не говорило. Что с этим делать, было совершенно неясно. Третий вопрос в каком-то смысле стоил двух первых, вместе взятых. Он не имел отношения ни к судьбам вселенной, ни к темным лордам, но оставил Северуса в полном недоумении относительно мотивов его и без того противоречивого двойника. Спрашивается, на кой черт он обручил свою трехлетнюю дочь с сыном Люциуса Малфоя?! Да еще нерасторжимым контрактом?! * * * К шести утра Люциус почти сумел убедить себя, что возвращение Лорда и последующие события были просто дурным сном, и совершенно отлежал правый бок. Глаза у него слипались, и он понял, что если немедленно не встанет, то неминуемо заснет. Он осторожно высвободился из объятий жены, благодаря богов за то, что Нарцисса под утро неизменно спала крепче всего, набросил домашнюю мантию и неслышно выбрался из спальни. В доме было тихо. Стоя в пустом полутемном коридоре, Люциус вдруг ощутил страстное желание пройтись босиком по ковру, выбежать в сад – словом, проделать что-нибудь очень эмоциональное и совершенно ему не свойственное. Потом он вспомнил о Драко, и его внезапно охватил совершенно иррациональный страх: а есть ли у него вообще сын? А вдруг ему приснилось не только возращение Лорда? И вообще – какой сейчас год? Нет, так не пойдет. Он несколько раз глубоко вдохнул и приказал себе не поддаваться панике. – Малфои не паникуют, – пробормотал он себе под нос. – И не нервничают. Малфои просто иногда позволяют себе испытывать когнитивный диссонанс с окружающей средой. Он решительно повернулся и отправился к спальне сына. Диссонанс там или нет, а проверить не мешает. Дверь в комнату Драко отворилась без единого звука, и Люциус облегченно прислонился к косяку. Сын у него был. Почти взрослый, как и положено. То, что сейчас он по-младенчески посапывал с идиотской улыбкой на лице, вцепившись обеими руками в подушку, дела, в общем, не портило. Полюбовавшись с минуту, Люциус обежал взглядом комнату и немедленно заметил на письменном столе большой конверт с хогвартской печатью. Все правильно: уже конец июля, Драко почти два месяца как семнадцать – он давно должен был получить директорское письмо. Люциус подошел ближе – так и есть: полуприкрытый конвертом, на столе лежал лист пергамента с витиеватой подписью Дамблдора внизу. Дорогой мистер Малфой! Я необычайно рад сообщить Вам, что педагогический совет Хогвартса в этом году выбрал старостой школы именно Вас. Помните, что это большая честь, но и не менее большая ответственность. Вы и Ваша коллега (нет-нет, мистер Малфой, я не могу сказать, кто это; Вы же знаете правила!) фактически становитесь представителями студентов в глазах волшебного мира, и все младшие ученики будут брать пример с вас обоих. Еще раз поздравляю – до встречи 1 сентября! Искренне Ваш, Альбус Дамблдор Вместо того чтобы гордо улыбнуться, как положено всякому счастливому родителю, Люциус нахмурился. Он, разумеется, нисколько не сомневался в том, что его сын достоин вышеупомянутой чести как никто другой, но чтобы это признал предвзятый директор Хогвартса? Сколько лет в школе не было старосты из Слизерина? К тому же можно спорить на что угодно: обозначенная «коллега» – это не кто иная, как гр... гриффиндорка Грейнджер. Отложив письмо, Люциус взял в руки конверт – оттуда выскользнул золотой значок старосты и покатился по столу, звонко звякнув при падении. Люциус замер и тут же услышал, как Драко зашевелился – видимо, разбуженный этим звоном. – Папа? – сонно пробормотал он. Люциус собрался было извиниться и уйти, но попросту не успел этого сделать. – Папа! Они тебя выпустили! – в мгновение ока сын повис у него на шее. От изумления Люциус лишился дара речи: последний раз Драко с подобной непосредственностью проявлял свои эмоции, кажется, лет в двенадцать. Он растерянно обнял мальчишку – а что еще оставалось делать? – и только потом осознал, что именно тот произнес. »Они тебя выпустили». Он крепко взял сына за плечи, заставил немного отстраниться и, глядя в глаза, тоном, не терпящим возражений, велел: – Расскажи, что ты помнишь о моем заключении. – Ты был в Министерстве, – растерявшись, начал Драко. – Какое-то... задание Лорда... тебя арестовали... из-за Поттера... – Достаточно, – кивнул Люциус. – Что было потом? Что произошло за последний год? Что было вчера? Увидев, как сын побелел и едва ли не затрясся, он понял, что его предположения верны: что бы ни произошло с окружающим миром, Драко эти изменения не коснулись. – Дай угадаю, – суховато сказал он. – Лорд был мной недоволен, тебе пришлось принять Метку, дальнейшие события тоже оставляли желать лучшего, а сегодня ночью ты проснулся и обнаружил, что Метки нет. Верно? Несколько секунд Драко глядел на него широко распахнутыми глазами, потом медленно кивнул. – Снейп убил Дамблдора, – вдруг сказал он очень тихо. – Что?! – Люциус ожидал услышать что угодно, кроме этого. – Снейп убил Дамблдора, – еле слышно повторил Драко. – Зачем? – изумился Люциус. – Он что, с ума сошел? Драко затрясся по-настоящему. – Вместо м-меня, – промямлил он. – Я н-не смог. К счастью, Люциус, как всякий нормальный родитель, за много лет научился извлекать смысл из подобных бессвязных признаний. – Лорд приказал тебе убить Дамблдора, – утвердительно произнес он. Драко кивнул – глаза у него были уже, кажется, на мокром месте. Люциус вдруг вспомнил о найденном письме. – Драко, – сказал он успокаивающим тоном, – на твоем столе лежит письмо от директора, датированное пятнадцатым июля. Так что Дамблдор, насколько я могу судить, жив и здравствует. Я пока понятия не имею, что произошло, но полагаю, что сию минуту все в абсолютном порядке. Кстати, если тебе любопытно, то я и сам вчера заснул в Азкабане, а ночью проснулся дома. – А мама? – встревоженно спросил Драко. – Мама ни о чем не догадывается, – Люциус пожал плечами. – Во всяком случае, она вела себя так, как будто ничего из ряда вон выходящего не случилось. – И что мы теперь будем делать? – Завтракать, – решительно объявил Люциус. – И разговаривать. Я хочу знать, что произошло в тот год, который я пропустил. А потом мы придумаем, что делать дальше. * * * Гарри сидел на кровати, соорудив вокруг себя гнездо из подушки с одеялом и подтянув колени к груди. Новоприобретенный бюст при этом ужасно мешал. Что произошло, Гарри так в результате и не понял. Все выглядело так, будто он, как в дурацкой фантастической книжке, проснулся в параллельном мире, заняв место своего двойника... или своей двойника? Тьфу! Но ведь так же не бывает! Он вздохнул и честно попытался еще раз уложить в голове все полученные за ночь сведения. Во-первых, он был девчонкой. Гариэттой Поттер. И все, похоже, считали, что так и должно быть. Часа в два ночи до него дошло, что убедиться, не розыгрыш ли это, просто – стоит только пересмотреть свои вещи. Письма, колдографии и полсундука явно девчачьих тряпок не оставили сомнений: ни о каком розыгрыше и речи быть не может. Во-вторых, судя по найденной в сундуке корреспонденции, Сириус был жив и здоров. Если, конечно, письмо от двадцатого июля написал именно он... но Гарри просто боялся в такое поверить. Если это правда... он был согласен оставаться девчонкой до конца своих дней! В-третьих, профессор Дамблдор тоже, кажется, был в полном порядке. Во всяком случае, если бы Снейп убил директора, то вряд ли бы мог просто так взять и заявиться на Тисовую, верно? А ведь именно Снейп должен был утром прийти его... ее... забирать. В-четвертых... в-четвертых, а также в-пятых и в-шестых были факты, о которых Гарри очень старался не думать. Мало того, что Гариэтта Поттер называла Снейпа «дядей Севом» (от этой мысли его просто передергивало), так в результате зельевар еще и оказался ее отцом. Гарри представил себе ожидавшее его поутру «счастливое воссоединение отца с дочерью» и содрогнулся. Потом несколько раз пытался напомнить себе, что в этой реальности Снейп наверняка другой. И, может быть, даже моет голову. Легче от этого почему-то не стало. Но самое невыносимое открытие заключалось даже не в этом. К своему невыразимому ужасу, Гарри обнаружил, что у Гариэтты Поттер был бойфренд. И звали этого бойфренда Драко Малфой. Что делать со всеми этими открытиями, Гарри совершенно не представлял. Если бы не проклятое пророчество, можно было бы попросту сбежать на край света: в конце концов, он уже совершеннолетний. Совершеннолетняя. Тьфу. Но увы... дурацкое чувство долга не позволяло ему удрать. Уже в который раз жалобно вздохнув, он заполз с головой под одеяло, намереваясь еще хоть немного поспать. * * * – Да-а, – протянул Люциус, допив чай, – похоже, что все глупости, которые только можно было сделать, вы без меня уже сделали. Драко обиженно надулся, но возражать не стал. – Впрочем, – Люциус продолжал размышлять вслух, – теперь это все, кажется, уже не важно. Меня волнует только один вопрос: насколько стабильно нынешнее положение вещей. Как ты думаешь, – он внимательно посмотрел на сына, – чем сейчас занят Северус? Драко задумался. – Если он ничего не помнит, то понятия не имею, – ответил он. – А если с ним случилось то же, что и с нами... лихорадочно читает личные архивы? – Вот именно, – кивнул Люциус, поднимаясь из-за стола. – Так что думаю, имеет смысл нанести ему визит. * * * Северус по-прежнему сидел в гостиной в своем любимом потертом кресле и, прикрыв глаза, перед самим собой притворялся, что думает, когда от камина донесся знакомый голос: – Сев, ты уже не спишь? – Уже сплю, – мрачно отозвался он. – В чем дело, Люци? – У меня есть к тебе один очень важный вопрос. – В семь утра? И что же это за вопрос? – Сев, ты можешь мне сказать, где ты был вчера? Северус похолодел... и только затем осознал, какое в голосе Люциуса прозвучало неестественное напряжение. Весьма и весьма странное для такого банального вопроса. Несколько секунд он пытался понять, что это может значить, а потом его осенила неожиданная идея. За всю ночь размышлений ему ни разу не пришло в голову, что пострадать от непонятных выкрутасов реальности мог не он один. Как водится, от этой мысли ему немедленно стало легче. – Только в том случае, если ты скажешь мне, где ты был вчера, – буркнул он, осторожничая по привычке. Он не мог быть уверен, что ему не показалось, но Люциус, похоже, слегка расслабился. – Я войду? – поинтересовался он. – Входи, – отозвался Северус. Вышедший из камина Люциус, судя по еще более бледному, чем обычно, лицу и теням под глазами, тоже не спал всю ночь. Когда вслед за ним появился Драко, встрепанный и явно взволнованный, у Северуса пропали последние сомнения. – Вчера я был там же, где и Драко, – сказал он. – Это достаточный ответ на твой вопрос? Люциус кивнул. – Вполне. Это, однако, ставит перед нами другой интересный вопрос: что мы собираемся делать? Северус вздохнул. – Понятия не имею, что собираешься делать ты, Люци, – скорбным тоном произнес он, – а мне через два часа надо быть в Суррее. У меня там, – он сделал трагическую паузу, предвкушая реакцию обоих Малфоев, – дочь. Драко, как и следовало ожидать, разинул рот и вытаращил глаза. Люциус же слегка нахмурился и подозрительно посмотрел на Северуса. – Дочь? – переспросил он. – В Суррее? Сев, я тебя правильно понял? – Ты всегда все понимаешь правильно, Люци, – проворчал Северус. – Кстати, у меня, как выяснилось, и колдография имеется. Могу показать. Он поднялся, неопределенно махнул рукой в сторону дивана и кресел – располагайтесь, мол, – и отправился в спальню за колдографией, плотно прикрыв за собой дверь. Основной его целью было вернуть бумаги и дневники в сейф: друзья они с Люциусом или не друзья, а архивы свои показывать он никому не собирался. На скорую руку наведя порядок и убедившись, что тайник надежно заперт, он подхватил с комода рамку со снимком рыжеволосой девицы и вернулся в гостиную. – Вот, полюбуйся, – кисло сказал Северус и протянул фотографию уютно устроившемуся во втором кресле Люциусу. Тому хватило одного взгляда на предложенный снимок, чтобы захохотать в голос. – Сев, ты определенно побиваешь все рекорды, – выговорил он, немного успокоившись. – Я не знаю ни одного человека, с которым приключалось бы столько... гм... неожиданностей. Зельевар опять вздохнул и посмотрел на Драко – тот по-прежнему, кажется, находился в глубоком шоке. Северус окончательно убедился, что о найденном контракте лучше пока не упоминать: во-первых, бедный ребенок, не ровен час, потеряет последние остатки рассудка (и так прошедший год на нем дурно сказался), а во-вторых, Поттер был ему нужен... или нужна, неважно, – живым и здоровым. По крайней мере до тех пор, пока не ясно, что происходит с хоркраксами и Темным Лордом. – Тебе смешно, Люци, а мне что делать? – Северус снова уселся в кресло, положив ногу на ногу. – Откровенно говоря, до вашего появления я и не задумывался, что... э-э-э... неприятности могут быть не у меня одного, так что просто морально готовился к тому, что окажусь вынужден разыгрывать роль нежно любящего папаши перед незнакомой девицей. Но что если это наш Поттер? Он же попросту попытается меня убить! Не думаю, что у него это получится, но ты представляешь, какой выйдет скандал? Люциус, увы, только отмахнулся. – Сев, ты слишком много паникуешь, – легкомысленно произнес он. – Во-первых, от твоих переживаний тебе же самому хуже. Во-вторых, если это, как ты выразился, наш Поттер, ты представляешь, в каком он сейчас состоянии? – Откровенно говоря, меня это мало интересует, – честно признался Северус. – А зря, – укоризненно заметил Люциус. – Тебе же с ним встречаться. И вообще, представь, что ты вдруг в одно прекрасное утро проснулся женщиной! – Ну и что? – мрачно сказал Северус. – Не вижу большой разницы. Легче мне от этого точно не станет, а хуже уже некуда. Люциус, к величайшему неудовольствию Мастера Зелий, снова засмеялся. Драко тем временем пришел в себя настолько, чтобы уточнить: – Я правильно понимаю? Поттер стал девчонкой? – Ну, ручаться, что это действительно наш Поттер, нельзя, но такая вероятность есть, – рассудительно отозвался Люциус. – Обалдеть! – только и сказал Драко с неподдельным восхищением. В глазах его горел огонек мстительной надежды. Северус тихо усмехнулся про себя, памятуя о пресловутом контракте. Удовольствие наблюдать реакции обоих Малфоев он окончательно решил приберечь до лучших времен
Команда Романс: * * * Только-только задремавшего Гарри разбудил нетерпеливый стук в дверь. – Хэтти! Спускайся вниз, пора завтрак готовить! Он со вздохом вылез из-под одеяла: похоже, что тетка собиралась преследовать его в любом обличье и в любой реальности. – Иду, тетя Петуния! Гарри подхватил со стула заранее (слава Мерлину!) приготовленную одежду и поплелся в ванную – умываться. Пять минут спустя он еще раз горячо поблагодарил великого волшебника – за то, что Хэтти Поттер явно предпочитала джинсы и футболки нормальных цветов, а не что-нибудь розовое и в рюшах. – Хэтти! – Иду, тетя! В кухне до омерзения бодрая Петуния делала яичницу. – Накрой на стол, Хэтти, и сделай тосты! – распорядилась она, отрезая куски бекона. – Приборы поставь на троих. «И здесь то же самое», – мрачно подумал Гарри, расставляя тарелки. – Не знаю, как там считают у вас, – начала тетка, энергично взбивая яйца, – но нормальная женщина прежде всего должна уметь готовить. Путь к сердцу мужчины, Хэтти, – она отставила в сторону миску и принялась переворачивать жарящийся бекон, – лежит через желудок, и когда у тебя будет такой муж, как мой дорогой Вернон, ты оценишь мои уроки. «Да я раньше сдохну! – мрачно поклялся про себя Гарри, извлекая тосты из недр тостера. – Причем в обоих случаях». – Доброе утро, – буркнул Вернон, входя в кухню. – Хэтти, свари-ка нам всем кофе. – Я сама, Вернон, – неожиданно вмешалась Петуния. – Хэтти, ты забыла достать джем. Он в холодильнике. Да не хлопай дверцей, Дадли разбудишь. У мальчика каникулы, ему отсыпаться надо. И садись уже скорее, что ты как сонная муха?! Стынет же все! Гарри настолько настроился на отсутствие завтрака, что неожиданная щедрость родственников (а для Дурслей, к которым он привык, это, безусловно, была щедрость) выбила его из колеи. Рассудив, что дареному коню в зубы не смотрят, он молча сел за стол и принялся за еду. * * * Северус неторопливо шел по Тисовой улице, разглядывая палисадники и цветущие живые изгороди. Серый официальный костюм, обнаруженный им в недрах платяного шкафа, как нельзя лучше подходил для предстоящего визита, а во внутреннем кармане даже обнаружился бумажник с вполне приличной суммой британских фунтов. Очевидно, его двойник наведывался сюда нередко. Осознав, что невольно замедляет шаг по мере приближения к дому номер четыре, Северус нахмурился и пошел быстрее: болтаться утром в будний день посреди улицы глупо и подозрительно. Он уверенно подошел к калитке четвертого дома, толкнул – она оказалась незапертой – и открыл. Гравий садовой дорожки мягко захрустел под ногами, и через минуту Северус уже нажимал кнопку электрического звонка. Дверь открыла высокая тощая блондинка с лошадиной физиономией – очевидно, поттеровская тетка. – Здравствуйте, профессор, – сухо сказала она, всем своим видом давая понять, что не одобряет ни его самого, ни его присутствия здесь, но, так и быть, готова потерпеть. – Хэтти вас уже ждет. Сейчас я ее позову. Северус отметил про себя тот факт, что войти ему так и не предложили, и терпеливо принялся дожидаться Поттера. Или Поттер – он не сомневался в своей способности распознать, кто перед ним: «местная» девица или идиотский мальчишка, которого небеса назначили ему в качестве личного наказания за все былые и будущие грехи. Несколько минут спустя на лестнице, ведущей в прихожую со второго этажа, показалась рыжая девушка, левитировавшая перед собой сундук с вещами. В левой руке она несла прикрытую платком совиную клетку, откуда время от времени доносилось недовольное уханье. Северус очень надеялся, что сумел скрыть удивление: разглядывая колдографию в своей спальне, он как-то забыл, что его подопечной уже далеко не тринадцать. Она теперь куда меньше походила на мальчика, да и немудрено – с таким-то бюстом. Следом за девушкой по ступенькам спускалась очень недовольная хозяйка дома, не сводившая сердитого и отчасти испуганного взгляда с волшебной палочки. – Доброе утро, д-дядя Северус, – выдавила девица, чуть запнувшись, и опустила сундук на пол. «Поттер», – понял он и, чтобы проверить свою догадку, спокойно поздоровался, чуть подчеркнув обращение: – Доброе утро, Гарри. Девица вздрогнула – разумеется, не обратив внимания на то, что тетка восприняла это приветствие совершенно спокойно. «Точно Поттер, – подумал Северус. – Невнимательный бестолковый идиот. И за что мне это наказание?» – Уменьшай сундук и идем, – вполголоса велел он. – Я не умею, – буркнул Поттер. Северус вздохнул, извлек из внутреннего кармана пиджака палочку, уменьшил сундук и спрятал его в карман. – Где ты собираешься нести палочку, интересно? – спросил он, окинув взглядом поттеровский наряд: голубые джинсы, алая (Мерлин, неужели нельзя было выбрать какой-нибудь другой цвет?) футболка и стоптанные кроссовки. – Знаешь что, – прибавил он якобы после секундного размышления, – давай-ка ее сюда. Когда в ответ на это предложение в поттеровских глазах мелькнул самый настоящий ужас, Северус окончательно убедился, что имеет дело с тем Поттером, с каким нужно. Излагая Малфоям сегодня утром несколько отредактированные сведения об этой реальности (в частности, ни словом пока не упомянув о хоркраксах), зельевар осознал одно чрезвычайной важности обстоятельство: Гариэтта Поттер понятия не имела не только о пресловутых артефактах, но и ни о каком пророчестве. Она не участвовала в Тримудром турнире и не совалась в Министерство. Все это означало одно: девчонка совершенно ни на что не годилась. Ему нужен был именно Гарри Джеймс Поттер – каким бы наглым, ленивым и упрямым ни был мальчишка, он, по крайней мере, знал, что происходит. Только усилием воли удержавшись от злорадной усмешки, Северус протянул руку за палочкой. Поколебавшись, Поттер положил свое единственное оружие в ладонь своего, как он должен был считать, смертельного врага. Мерлин, ну что за дурак! Зельевар убрал обе палочки в карман, забрал у бестолкового подопечного клетку с совой и предложил: – Прощайся с родственниками. Нам пора. – Прощайте, тетя Петуния, – вымученно произнес Поттер. Тетка сухо кивнула. Было видно, что ей не терпится запереть за ними дверь. – Всего доброго, – произнес Северус безразличным тоном, подхватил Поттера за руку и повлек за собой на улицу. * * * Гарри был в панике. В первую же секунду, поймав холодный взгляд небрежно прислонившегося к косяку человека в сером костюме, он с ужасающей отчетливостью понял: перед ним никакой не «дядя Сев», а самый настоящий Снейп. Что бы ни вытворяла вселенная, этот взгляд Гарри бы не перепутал ни с чем: в конце концов, за шесть лет он видел его достаточно часто. Когда зельевар назвал его Гарри, сомнений и вовсе не осталось никаких. Наверное, стоило бы попытаться тут же аппарировать, если бы не опасения, что проклятый Упивающийся в отместку попросту убьет несчастных Дурслей – точнее, Петунию и Дадли, потому что дядя Вернон уже уехал на работу. Гарри их терпеть не мог, но смерти им не желал точно. Потом Снейп небрежно, будто речь шла о зонтике или еще какой-нибудь ерунде, предложил отдать ему палочку, и Гарри стало совсем дурно. Но деваться было некуда, и он послушался. – Поттер, вы идиот, – почти не разжимая губ, прошипел Снейп, вытащив его за руку на улицу. – Перестаньте паниковать и улыбайтесь, а то можно подумать, что вы не с отцом отдыхать едете, а попали в лапы маньку-насильнику. – Можно подумать, что это не так, – тихо огрызнулся Гарри, наглея от ярости. – Инцест не в моем вкусе, Поттер, – парировал Снейп. – Немедленно возьмите себя в руки. Нам с вами нужно поговорить, поэтому я и не стал аппарировать из дома ваших очаровательных родственников. – Мне не о чем разговаривать с убийцей Дамблдора, – процедил Гарри, фальшиво улыбаясь. Снейп издал горлом какой-то странный хрип, как будто его душили. – Да если бы не Альбус и не чертово пророчество, – процедил он, тоже улыбаясь, – я бы с радостью убил тебя собственными руками, сопляк. – Очень приятно, что вы отвечаете мне взаимностью, – отозвался Гарри, который пока понял только одно: Снейп явно не собирается его убивать, а поэтому можно, в общем-то, хамить сколько влезет. Но тот, похоже, не желал с ним больше препираться. – Закройте рот и слушайте внимательно, Поттер, я не собираюсь повторять дважды. Я не знаю пока, что именно стало тому причиной, но мир, как вы уже должны были заметить, изменился в ночь вашего совершеннолетия. И главное отличие состоит отнюдь не в экстравагантной перемене вашей внешности. Во-первых, Альбус жив и здоров. Во-вторых, Темный Лорд пока еще не возродился, потому что Петтигрю в Азкабане с конца вашего, то есть Гариэтты Поттер, третьего курса. Что вы на меня пялитесь, как первокурсник, которому не досталось шоколадной лягушки? У вас есть вопросы? – Есть, – буркнул Гарри, не в силах больше молчать. – Почему вы убили профессора Дамблдора? Снейп скрипнул зубами. – То, что произошло на Астрономической башне, – следствие крайне неудачного стечения обстоятельств, – холодно сказал он. – Смею вас заверить, результат мне понравился куда меньше, чем вам, а посему я намерен предпринять все, что в моих силах, чтобы избежать его повторения. И лучшее, что можете сделать вы, – это держать язык за зубами и слушаться меня. Ясно? Гарри кивнул. Ему было предельно ясно, что спорить со Снейпом на эту тему не имеет смысла. По крайней мере до тех пор, пока его палочка у зельевара в кармане. – Слава Мерлину. Продолжим. На чем я остановился? Ах, да. В-третьих, вас лично должно, вероятно, радовать, что ваш бессмысленный крестный также до сих пор жив, несмотря на нездоровый интерес к выпивке в сочетании с моей персоной. – Он к вам приставал? – обалдел Гарри. Как-то раньше он не замечал за крестным таких склонностей. – Он хотел со мной выпить, бестолочь. Что, впрочем, в данный момент совершенно неважно. В-четвертых, не только мы с вами сохранили память о том, что было до изменения. Это сообщение заставило Гарри насторожиться. – Кто еще знает? Профессор Дамблдор? – попытался догадаться он. – Люциус и Драко, – ответил Снейп. – Я виделся с ними сегодня утром. – Малфой-старший не в Азкабане? – изумленно выпалил Гарри и только потом понял, что сморозил глупость. – А что ему там делать? – сердито поинтересовался Снейп. – Повторяю, Поттер, если до вас еще не дошло: схватки в Министерстве здесь не было, пророчество цело и на месте. – Я уже понял. – Оба Малфоя все помнят. Что обнадеживает: я весьма надеюсь на помощь Люциуса при достижении нашей цели. – Вы хотите рассказать Люциусу Малфою про хор... – Рука Снейпа на его запястье резко сжалась, и Гарри поспешно поправился: – Про них? Он же тогда воскресит Волдеморта! – Поттер, вы кретин. Люциус с радостью отдаст половину своего состояния, чтобы гарантировать невозвращение Темного Лорда в мир живых. – Только половину? – съехидничал Гарри. – Может быть, две трети. Но уже без радости, – хмыкнул Снейп. – В любом случае, он и так знает немало: за уничтожение дневника ему досталось невероятно. Если он еще не догадался, что представлял собой дневник на самом деле, то скоро догадается. И лучше использовать его возможности, связи и способности, чем бороться со всем этим, так что не вздумайте настраивать его против себя. Сейчас мы с вами свернем вон в тот тихий переулок, и я вас аппарирую в Малфой-мэнор. – Интересно, – пробормотал Гарри, который понял, что у него просто сил не хватит сопротивляться напору Снейпа, – знает ли Драко, что он мой бойфренд. Мастер Зелий резко остановился и внимательно посмотрел на него. Потом неожиданно улыбнулся одной половиной рта. – Пока нет, – ответил он. – Как я понимаю, вы, в отличие от него, успели познакомиться с личной корреспонденцией своей женской вариации? – Угу. – А вы не вполне безнадежны, – заметил Снейп. – Жаль только, что редко берете на себя труд это демонстрировать. Ответить Гарри не успел – Снейп, ни словом не обмолвившись, аппарировал с ним прочь из Литтл-Уиннинга. * * * По возвращении в поместье Люциус и Драко были встречены взволнованной Нарциссой. – Где вы оба ходите? – поинтересовалась она. – У нас гости через час, а ничего не готово. – Какие гости? – выпалил Драко. Люциус только головой покачал: все-таки Цисси до невозможности избаловала ребенка в его отсутствие. Когда мальчик начнет соображать и научится держать язык за зубами? К счастью, Нарцисса была так взволнована, что не обратила внимания на явный промах сына. – Я велела приготовить Северусу и Гариэтте комнаты в западном крыле. Подальше от некоторых, – она подмигнула Драко и погрозила пальцем: – Смотри у меня! В ответ Драко очень искренне и весьма натурально изобразил извлеченную из аквариума золотую рыбку. Люциус понял, что пора вмешаться. – Цисси, дорогая, не волнуйся. Я поговорю с мальчиком. – Ох уж мне эти мужские разговоры! – рассмеялась та, чмокнула мужа в щеку и упорхнула со словами: – Не буду вам мешать. – Драко, твоя мать, конечно, очень эмоциональная женщина, но глупой никогда не была, – с укором заметил Люциус, едва за супругой закрылась дверь. – Если ты так и будешь хлопать глазами при каждой новости, ничем хорошим дело не кончится. – Но папа! Она намекала... что я и Поттер... Люциус не знал, плакать ему или смеяться. – Драко, я думаю, тебе следует привыкать к мысли, что мисс Поттер – твоя если не девушка, то как минимум подруга. – Что?! – Сам посуди. Северус с дочерью собираются провести здесь каникулы. Вряд ли это было бы возможно, если бы вы были совсем уж на ножах. А подобные намеки, скорее всего, означают, что отношения между вами далеки от платонических, – терпеливо объяснил он. – Но я не хочу! – Придется потерпеть, пока мы не поймем, что происходит, – пожал плечами Люциус. – Кстати, учти: если окажется, что мисс Поттер ничего не помнит, ты никак не можешь с ней сейчас поссориться. Это вызовет много шума и серьезно осложнит наше и без того нелегкое положение. Так что будь любезен вести себя, как и положено галантному кавалеру. Особенно при матери. – Хорошо, папа, – угрюмо согласился Драко. * * * Пока они шли по дорожке от главных ворот Малфой-мэнора к дому, Снейп сто раз успел напомнить Гарри, что Нарцисса Малфой не в курсе происходящего. – Не смей ей хамить. Не препирайся при ней ни с Драко, ни с Люциусом. И вообще веди себя прилично. Оставалось только молча кивать. Складывалось ощущение, что с каждым шагом, приближавшим их к дому, Снейп все больше впадал в какой-то родительский раж. – И, кстати, вынь руки из карманов. Услышав последнее замечание, Гарри не выдержал. – Хорошо, папочка, – деревянным голосом отозвался он, и, к его глубокому удовлетворению, изумленный зельевар ненадолго заткнулся – как раз хватило, чтобы дойти до крыльца, где на них набросилась радушная хозяйка дома. – Здравствуйте, здравствуйте! Северус, рада тебя видеть. Гариэтта, какая же ты стала красавица! И совсем взрослая! С днем рождения, дорогая! Гарри терпеливо улыбался, пережидая объятия и поцелуи Нарциссы. Ничего страшного, у Дурслей приходилось выносить вещи и похуже. Снейп же в выражениях не очень стеснялся. – Цисси, немедленно перестань! – вырывался он. – Ну прекрати же! Гарри захихикал. – Сири появится только к праздничному ужину, – продолжила Нарцисса, и он немедленно снова насторожился. – Опять наверняка приедет на этой вонючей дребезжащей пакости. Прошлый раз весь северный цветник мне испоганил! Мерлин, скоро сорок человеку, а все как младенец! Гарри уставился на нее во все глаза. Это что, выходит, Сириус помирился с Нарциссой? Однако незаметный тычок со стороны Снейпа напомнил о необходимости притворяться счастливой именинницей, и таращиться Гарри перестал. – Только Люпин его и может утихомирить, но он по понятным причинам не придет, – продолжила сокрушаться миссис Малфой. – И это неуклюжее недоразумение, которое по ошибке считается моей племянницей, тоже. Я не понимаю, как ее до сих пор не уволили, с такой-то координацией. Сколько она здесь посуды перебила – кошмар какой-то! Мне так и хочется завести для нее специальную железную мисочку, но Люпин обидится, решит, что это намеки, а какие могут быть намеки? Все свои... Гарри понял, что после сегодняшнего дня он уже вряд ли сможет чему-нибудь удивляться. В холле их встретила мужская часть малфойского семейства. Люциус ослепительно улыбался – правда, Гарри очень удивился бы, если бы бывший Упивающийся Смертью не сумел при необходимости изобразить радушного хозяина. А вот Драко явно чувствовал себя не в своей тарелке: косился подозрительно и неловко мялся, переступая с ноги на ногу. Гарри вдруг обрадовался, что внимание Нарциссы сосредоточено на нем: кто знает, что бы она сделала, если б решила, будто ее сын, скажем, поссорился с девушкой. Отвлекшись на эти размышления, он упустил момент, когда проклятый Хорек полез к нему целоваться. В первую секунду Гарри остолбенел, во вторую – чуть не заорал, но, к счастью, губы были заняты. В третью Малфой от него отлепился, но отойти не отошел, продолжая обнимать его за талию. – Еще раз такое устроишь, придурок, – прошипел Гарри ему в ухо, не забывая ослепительно улыбаться, – и девушки тебе будут уже не нужны. – Да я скорее повешусь, – прошипел в ответ Малфой. Гарри самодовольно подумал, что у него шипеть и улыбаться получается гораздо лучше, чем у белобрысого слизеринца. – Можно подумать, мне нужно восьмое Уизли. – Ну разве они не прелесть? – восхитилась Нарцисса. – Очаровательная пара, – выдавил Снейп. Казалось, он с трудом сдерживает смех. Гарри обиженно подумал, что жизнь несправедлива и зловредный зельевар получает от происходящего слишком много удовольствия. К счастью, именно в эту минуту Люциус счел нужным напомнить, что гостям стоит предоставить время разобрать вещи и переодеться. Драко воспользовался моментом, промямлил что-то про подарок и скрылся. Провожая их со Снейпом в приготовленные комнаты, Нарцисса успела прожужжать им все уши о предстоящем вечере. Гарри с каждой минутой начинал бояться все больше и больше: ни хоркраксы, ни Упивающиеся, ни Волдеморт не пугали его так, как необходимость провести день рождения в этой компании. Стоило Нарциссе их оставить, к нему тут же заглянул Снейп. – Я вам отдам палочку, Поттер, – хмурясь, предложил он вполголоса. – При одном условии. – При каком? – поинтересовался Гарри, уже подозревая, что услышит в ответ. – Вы дадите мне слово, что не сбежите и будете вести себя благоразумно. Я, в свою очередь, могу обещать, что ничего дурного с вами в этом доме не случится. – Почему я должен вам верить? – Потому что больше некому, – мрачно усмехнулся Снейп. К сожалению, он был прав. – Ну хорошо, обещаю, – вздохнул Гарри. Снейп хмыкнул, оставил палочку на столе и ушел к себе. Наконец-то оставшись один, Гарри первым делом выпустил из клетки недовольную Хедвиг – та сердито ухнула и уселась на одну из опор балдахина, – а потом сел на кровать, запустив руки в волосы, и горестно вздохнул. День обещал быть очень, очень длинным. * * * К вечеру Северус только что зубами не скрипел от раздражения. Поговорить нормально не удалось ни с Малфоями, ни с Поттером. Зельевар был готов задушить не только разговорчивую Нарциссу, но и ухмыляющегося Блэка. Анимаг, вдохновившись неумеренными возлияниями, напропалую флиртовал с кузиной, дразнил и без того несчастного крестника (считая его, разумеется, крестницей), подзуживал Драко, а также лез с идиотскими разговорами к самому Северусу. Люциус проявил недюжинное терпение, наблюдая за происходящим с ленивым любопытством, достойным чеширского кота. Вмешался он только однажды, когда Нарцисса пожелала устроить танцы, и осторожно отвлек супругу. Учитывая предположительные способности Поттера к танцам вообще и умение исполнять женскую партию в частности, это было весьма предусмотрительно. Единственным приятным сюрпризом (к некоторому неудовольствию Северуса) оказался сам Поттер: за весь вечер он ни разу не прокололся и исправно изображал девицу, если не считать некоторой неловкости в движениях. Когда Блэк очень кстати поволок уставшую сопротивляться Нарциссу в сад – смотреть на какую-то новую и очень полезную деталь своего железного коня, Северус наконец улучил момент, чтобы переговорить с Люциусом с глазу на глаз. – Люци, это сумасшедший дом. Нам нужно срочно обсудить ситуацию, а при Цисси этого сделать невозможно. Придумай что-нибудь. Люциус задумчиво поскреб подбородок. – Цисси можно нейтрализовать только одним способом. Нужно отправить ее по магазинам. Я бы предложил заняться гардеробом твоей новоявленной дочурки, но это нам не подойдет. Кроме этого, остается только чья-нибудь свадьба, но такой вариант тоже исключается. – Почему? – А ты знаешь кого-нибудь, чьей свадьбой она могла бы увлечься? – Пока нет, – Северус задумался, и вдруг его осенило: – Люци, это гениально. У нас имеются Люпин и Тонкс. Блэк только сегодня рассказывал, что Тонкс ждет не дождется, пока этот недотепа наберется смелости сделать ей предложение. – Отлично! – просиял Люциус. – Ты берешь на себя Блэка, я – Цисси. Блэк пусть науськивает своего волчару, а Цисси займется их свадьбой. Северус застонал. – Издеваешься, да? Он же опять потребует выпить со мной на брудершафт. Ты не представляешь, как он меня уже достал! – Ничего, Сев, – безжалостно усмехнулся его приятель. – Чего не сделаешь ради победы добра над злом. К счастью, Блэка почти не пришлось уговаривать: тот и сам давно мечтал женить своего школьного приятеля. Причем, кажется, ради единственной цели: как выяснилось, безмозглый гриффиндорец обожал мальчишники. К полуночи это чудовище вместе с его железной тарахтелкой наконец удалось выдворить из поместья, и все обитатели дома отправились спать. Насмешливая полная луна заливала парк Малфой-мэнора серебристым блеском. Часть II К большой радости Северуса, план сработал как часы. Он не знал (и не хотел знать), каким образом Блэк воздействовал на мямлю-оборотня, но уже к вечеру следующего дня Нарцисса погрузилась в свадебные планы, и особняк оказался практически полностью в их распоряжении. В нем преспокойно можно было бы провести Кубок Британии по квиддичу, и хозяйка ничего бы не заметила. Утром второго августа они с Люциусом наконец согнали детей в библиотеку для долгожданного серьезного разговора. – У нас имеются две глобальные проблемы, – начал Северус, запирая двери и накладывая на них заглушающие чары. – Стабильность всех этих изменений, во-первых, и Темный Лорд, во-вторых. – У нас три проблемы, – проворчал Драко. – Я не хочу встречаться с Поттером. – А я хочу? – возмутился тот. – Тихо! – рявкнул Северус. – Это не проблемы, это мелкие неприятности. Потом разберетесь. – Сев, не кричи, – укорил его Люциус. – У детей и так стресс. Это тебя волнует Лорд... – Меня тоже волнует Волдеморт, – встрял Поттер. – Тогда не перебивайте, Поттер, – огрызнулся Северус, чувствуя, как у него начинает болеть голова. – Итак, как я уже сказал, у нас две проблемы. Пока мы не поймем причину этих выкрутасов реальности, невозможно гарантировать, что все не вернется на круги своя. Я, к сожалению, в собственных записях никаких объяснений не нашел. Но готов заложить левую руку, что происходящее как-то связано с появлением на свет Поттера. Нам нужны другие источники информации о том времени, причем наверняка личные, учитывая, что все это затронуло только нас четверых. Какие будут предложения? – Я никогда не вел дневников, – пожал плечами Люциус. – Я тоже, – сказал Драко. – Сегодня ночью, – вдруг неуверенно заговорил Поттер, – моя тетка отдала мне конверт с письмом от мамы. Там еще был, – он замялся, – мамин дневник. Я его только начал... Северус подскочил с кресла. – И вы молчали, идиотский мальчишка? Несите его немедленно сюда. – Еще чего! Это личное... – Оставьте эти ваши гриффиндорские глупости! – Спокойно, Сев, спокойно, – снова заговорил Люциус. – Не кипятись. Мистер Поттер, я понимаю ваши сомнения, но дело достаточно серьезное. Кроме того, рассудите сами: Лили, которая вела этот дневник, была влюблена в Северуса. Иначе вряд ли она бы родила вас, вам не кажется? – Да, – буркнул Поттер, краснея, – но... – Полагаю, что она бы не отказалась дать дневник своему... – Да послушайте же вы! – заорал Поттер, вскакивая, и Северус рассеянно подумал, что тот выглядит просто копией матери. – Я не идиот и все понимаю, но дневник я вам не дам. Там в середине попадались записи о каких-то заклятиях, сегодня ночью я их пропустил. Я перечитаю, выпишу нужное, и все. Этого хватит? – Разумеется, – поспешно вставил Люциус, бросив Северусу предупреждающий взгляд: мол, не спорь. Зельевар вздохнул и сдался. – Да, мистер Поттер, хватит. Займитесь этим сегодня же. Теперь о второй проблеме. Темный Лорд нашел способ обеспечить себе некоторую... разновидность бессмертия. Сейчас у нас есть уникальная возможность уничтожить... э-э-э... гарантии его возвращения. Если, конечно, изменения никак на них не повлияли. Мы можем... – Сев, хватить ходить вокруг да около, – снова перебил его Люциус. – Я знаю, о чем ты говоришь, и уже проверил. Вчера вечером. Дневник на месте. – В тайнике под полом гостиной? – ехидно поинтересовался Поттер. – Откуда ты знаешь? – подскочил Драко. – От одного болтливого Хорька, – засмеялся гриффиндорец. – Я никому об этом не говорил, кроме Крэбба, Гойла и Панси! – Лучше бы ты никому об этом не говорил, дорогой мой, – заметил Люциус. – Ну вот, одной загадкой меньше, а я-то все недоумевал, кто тогда навел на меня Министерство. – Двумя загадками, – задумчиво добавил Северус. – Теперь я знаю, куда подевался тот кусок кожи бумсланга. Виноватый вид Поттера, как и следовало ожидать, выдавал его с головой. – Мы отвлеклись, – сказал Люциус. – Вернемся к Лорду. Дневник действительно здесь, и я, кажется, подозреваю, что это. Достаточно, во всяком случае, чтобы искать способ уничтожить это... творение. Правильно ли я понял, что оно не единственное? Сколько их, Сев? – Шесть, если верить предположениям Альбуса. Люциус присвистнул. – И не про все даже известно, что это, – мрачно добавил Поттер. – Мы точно знаем про четыре. Остальные два... могут оказаться чем угодно. – Вы знаете, Поттер, – вздохнул Северус. Как ни неприятно было признаваться в своей неосведомленности, другого выхода не было. – Альбус считал, что чем меньше я знаю, тем лучше. Так что здесь вы тоже наш основной источник информации. – Да о чем вы? – не выдержал Драко. В его голосе явственно звучали возмущенные нотки обиженного ребенка. – Тебе лучше не знать, – хором произнесли Люциус и Поттер, потом посмотрели друг на друга: Люциус с усмешкой, а Поттер сердито. Уже не первый раз за эти дни Северус невольно подумал, что недооценил мальчишку – и зря. Лишившись своих гриффиндорских приятелей – и Альбуса, – Поттер действовал вполне разумно и осторожно. И при этом, пусть неохотно, готов был договариваться со своими злейшими – после Темного Лорда, конечно, – врагами. – Сев? – голос Люциуса прервал его размышления. – Прошу прощения. Так вот, о... об артефактах, назовем их так. Лорд обеспечил себе бессмертие с помощью шести заколдованных объектов, большая часть которых представляет собой реликвии времен Основателей. Их нужно найти и уничтожить. Если мы успеем это сделать до того, как Лорд найдет себе очередное тело, его смерть гарантирована. – Отлично, – отозвался Люциус. – Мистер Поттер, вы можете их перечислить? Поттер кивнул. – Во-первых, дневник самого Тома Реддла. Он уже здесь. Во-вторых, перстень Марволо Гонта. Якобы доказательство, что Гонты происходят от Салазара Слизерина. Перстень золотой, с черным камнем и гербом каких-то Певереллов. Люциус не сдержал стона. – Каких-то Певереллов? Поттер, вы историю вообще не учите? Название «Книга Судного Дня» вам ни о чем не говорит? Перепись 1086 года? А имя Вильгельма Завоевателя? Теперь пришла очередь Северуса прекращать зарождающуюся перепалку. Если так пойдет дальше, то он спятит еще до начала учебного года. – Люци, перестань. Гонты вообще могли быть родственниками кого угодно, хоть черта лысого. Какая разница, чье кольцо? Главное, что Лорд его использовал. Продолжайте, Поттер. Люциус фыркнул возмущенно, но возражать перестал. – Короче, кольцо спрятано в развалинах дома Гонтов. В Литтл-Хэнглтоне. Это два. Третий... артефакт – медальон Салазара Слизерина. З ...
Команда Романс: ... олотой, маленький. Я думаю, что он должен быть в доме Сириуса. А вот это оказалось неожиданностью. – Как – в доме Блэка? – воскликнул Северус. – А как же... Поттер угрюмо посмотрел на него. – Там, куда мы ходили... той ночью, оказалась подделка. Профессор Дамблдор выпил яд, чтобы ее добыть, и вы знаете, чем все кончилось. В медальоне, который мы нашли, оказалась записка, подписанная каким-то Р.А.Б. Я пол-лета думал, кто это мог быть, и наконец вспомнил про брата Сириуса. Ремус говорил, что его звали Регул и что он был Упивающимся Смертью. Северус почувствовал, что у него пересохло в горле. – Второе имя Регула было Арктур. В честь деда, – выговорил он. – Что говорилось в записке? – резко спросил Люциус. Поттер подозрительно покосился на него, но все-таки ответил. – Она была обращена к Волдеморту. – Он умолк, и в его глазах появилось задумчивое выражение, словно старался вспомнить что-то как можно точнее. – Вот что там было написано: «Я знаю, что умру задолго до того, как вы это прочитаете, но знайте, что мне известна ваша тайна. Я украл настоящий... э-э-э... медальон и уничтожу его, как только смогу». Примерно так. Но я думаю, что он его не уничтожил. Когда мы два года назад убирались в доме Сириуса, то нашли какой-то медальон, который никто не мог открыть. Я думаю, что это он. – Было бы очень удачно, – проворчал Люциус. – Сев, ты не знаешь, этот наш одержимый железками и блохами родственник обитает в своем родовом гнезде или нет? – Понятия не имею, – Северус пожал плечами. – То есть сейчас он в Хогвартсе обитает, хотя что он там забыл в августе месяце, я понять не в силах. – Сириус никогда не любил дом на площади Гриммо, – негромко заметил Поттер. Глаза у него были тусклые. – Если у него есть выбор, не думаю, что он там живет. – Что нам только на руку, – заключил Люциус. – Потом придумаем, как туда попасть. Продолжайте, мистер Поттер. – Четвертая вещь – это чаша Хельги Хаффлпафф. Волдеморт убил ее последнюю хозяйку, Хефзибу Смит, и больше про чашу ничего неизвестно. Это все предметы, про которые точно известно, что они такое. – Уже немало, – сказал Люциус. – А оставшиеся два? – Профессор Дамблдор предполагал, что Волдеморт собрал реликвии всех четырех Основателей, так что должна быть какая-то вещь Ровены Рейвенкло или Годрика Гриффиндора. И еще мы подозревали Нагини. – При чем тут эта гадость? – брезгливо поинтересовался Драко. – Она... странная, – ответил Поттер. – И один раз... – он перевел взгляд на Северуса, – я смотрел... во время видения... ее глазами. Люциус удивленно поднял брови, но, поймав предупреждающий взгляд зельевара, ничего не сказал. Северус решил, что потом как-нибудь объяснит эти интересные подробности, и вернулся к теме разговора: – Я знаю, Поттер, но в таком случае у меня есть надежда, что нам предстоит искать одним объектом меньше. Дело в том, что Темный Лорд, если я правильно понял намеки Альбуса, собирался использовать для создания последнего... артефакта вас. Если я не ошибаюсь, у него этого не вышло, и... – Ну конечно! – перебил его Поттер, первый раз за весь вечер просветлев лицом. – Я совсем забыл! Профессор Дамблдор и мне об этом говорил, – возбужденно продолжил он. – Значит, их только пять! – Да, Поттер, – проворчал Северус, скривившись. – Нам нужно уничтожить всего пять смертельно опасных артефактов, причем один из них неизвестно что собой представляет, и два – неизвестно где находятся. – По крайней мере, это обозримая и внятная задача, – удовлетворенно заметил Люциус и улыбнулся. – Однако пока мы не выясним, что стало причиной столь занимательных изменений, – он обвел рукой присутствующих, – ничего предпринимать не будем. Хватит с нас сюрпризов. * * * Дневник матери Гарри прочел довольно быстро, но дало это, к сожалению, немного. В одной из записей за апрель восьмидесятого года Лили писала, что боится за ребенка, если тот окажется уж очень похож на Снейпа, и что подумывает о том, чтобы применить некое Muto Fatum. Запись несколькими днями позже гласила, что «это слишком непредсказуемо, и пусть все остается как есть». Гарри выписал все это на отдельный лист и отдал Снейпу. Тот мрачно сдвинул брови, буркнул: «Негусто», – и пообещал вытянуть из найденного все, что можно. С тех пор он и Люциус ковырялись в библиотеке, а Гарри и Драко без дела болтались по поместью. Гарри довольно быстро обнаружил, что пребывание в женском теле доставляет ему куда больше хлопот и неудобств, чем сосуществование под одной крышей со Снейпом и тремя Малфоями. Чего, в общем, следовало ожидать. Проблемы начинались каждое утро – он никак не мог перестать краснеть, встречаясь взглядом с собственным отражением в большом зеркале в ванной. От некоторых... гм... особенностей женской физиологии он был готов лезть на стенку: даже после самых кошмарных тренировок под руководством Оливера Вуда было не так плохо. Одно хорошо: женские мантии не так сильно, как выяснилось, отличались от мужских. Главное – не расставлять ноги, когда сидишь, а то вид совсем неприличный получается. Из всех обитателей дома проще всего было уживаться с Нарциссой: она чмокала его в щеку перед завтраком со словами «Доброе утро, дорогая!» и исчезала на весь день – готовить свадьбу Ремуса и Тонкс. Успев оценить энтузиазм миссис Малфой, Гарри очень им сочувствовал. Люциус был спокоен, холодно-доброжелателен и подчеркнуто вежлив. Удивляться, наверное, тоже не стоило: ни о какой теплоте отношений ведь не могло быть и речи. Гарри вовсе не собирался прощать бывшему Упивающемуся ни истории с дневником, ни вечного сования палок в колеса на третьем курсе, ни кошмара в Департаменте Тайн. А тот, наверное, так же не собирался прощать Гарри все свои провалы, кончившиеся тюремным заключением. Но это вынужденное перемирие, по крайней мере, было лучше открытой войны. С Малфоем-младшим дела шли куда менее гладко. Дурацкому Хорьку взбрело в голову, что лучший способ проявить свое безупречное чувство юмора – это при каждом удобном случае щипать Гарри за задницу. На третий раз Гарри не выдержал и, воспользовавшись отсутствием в поле зрения взрослых, крепко дал поганцу в челюсть. После этого Малфой прекратил распускать руки, но не упускал ни одной возможности наговорить гадостей. Со Снейпом же отношения складывались более чем странно. Вечером после первого разговора о хоркраксах зельевар зашел к нему и потребовал рассказать о походе в пещеру. Спорить не было сил, и Гарри выложил все – в первый раз с той кошмарной ночи. К концу рассказа он постыдно разревелся, но Снейп, слава Мерлину, утешать его не стал – просто стоял, скрестив руки на груди, и слушал молча, мрачнея с каждой минутой. Дослушав, сказал задумчиво: «Кажется, мы с вами в одной лодке, мистер Поттер», – и ушел. С того дня зельевар заметно сбавил обороты, и число ехидных замечаний в адрес Гарри медленно, но верно пошло на убыль. Однако самым большим сюрпризом оказался один подслушанный разговор. Гарри с самого начала обнаружил в сундуке Гариэтты отцовский плащ-невидимку и невероятно ему обрадовался. После он не раз бродил в нем по поместью, заглядывая во все уголки, – наверное, не очень вежливо с его стороны, зато интересно. Примерно на пятый вечер блужданий он заглянул в библиотеку и стал случайным свидетелем необычайно интересной беседы. * * * – Люци, что мне с ним делать? – ужасался Снейп. – Он совершенно неуправляем, я же знаю. Гарри с присущим ему оптимизмом догадался, что речь идет о нем. – По-моему, ты преувеличиваешь. Ребенок как ребенок. Можно было предположить, что за столько лет работы в школе ты научишься управляться с детьми. – Люци, он меня ненавидит. А я его не выношу. – Ты все принимаешь слишком близко к сердцу, – хмыкнул Люциус. – Можно подумать, что ты гриффиндорец. Если уж на то пошло, у меня куда больше поводов предъявлять к нему претензии. Он меня в Азкабан посадил. Но я же не ною! – Люци, он меня с первого дня доставал! Он лез во все дырки, хамил и вообще... не ребенок, а в каждой бочке затычка! Оскорбленный Гарри в своем углу аж поперхнулся от возмущения. – Послушай, ты чушь несешь. Так ведут себя абсолютно все дети, не страдающие аутизмом и комплексами. И, между прочим, ты начал жаловаться, что тебе предстоит учить сына Поттера, за полгода до того, как они с Драко в школу пошли! Снейп пробурчал что-то невнятное. – Какая ж ты все-таки бестолочь! – воскликнул вдруг Малфой, и Гарри в первый раз с начала всей этой истории услышал в его голосе явное раздражение. – Учишь тебя, учишь... Чем отличаются все настоящие чистокровные семьи? Детьми, Сев. Детьми. Те же Уизли, со всеми их дурацкими маггловскими страстишками, на первое место всегда ставили детей. Маги не выживут без этого. А Лорд просто сумасшедший. Снейп опустил голову, опять забурчал что-то невнятное, и Гарри снова вынужден был довольствоваться ответом Малфоя. – Блэки всегда были чокнутые, – презрительно сказал тот. – Подозреваю, избыток темной магии все же вредит здоровью. Мерлин, одни эти идиотские имена чего стоят! Цисси и Андромеда там единственные нормальные. Впрочем, еще анимагу этому блохастому, пожалуй, простительно – после дементоров-то. Но остальные... У нас в роду тоже всякое бывало, однако ни один Малфой никогда не отказывался от своего ребенка. Гарри был не просто шокирован – он потерял дар речи. Это что получается – Малфой уговаривает Снейпа всерьез сделаться его, Гарри, родителем? Он так ошалел от этой мысли, что едва не пропустил ответ зельевара – на этот раз разборчивый, хоть и по-прежнему тихий. – Я не знаю, что делать, Люци. Не знаю. И меня одна вещь мучает последние дни... кажется, что я чего-то не помню. До того, как Поттер родился. Ты смеяться будешь, мол, почти двадцать лет прошло, но что-то тут не то. Я почти ничего не помню о Лили – а должен бы. И осень семьдесят девятого не помню. Совсем. – Сев, это все Muto Fatum. Ты же вместе со мной читал. Мутная это магия, ни один нормальный человек связываться не станет. Опять, кстати, довод в пользу того, что магглокровок надо лишних десять лет учить, прежде чем к серьезной литературе подпускать! Уж не знаю, где твоя Лили все это откопала... но надо же мозги по назначению использовать! Додумалась – судьбу менять! Гарри замер. Значит, они выяснили, что за заклинание хотела использовать его мать? Почему ничего не сказали? – Мальчикам будем говорить или нет? – тихо спросил Снейп, словно в ответ на его мысли. – Надо сказать, – серьезно отозвался Малфой. – Потому что если я что-нибудь в чем-нибудь понимаю, то назад возврата нет точно. И не мальчикам, а детям. Поттер на самом деле девушка и должен... должна была ею быть с самого начала. На этом месте Гарри не выдержал и кинулся прочь – у него еле-еле хватило остатков самообладания, чтобы без шума убраться подобру-поздорову: уже услышанного хватило выше крыши. Он и сам не осознавал, насколько до последнего надеялся, что все эти фокусы мироздания окажутся причудливым сном или чьей-то дурацкой шуткой. Мысль о том, что он на самом деле девчонка, казалась издевательством, бредом и кошмаром. Всю ночь он проворочался почти без сна, в мерзкой полудреме, то и дело просыпаясь
Команда Романс: * * * Первое, на что обратил внимание Северус утром седьмого августа, – Поттер был странно тих и пришиблен. Когда после завтрака все собрались в библиотеке для очередного разговора, мальчишка поплелся туда, как агнец на заклание, весь ссутулившись и глядя в пол. Северус оглядел присутствующих и попытался подобрать правильные слова (Люциус еще накануне предупредил его, что выступать не станет ни за какие коврижки). – У нас есть... некоторые предположения относительно того, что произошло, – наконец сказал он и внутренне вздрогнул, поочередно встретившись взглядом с двумя парами юношеских глаз. В серых было живое любопытство, в зеленых – непонятная безнадежная тоска. – Как мы поняли, Лили Эванс сумела разыскать заклинание, меняющее судьбу, и применила его. Тот вариант событий, который мы знаем, – результат действия этого заклятия. Но такая магия всегда очень нестабильна, и рано или поздно все возвращается на свои места. Что, как я понимаю, и произошло. Почему мы при этом сохранили память – неизвестно. В библиотеке воцарилось молчание. – То есть, – медленно произнес Поттер, – сейчас все так, как должно было быть? – Именно, – подтвердил Северус. – И я... ваш... сын? – в голосе мальчика прозвучали почти истерические нотки. – Да. – Дочь, – решительно поправил его Люциус. – Дочь, мисс Поттер. Привыкайте, ничего не поделаешь. Северус устало прикрыл глаза. Люциус всегда умел ткнуть пальцем в самое больное место. – Это не так важно, мистер Малфой, – раздался поттеровский голос, и Северус от удивления снова открыл глаза. – Главное, что он мой отец. Северус уже готов был сказать что-нибудь либо безмерно саркастическое, либо безмерно сентиментальное, когда маленький... маленькая... нет, все-таки маленький наглец продолжил: – Если мама его любила, то он, наверное, не совсем безнадежен. Предатель Люциус захохотал, и Северус, наверное, взревел бы бешеным гиппогрифом, если бы Драко в эту самую минуту не взвыл, как пароходная сирена: – Это что, выходит, Поттер на самом деле моя девушка?! Люциус расхохотался с новой силой, и даже Поттер к нему присоединился. Северус и сам обнаружил, что при взгляде на оскорбленную физиономию Малфоя-младшего с трудом сдерживает смех. – Это еще полбеды, Драко, – хмыкнул он, решив, что самое время разыграть козырного туза. – Мисс Поттер – твоя невеста, и вы должны вступить в брак до вашего девятнадцатилетия. Люциус и Поттер резко перестали смеяться. – Прошу прощения? – выговорил Малфой-старший. – Прости, Люци, так получилось, – пожал плечами Северус. – Я нашел у себя в сейфе нерасторжимый контракт. Мы с тобой их в три года обручили – черт знает зачем. На лице Люциуса попеременно отобразились потрясение, понимание и покорность судьбе, а потом он опять принялся смеяться. – Сев, это гениально! – выдавил он сквозь смех. – Нет, это просто фантастика! Ты понял, да? – Ты о чем? – подозрительно поинтересовался Северус. Краем глаза он видел, что наблюдавшие за ними дети даже дышать боялись. – Это все ты виноват, – простонал Люциус, сгибаясь от хохота. – Что ты несешь?! – Я все понял, – повторил Люциус, наконец выпрямившись и взяв себя в руки. – Ты помнишь, что мы вчера читали о Muto Fatum? Помнишь, что влияет на его стабильность? – Дары какие-то, – пожал плечами Северус. – Честно говоря, я ничего не понял. Да и что ты хочешь, Люци: текст шестнадцатого века, да к тому же невнятный, как эссе первокурсницы-хаффлпаффки. Глупости это все. Но Люциус вдруг стал на удивление серьезен. – Зря ты так, – сказал он. – Дары – это настолько хрупкая вещь, что волшебники о них зачастую говорить боятся. Очередной, кстати, вопрос, который давно следовало бы включить в школьную программу. – Он перевел взгляд на детей: – Вы тоже оба ничего не знаете? – Те помотали головами. – Я так и думал. Сам виноват: давно надо было поговорить с тобой, Драко. Впрочем, это уже неважно. Дарами называют врожденные неуправляемые способности, как правило волшебные, которыми наделены некоторые волшебники и некоторые магглы. О редких и ярких Дарах слагают легенды, но многие могут прожить всю жизнь, так и не заметив их. Северус, к своему изумлению, заметил на лице Поттера живой интерес. – Подарки фей? Как у Томаса-Рифмача? – поинтересовался тот. – Именно, мистер... мисс Поттер, – поправился Люциус. – О происхождении Даров, как я понимаю, магглы сочиняют разные небылицы, но на самом деле они берутся ниоткуда – или, точнее, никто не знает, откуда именно. Кстати, вы очень вовремя вспомнили Томаса-Рифмача. Я полагаю, что у Северуса схожий Дар, только, к счастью, стихами он не выражается. Северус совсем уже растерялся. – Люци, это ерунда какая-то, – возразил он. – Клянусь, я... К его немалому изумлению, Люциус подскочил к нему и попросту зажал рот рукой. – Хватит, Сев, ты уже наклялся на всю оставшуюся жизнь, – строго сказал он. – Я все объясню, только, ради Мерлина, молчи. В ответ на такое оставалось только кивать. И Северус кивнул. – Я думаю, – начал Люциус, – что Северус владеет Даром честного слова не хуже упомянутого Томаса-Рифмача. Сев, ты помнишь, что ты обещал в день своего семнадцатилетия? Ошарашенный Северус только головой помотал. – Ну да, ты же тогда позволил себе... развеяться, – хмыкнул Люциус. – Так вот, я только что вспомнил: ты меня клятвенно заверял, что наши дети обязательно поженятся. Мой, как ты выразился, мальчик и твоя девочка. Результат налицо. Если постараться, я могу припомнить еще с десяток примеров, хоть и не все имели настолько глобальные последствия. Но самое главное – ты помнишь хоть один раз, когда обещанное тобою не сбылось? Северус покачал головой, потому что и в самом деле не помнил. – По-моему, это все вилами на воде писано, – проворчал Поттер, и Северус впервые почувствовал с ним некое духовное сродство. – Сплошные догадки. Давайте к делу. Можно ли считать, что вселенная стабилизировалась и больше ничего не изменится? – Я думаю, что да, – кивнул Люциус. – Применительно к обсуждаемой ситуации, конечно. – Тогда надо просто искать... артефакты Волдеморта, и все, – подытожил Поттер. – Остальное само как-нибудь устаканится. – Ты что, совсем чокнулся, Поттер? – заорал Драко, вскакивая. – Я не хочу на тебе жениться! – А пошел ты, Малфой! – огрызнулся Поттер. – Я всю жизнь делаю то, чего не хочу, но надо. Как-нибудь и ты потерпишь. – Он перевел взгляд на Люциуса и Северуса: – Извините, не сдержался. Мы будем еще обсуждать что-то важное? Я хочу полетать пойти. – Да, мисс... – начал Люциус, но Поттер перебил его: – И называйте меня Гарри. Или Гариэттой, или Хэтти – мне уже все равно. Надоело все время слышать свою фамилию, как будто я на уроке. – Хорошо, Гарри, – до странности одобрительным тоном отозвался Люциус. – Нам действительно надо решить, когда мы ищем... сокровища Темного Лорда. И кто этим будет заниматься. – На сей счет у меня как раз есть предложение, – решительно заявил Северус. – Искать... гм... артефакты будешь ты. – Это почему же я? – удивился Люциус. – Потому что ты здесь единственный безде... э-э-э... незанятый человек, – хмыкнул Северус. – Этим недорослям через три недели в школу. Причем им еще надо научиться изображать влюбленную парочку. Я тоже отлучаться из Хогвартса надолго не могу. А откладывать все это на год ни в коем случае нельзя. – А почему мы не хотим рассказать обо всем профессору Дамблдору? – снова вмешался Поттер. – И что мы ему скажем? – поинтересовался Люциус. – Правду? Нет уж, уволь. Я не желаю делить больничную палату с Лонгботтомами. – Поттер, вы хоть представляете... – Тот наградил его гневным взглядом, но Северус сдаваться не желал: – Не морочьте мне голову! Какая разница, как вы называетесь? В любом случае, лично я Альбусу ничего говорить не стану. И вам не советую. – Да вы хоть знаете, что делать-то с ними? – вспылил Поттер. – Знаю, – отрезал Северус. – Альбус при мне обезвредил перстень Гонтов, я помню, как это делается. – А чары? – не отставал упрямец. – Из-за которых он чуть не умер тогда? Зельевар вздохнул, понимая, что уж тут-то мальчишка не отвяжется, пока не выяснит все до конца. – Альбус – светлый волшебник до мозга костей, – угрюмо сказал он. – Его никогда не искушала темная магия, и он мало ею интересовался. Если бы он доверился мне до того, как отправиться за кольцом, а еще лучше – взял бы меня с собой, то сохранил бы руку. Не могу обещать, разумеется, что опознаю любую защиту на Лордовых игрушках, но чары, что были на кольце, мне известны. Есть еще вопросы? Поттер покачал головой. – Тогда хватит на сегодня, – объявил Люциус. – Драко, Гарри, идите оба полетайте. До обеда еще час. * * * Снова очутиться на метле было здорово, пусть даже поблизости все время маячил Малфой. Гарри зажмурился, подставив лицо ветру, взлетел повыше и принялся отрабатывать бочки, повороты и финты. – Глаза разуй, идиот! – заорал вдруг Малфой совсем рядом, и Гарри еле успел свернуть в сторону. – Ты что, спятил? – Может быть. – Если ты пытаешься угробиться, то я-то тут при чем?! – Ты всегда ни при чем, потому что думаешь только о себе, – буркнул Гарри и, будто после раздумья, добавил: – Придурок. – А ты у нас заботишься обо всем человечестве, зато плевать хотел на тех, кто под боком, – огрызнулся Малфой. – И сам придурок. – Слушай, ну что ты ко мне прицепился? – не выдержал Гарри. – Или ты все из-за контракта этого дурацкого бесишься? Малфой яростно рванулся вверх, начал мертвую петлю и завис вниз головой двумя ярдами выше Гарри. Его короткие светлые волосы болтались в воздухе смешной метелкой. – А вот и бешусь, – крикнул он. – И не желаю жениться на каком-то рыжем чучеле, которое само не знает, какого оно пола! Гарри рассмеялся. – Ты поставь себя на мое место, – фыркнул он. – Представь, что это тебе сменили пол и ты должен выйти за меня замуж. Малфой чуть с метлы не свалился и поспешно перевернулся головой вверх. – Да я б скорее умер! – возмутился он. – Вот именно, – отозвался Гарри. – Но я же не скандалю. В отличие от некоторых. – А почему? – А потому, Малфой, что это бессмысленно. До нашего девятнадцатилетия еще почти два года. Мы или что-нибудь придумаем, или привыкнем. – Иди ты на фиг, Поттер, – отозвался Малфой. – Иди ты на фиг. * * * Поздно вечером восьмого августа Гарри сидел у себя, изучая конспекты Гариэтты и пытаясь сообразить, что она знала, а что нет, когда в дверь постучали. – Войдите, – отозвался он. В комнату заглянул Снейп. Он был в черной мантии и с медным волшебным фонарем в руке. – Наденьте плащ потемнее, возьмите палочку и выходите, – вполголоса распорядился он. – Мы идем за кольцом. Гарри повиновался и пару минут спустя уже спешил за зельеваром по коридору. – Мы – это кто? – поинтересовался он. – Тише, Поттер, – цыкнул Снейп. – Перебудите весь дом. Мы – это вы, я и Люциус. Драко будет только путаться под ногами. Они тихо вышли в парк, где их уже ждал Люциус, облаченный в черный плащ с капюшоном. Гарри невольно вспомнил сборища Упивающихся и содрогнулся. – Это не тот плащ, – хмыкнул Люциус. – От тех я в свое время избавился сразу после исчезновения Лорда. Думаю, мой двойник поступил так же. Идемте, я не хочу тратить на это больше времени, чем необходимо. За воротами он снова остановился: – Здесь уже можно аппарировать. – Я не смогу переместить вас обоих, – испугался Гарри, уже догадавшись, зачем его взяли с собой. – Я прошлый-то раз чуть не расщепился. – И не нужно, – спокойно ответил Снейп. – Покажете мне место и аппарируете с Люциусом. Сосредоточьтесь. Legilimence! Гарри изо всех сил пытался удержать в голове образ поляны перед хижиной Гонтов – от нее самой, вероятно, давно остались одни развалины. Он ожидал, что почувствует рывок или что-то подобное и снова упадет, как во время злополучных уроков на пятом курсе, но ничего такого не случилось. – Достаточно, – произнес Снейп, опуская палочку. – Можете ведь, когда хотите. Люци, аппарируй с ним... или, может, его дома оставить? – Нет уж! – возмутился Гарри. – Я с вами. Снейп фыркнул, а Люциус вместо ответа просто протянул руку – Гарри крепко сжал ее, зажмурился и сосредоточился. Раздался громкий хлопок, и он открыл глаза. К счастью, все получилось и они были в нужном месте. Люциус Малфой стоял перед ним цел и невредим – только без плаща. – И чем вам так не угодила моя одежда? – проворчал он. – Скажи спасибо, что он не забыл что-нибудь более ценное, – фыркнул Снейп откуда-то сзади. – Показывайте, Поттер, где кольцо. Гарри указал рукой на жалкие развалины хижины. Крыша давно провалилась, стены поросли мелкими кустиками, черные провалы выбитых окон выглядели жутковато, особенно в темноте. – Это там, – сказал он, остановившись у порога. – Ближе, наверное, вслепую подходить не стоит. – Вам точно не стоит, – отрезал Снейп. – Вы вообще отойдите подальше и ждите. Если произойдет что-нибудь неожиданное и мы оба – слышите, оба! – пострадаем настолько, что не сможем двигаться, вы отправитесь в Хогвартс и сообщите обо всем Альбусу. Ясно? – Ясно. Гарри отошел в сторонку и принялся наблюдать, как Снейп и Малфой-старший осторожно ходят там, где когда-то, вероятно, была прихожая, и осматривают место, тихо переговариваясь. – Все-таки он гений... так сеть поставить. Сколько, ты говорил, ему было тогда? – Шестнадцать. Нет, семнадцать. Не трогай, тут еще зеркало сверху, сначала его... – А угол какой? Гарри быстро утратил интерес ко всей этой черномагической тарабарщине и решил пока поразмыслить, где могут быть остальные хоркраксы. Профессор Дамблдор говорил, что все эти вещи были так или иначе значимы для Тома Реддла. И каждая была связана со смертью... Гарри нахмурился и принялся мысленно составлять список хоркраксов вместе с жертвами Волдеморта. Дневник – Плакса Миртл – Хогвартс. Кольцо Гонта – Реддлы – Литтл-Хэнглтон. Хотя нет, Том же носил кольцо какое-то время, прежде чем сделать из него хоркракс... Медальон Слизерина – неизвестно кто – пещера, в которой Том побывал когда-то с приютской экскурсией. Хм, может быть, приют? С другой стороны, вряд ли Реддл стал бы оставлять что-то в таком людном месте. Если только... если приют не покинут. С Волдеморта бы сталось превратить его в очередные «заброшенные развалины», куда магглы не заходят. – Вы тут не уснули еще, Поттер? – внезапно поинтересовался Снейп у него над ухом, и Гарри подскочил от неожиданности. – Я думаю. Про то, где могут быть... остальные. – А, ну думайте, – устало согласился зельевар. На его лбу блестели капельки пота, и он машинально стер их рукавом. – Тут охранных чар столько, как будто здесь пол-Гринготтса зарыто. Еще не меньше часа провозимся, – добавил он и снова ушел. Гарри посмотрел на Люциуса: в свете фонаря можно было разглядеть, как тот с усилием вертит палочку, будто наматывал на нее что-то невидимое. Он пожал плечами и вернулся к своим размышлениям. К сожалению, больше никаких жертв Волдеморта он не знал, а потому предположить хоть что-нибудь о последнем хоркраксе не мог. И вдруг его осенило. Ведь Том Реддл явился в Годрикову Лощину делать шестой хоркракс – должен же он был принести что-то с собой? Может, если эту вещь разыскать, то удастся хоть предположить, кому принадлежала та, непонятная? – А это идея! – вслух воскликнул он. – Что вы там придумали? – немедленно отозвался Снейп. – Хотя нет, погодите немного, уже немного осталось... Есть! Он торжествующе продемонстрировал золотое кольцо с темным камнем, тускло поблескивавшее в свете фонаря. Гарри только сейчас заметил, что зельевар был в перчатках. – Вот это да! – Я так и подумал, что Лорд перестраховался, – самодовольно заметил Снейп, выходя из развалин на поляну. – В пещере, которую вы описали, невозможно было справиться одному, и здесь тоже – часть чар нужно было снимать одновременно. На то, что кто-то будет искать его творения намеренно, да еще не в одиночку, он явно не рассчитывал. Люци, отойди в сторонку. Люциус подошел к Гарри, и они оба принялись наблюдать, как Снейп осторожно кладет кольцо на землю, указывает на него палочкой и тихо произносит непонятные слова. – Древнеирландский, – тихо пояснил Люциус. – Один из старейших языков магии на севере Европы. Заклинания на нем создавались намного раньше латинских. – Вы понимаете, что он говорит? – шепотом спросил Гарри. – Нет, – Люциус покачал головой. – Моих сведений хватает, чтобы опознать язык, только и всего. Тем временем Северус закончил бормотать и снова подобрал кольцо. – Ну вот, – сказал он, – теперь это обычная безделушка, разве что камень треснул. Возьмите на память, Поттер, – зельевар протянул перстень Гарри и вдруг пошатнулся – Люциус еле успел его поддержать. – Не пугайтесь, я просто... устал, – с трудом выговорил Снейп. – Очень много... сил отнимает. – Ты сам доберешься? – поинтересовался Люциус у Гарри. Он кивнул. – Отлично. Я заберу Северуса. Марш домой, – велел Люциус и тут же исчез вместе со Снейпом. Гарри вздохнул и последовал за ними. * * * Медальон добыть оказалось проще простого, хотя на сей раз не все прошло так гладко. Прежде всего, пришлось наступить на горло своей неприязни к Блэку и попросить разрешения воспользоваться обширной библиотекой его родственников. Когда тот подозрительно нахмурился, Северус торопливо пояснил, что хочет улучшить Волчьебойное зелье и ищет источники по ликантропии, далекие от разрешенных. Что, кстати, даже было правдой до тех пор, пока не возродился Лорд и у Северуса не кончилось свободное время. Блэк, как и следовало ожидать, расплылся в глупейшей улыбке и тут же объяснил, как деактивировать охранные чары на двери. – Там в прихожей портрет висит, – предупредил он, хмыкнув. – Не пугайся, когда орать начнет. Это моя маман... страшная женщина. Ну и учти, что в доме вообще того... не прибрано. Северус кивнул, с трудом удержавшись, чтобы не сказать: «Я знаю». На следующий день они с Поттером отправились на площадь Гриммо. Дом действительно был в кошмарном состоянии: лишних два года запустения сказались на нем не лучшим образом. Куда подевался Кричер, Северус не знал. Не исключено, что Блэк попросту выставил эльфа вон, сунув ему носок или еще какую тряпку. Мимо портрета они прокрались на цыпочках; к счастью, миссис Блэк спала и ничего не заметила. – Ну? – вполголоса спросил Северус уже в гостиной. – Где медальон? – Где-то здесь, – отозвался Поттер и рванул на себя первый попавшийся ящик. Из которого, разумеется, полезло, полетело и посыпалось столько всякой шушеры, что они оба машинально отскочили. А потом увидели прямо перед собой на полу безжизненное, исковерканное тело Альбуса Дамблдора. Несколько секунд зельевар мог только глотать ртом воздух, Поттер же оцепенел и побелел как полотно. Потом Северус опомнился: – Riddikulus! Тело Альбуса исчезло, и в то же мгновение Поттер закатил глаза и тихо осел на пол. Северус подхватил его под мышки и, чертыхаясь, оттащил на грязный, расползающийся по швам диван. – Хватит паниковать. Это всего-навсего боггарт. – Боггарт? – слабо выдавил Поттер, открывая глаза. – Одинаковый? – Боггарт, – подтвердил Северус и тяжело сел рядом, чтобы скрыть, как у него дрожат ноги. – Одинаковый. Я же говорил, что мы с тобой в одной лодке, глупый ты ребенок. Поттер тут же заулыбался, опять до смерти напомнив ему Лили. * * * Оглядываясь назад, Гарри не мог вспомнить точно, когда именно Снейп первый раз обратился к нему по имени не при посторонних. Кажется, где-то в конце сентября. После истории с боггартом зельевар перестал называть его по фамилии, но и именем пользоваться отказывался очень долго. «Бестолочь» и «глупый ребенок» за имя явно не сходили. Конец августа очень скрасила свадьба Ремуса и Тонкс (хотя на затеянный Сириусом мальчишник Гарри, разумеется, не позвали). К тому моменту, когда пришла пора возвращаться в школу, они уже уничтожили дневник и обезвредили медальон. Поиски в Годриковой Лощине успеха, увы, не принесли: если там что и было, все растащили двуногие, четвероногие и пернатые мародеры. О чаше Хельги тоже не было никаких вестей. В Хогвартсе же Гарри, да и Малфою тоже, пришлось туго. Будучи девочкой общительной, Гариэтта Поттер водила дружбу с половиной школы, да и местная версия Малфоя, как выяснилось, в этом от нее не отставала. Естественно, теперь они никак не могли разобраться, с кем у кого какие отношения. Даже дружба с Роном и Гермионой у Гариэтты сложилась иначе: две девушки и парень – это куда сложнее, чем два парня и одна девушка. Гарри уже был готов выпросить у Снейпа месяц-другой взысканий, чтобы заполучить повод не появляться в Гриффиндорской башне по вечерам, но тут наконец Малфой нашел выход из положения. – Поттер, мы оба придурки, – заявил он однажды на зельях с несвойственной ему самокритичностью. Снейп с самого начала посадил их вместе – не то из садистских побуждений, не то не доверяя Гарриным способностям. – Очень может быть, – меланхолично отозвался Гарри, осторожно разводя вытяжку из наперстянки дистиллированной водой. – А почему именно? – Чтобы нас хоть иногда оставляли в покое, нужно всего-навсего периодически целоваться на людях, а потом сматываться ко мне в комнату. Нужно же пользоваться привилегиями, – он щелкнул свой значок старосты. – И ты ради этого согласен со мной целоваться? – искренне изумился Гарри. – Да я с жабой поцелуюсь, только бы не иметь дело со всеми идиотами, которые жаждут со мной пообщаться, – фыркнул слизеринец. – Лучше один придурок, чем много. – Сам придурок, – почти машинально ответил Гарри: этими репликами они обменивались достаточно часто. – Мисс Поттер, мистер Малфой! – рявкнул Снейп, и они поспешно вернулись к своим зельям. – Будьте любезны оставлять свой роман за порогом моего кабинета! Класс захихикал. * * * Северус и сам не заметил, когда «Поттер» в его сознании окончательно превратился в «Гарри». Для себя он объяснял этот переход исключительно неудобством, которое доставляла необходимость постоянно помнить, в чьем присутствии можно расслабляться, а в чьем – нет. У него и так хватало забот. Пока Люциус методично обшаривал все места, где, по их сведениям, когда-либо побывал Темный Лорд, Северус рыскал в библиотеке, пытаясь выяснить, какие реликвии Основателей вообще существовали в истории и куда они могли подеваться. Вкупе с проверкой студенческих эссе, деканскими обязанностями и варкой Волчьебойного зелья это съедало все его время. На бессмысленное идеологическое противостояние с рыжим гриффиндорским недоразумением попросту не хватало сил, и зельевар позволил себе расслабиться и плыть по течению. В какой-то момент он заметил, что Гарри и Драко стали проводить больше времени вместе, но так и не разобрался: то ли они и в самом деле нашли наконец общий язык, то ли просто играют на публику. Да и, сказать по правде, сейчас это мало его волновало. Вечером двадцать шестого октября он сидел у себя, проверял эссе и одновременно раздумывал, как бы избавиться от дежурства на неизменном Хеллоуинском пиру в ближайшую пятницу, когда его отвлек раздавшийся в камине голос Люциуса: – Сев, я ее нашел. Северус подскочил, выронив перо. – Где? Как? – Запутанная история. Иди лучше сюда, я должен тебе кое-что показать. Забыв об эссе, зельевар с такой скоростью бросился к камину, а затем – в гостиную Малфой-мэнора, что Люциус еле успел отскочить в сторону. – Ну у тебя и темпы. Вот, читай, – он сунул Северусу под нос газетную вырезку. – С каких это пор ты начал читать маггловские газеты? – С тех пор, как ты свалил на меня всю грязную работу. Читай. «С 27 октября в частном музее известного коллекционера Майкла Оглторпа будет выставлена для обозрения золотая чаша Х века, известная в узких кругах как сатанинский грааль. Чаша была найдена в Лондоне в конце 80-х при расчистке развалин приюта на Воксхолл-Бридж-роуд, и с тех пор вокруг нее ходят самые невероятные легенды. Утверждают, что всякий, кто ее коснется, погибнет мучительной смертью в течение нескольких месяцев. Известно, что мистер Оглторп приобрел ее недавно на аукционе, после смерти предыдущего владельца. Подробнее о жертвах чаши читайте на 7-й странице...» Рядом с заметкой был помещен довольно дурного качества черно-белый снимок небольшой чаши с двумя изящными ручками. Несмотря на нечеткость изображения, вензель «ХХ» был виден совершенно отчетливо. – Что делать будем? – поинтересовался Северус, дочитав. – Грабить музей, – пожал плечами Люциус. – Неужели после всей нашей деятельности ты боишься, что тебя поймают на краже со взломом? Да еще магглы? – Я всего боюсь, – проворчал Северус. – Но выхода другого не вижу. – Интересно, – задумчиво произнес Люциус, разглядывая фотографию, – как магглы управились с защитными чарами. То, что чаша проклята, очевидно, но ведь до нее же нужно было еще добраться? – Люци, – вздохнул Северус, – ты когда-нибудь видел бульдозер? – Нет. Это что-то родственное бульдогам? – Это маггловская машина для сноса зданий. Я тебе как-нибудь покажу. Короче говоря, у магглов есть свои... гм... силовые методы. Не сомневаюсь, что нашедшие чашу давно в могиле, но когда такое останавливало магглов? Несмотря на весь свой интерес к магии, они же в нас не верят. – В самом деле, – согласился Люциус. – Я предлагаю выкрасть ее в Хэллоуин. Магглы с радостью спишут ее исчезновение на нечистую силу. – А Альбус? На что он спишет наше исчезновение в день бала? – Я напишу ему что-нибудь сентиментальное. Мол, Цисси очень соскучилась и жаждет вас всех видеть. – Люци, ты с ума сошел. Это слишком легко проверить. И Нарцисса обязательно что-нибудь заподозрит. Люциус неожиданно слегка покраснел. – Она в курсе, – признался он. – Что?! – Сев, не занудствуй. Я и так по твоей милости чуть без жены не остался. После того как я второй месяц кряду пропадал неизвестно где, она решила, что я завел любовницу. Большой скандал вышел, пришлось сознаться. – И что ты ей сказал? – вздохнул Северус. – Что мы ищем ценный подарок Дамблдору к Рождеству. Северус уставился на приятеля, окончательно потеряв дар речи. – Ну сам посуди, – рассудительно сказал Люциус. – Найдем мы оставшиеся две вещи, обезвредим, а дальше что? Держать их у себя я не намерен, слишком опасно. Медальон и чаша вообще краденые, пусть даже об этом знает только Дамблдор. Пошлем ему их анонимной совой на Рождество, пусть старик радуется. Северус не нашелся с ответом. – Ну так что? – нетерпеливо спросил Люциус. – Я пишу письмо Дамблдору? – Пиши, – вздохнул Северус. – Пиши. * * * Идея Малфоя сработала безупречно. Ради возможности проводить вечера в тишине и покое Гарри был согласен даже на публичные поцелуи. Поскольку общих тем для разговоров у них было немного (если не считать перепалок или обмена короткими фразами вроде «Малфой, подай перо» и «Поттер, где мой справочник по зельям на масляной основе?»), то вынужденное уединение весьма даже положительно сказалось на Гарриных отметках. Гермиона постоянно ставила их с Малфоем Рону в пример, из-за чего Гарри с ним уже два раза поругался. За пару дней до Хэллоуина Гарри, как обычно, сидел у Малфоя (а точнее, валялся на ковре), боролся с особенно мерзким эссе по зельеварению и пытался придумать, как бы отвертеться от танцев на предстоящем костюмированном балу. – Поттер, ты опять грызешь мое перо? – буркнул с кровати Малфой. – Сколько можно! Свои заводи и грызи, сколько влезет. – Отстань, зануда. Небось не разоришься. – Это принцип. Не люблю, когда мои вещи хватают всякие гриффиндорцы. – Это жадность. И я не слизеринец только потому, что познакомился с тобой раньше, чем с Распределительной шляпой. Я очень просил ее не отправлять меня туда же, куда тебя. – Надо же. Значит, наш факультет должен мне куда больше, чем я думал. Раз я избавил наших от твоего постоянного присутствия. – Самодовольный сноб. – Неотесанная дубина. – Изнеженный хорек-зануда. – «Зануда» уже было, Поттер. Повторяешься. – Тогда педант. – О, какие умные слова мы знаем. Признайся, Грейнджер заставила тебя читать словарь на ночь? – Простите, что прерываю вашу интеллектуальную беседу, – раздался от двери саркастический голос Снейпа, – но у меня новости. – Да? – Гарри с радостью отложил эссе и сел. Снейп вошел, запер за собой дверь и наложи ...
Команда Романс: ... л на нее заглушающие чары. – Люциус нашел чашу, – сказал он тихо. – В ночь на субботу мы отправляемся за ней. Люциус написал директору, и Дамблдор согласился отпустить нас троих на все выходные. Мы отправимся в Малфой-мэнор в пятницу сразу после уроков, а вернемся в воскресенье. – Ура! – «Ура» будет, когда мы чашу добудем, – вздохнул Снейп. – Потому что для этого нам придется грабить маггловский музей. – Вот это да! – восхищенно воскликнул Малфой. Гарри обернулся: глаза слизеринца горели азартным огнем. – Я еще никогда не грабил музеев. * * * К счастью, музей известного коллекционера оказался небольшим старым особняком в одном из лондонских предместий – жутком захолустье. Северус до последнего боялся, что перед ними встанет задача непосильная: брать штурмом что-нибудь вроде Музея Виктории и Альберта или Национальной галереи. Они стояли в темном заросшем парке, окружавшем особняк, и осматривали неосвещенное здание, пытаясь понять, как лучше попасть внутрь. – Ну что, идем? – спросил Драко. – Там наверняка сигнализация, – заметил Гарри. – И что это должно означать? – недовольно поинтересовался Люциус. Несмотря на серьезность положения, Северус тихо хмыкнул: его друг крайне экстравагантно выглядел в вечернем маггловском костюме посреди густых зарослей крапивы. Накануне обоих Малфоев пришлось долго убеждать, что в мантиях в музее появляться не стоит: если магглы их засекут в таком виде, то авроры появятся в поместье не позднее чем через несколько часов. Атмосферу маскарада удачно дополняли маски, вырезанные из черного шелка на скорую руку в лучших традициях комедии плаща и кинжала. А поскольку единственной маггловской одеждой, очутившейся в распоряжение Люциуса, оказался фрачный костюм... к счастью, без цилиндра... ансамбль получился впечатляющий. – Это значит, что как только мы окажемся в доме, поднимется тревога. И приедет полиция. Не знаю, насколько быстро, – пояснил Гарри. – Есть предложения? – спросил Люциус. – По-моему, надо лезть, и все, – пожал плечами Драко. – Что мы, не справимся с несколькими магглами? Северус и Гарри переглянулись: совершенно очевидно, что существование огнестрельного оружия в хогвартскую программу маггловедения так и не попало. – Ладно, чего тянуть кота за хвост, – вздохнул Гарри. – Давайте быстрее. От того, что мы тут проторчим еще полчаса, ничего не изменится. Северус с огорчением понял, что командование придется брать на себя. – Значит так, – принялся распоряжаться он. – Мы можем рассчитывать только на скорость. Входим в дом, разыскиваем чашу, я пытаюсь снять с нее охранные проклятья. Люци, ты заботишься о том, чтобы вслед за нами попасть в особняк было как можно труднее. Гарри, Драко, вы стараетесь не путаться под ногами и прикрываете меня в случае чего. Оставить чашу мы не можем ни в коем случае, а забрать ее получится только после того, как я сниму защиту. Но если начнется стрельба, аппарируете отсюда немедленно. Все всё поняли? – В крайнем случае, – меланхолично заметил Люциус, – нам всего-навсего придется выкопать подземный ход из Азкабана. Вчетвером это должно быть проще и быстрее, чем в одиночку. – А вы пробовали? – полюбопытствовал Гарри. – Мне хватило теоретических расчетов. Идемте. Двери особняка распахнулись после первой же «Алохоморы», и в темноте холла сразу же что-то пронзительно запищало. – Evanesco! – выпалил Гарри, наугад целясь в источник звука. Все стихло. – Не знаю, насколько это поможет, – извиняющимся тоном сказал он. – Так что давайте быстрее. Люциус принялся накладывать запирающие чары на дверь, а Северус поспешил по лестнице на второй этаж, где располагались выставочные залы. На поиски нужного ушла четверть часа: чаша оказалась в самом дальнем помещении. Но оно и к лучшему: чем больше запертых дверей отделяло их от входа, тем позднее доберется до них полиция. – Задерните шторы и наложите не пропускающие свет чары, – велел Северус. – Я должен видеть, что делаю, и нельзя, чтобы нас заметили снаружи. Гарри поспешно повиновался, и зельевар зажег свет. Чаша Хельги Хаффлпафф горделиво красовалась посреди комнаты на постаменте примерно футов в пять высотой. Северус безо всяких проверок чувствовал исходящую от нее магическую силу, хотя и не мог определить, то ли это признак мощи наложенных заклятий, то ли свидетельство волшебных свойств самой чаши, о которых упоминала Хефзиба Смит. – Ну что? – почему-то шепотом поинтересовался Гарри, подходя ближе. – Не мешай, – огрызнулся Северус. – И не лезь под руку. Гарри надулся и отошел в сторонку, но времени на эти подростковые глупости не было. Зельевар принялся накладывать одно идентификационное заклятие за другим – нет, не то, снова нет, пусто, пусто, пусто... Он буквально чувствовал, как утекают драгоценные минуты, и продолжал торопливо бормотать, стараясь не думать о том, сколько их еще осталось. – Откройте, полиция! – донеслось снаружи. Началось. Пытаясь не обращать внимания на шум, он перебирал одно поэтическое название смерти (как правило, неспешной и мучительной) за другим: Сеть Гекаты, Холод Хель, Тень Леди Макбет... все мимо. Судя по звукам, полицейские принялись ломать дверь. Чутье подсказывало, что он ищет не то и не там, а отгадка наверняка где-то рядом, но времени на раздумья не было – он только и успевал, что произносить распознающие заклятья. А потом из глубин памяти всплыл один давно забытый разговор с Долоховым о способах темномагической защиты. Ну-ка... Есть! – Я идиот, – проворчал он. – Сев, они вот-вот будут здесь, – озабоченно сообщил Люциус. – Делайте что хотите, но мне нужно еще примерно пять минут, – огрызнулся он и начал произносить нужное заклинание. Краем глаза Северус видел возникшую рядом тень – кажется, Гарри подвинулся ближе и вытащил палочку. Еще чуть-чуть... полминуты... Двери с грохотом сорвались с петель ровно в то мгновение, когда Северус произнес последний звук деактивирующего заклятья. Уже протягивая руку к чаше, он почувствовал, как что-то обожгло правое плечо. – Берегитесь, сэр! – воскликнул Гарри. – Уходи! – крикнул он, хватая проклятую чашу и падая вместе с ней на паркет. Однако кто-то вцепился в него сзади, и вместо ожидаемого соприкосновения с полом последовало знакомое ощущение аппарации. Давно он ему не радовался до такой степени. А спустя еще секунду Северус вместе со своим спасителем все-таки рухнул – только уже на каменные плиты дороги у ворот Малфой-мэнора. – Вы целы? – испуганно спросило придавившее его тело голосом Гарри. – Относительно, – проворчал он. – Слезай немедленно, у меня, кажется, плечо прострелено. – Ой, извините, – Гарри тут же с него скатился. – Что вы там делаете? – окликнул их Люциус. – У вас все в порядке? Тяжело дыша, Северус поднялся на ноги, крепко сжимая злополучную чашу. – Почти, – пропыхтел он. – Люци, скажи мне, твоя жена умеет лечить огнестрельные раны? – Не знаю, – растерянно отозвался тот. Северус выругался. * * * Гарри потом долго удивлялся, каким образом им все сошло с рук. Маггловские газеты несколько дней писали об ограблении и загадочном исчезновении похитителей, причем намеков на магию в статьях было столько, что, будь он аврором, обязательно заинтересовался бы. К тому же абсолютно все газеты упоминали, что среди грабителей было двое светловолосых мужчин и одна рыжая девушка. Но, возможно, авроры просто не читали маггловских газет. Плечо Снейпа заживало плохо – никто из них не умел как следует лечить такие раны, а пулю и вовсе пришлось извлекать варварским способом – с помощью «Ассио». Хорошо хоть, без воспаления обошлось. Гарри в очередной раз оценил мужество зельевара: тот вел уроки как обычно, ничем не выдавая боли, и только по вечерам отводил душу, страшно ругаясь, пока Гарри или Драко меняли ему перевязки. Окончательно плечо у него зажило лишь к середине ноября. Последний, так и не найденный хоркракс не давал Гарри покоя. Ни усилия Люциуса, ни поиски в хогвартской библиотеке не принесли никаких результатов. Мысль о том, что Волдеморт в любой момент может возвратиться, узнать об исчезновении своих хоркраксов и начать делать новые, преследовала Гарри даже во сне. Он стал плохо спать, меньше есть и возобновил свои ночные блуждания по замку, несмотря на то, что Снейп дважды ловил его и назначал взыскание. Когда пилить его за пренебрежение здоровьем взялся даже Малфой, Гарри не выдержал и сбежал ото всех в Выручай-комнату. И опять, вышагивая взад-вперед вдоль потайной двери, он думал не столько о том, куда хочет попасть, сколько о проклятом пятом хоркраксе. И не сразу понял, почему открывшаяся ему комната выглядит так странно: совершенно пустое помещение, если не считать большого деревянного стола в самом центре. На столе лежал какой-то предмет, и Гарри, озадаченный, подошел поближе – разглядеть его. Это оказалась старая деревянная ложка с резной ручкой – когда-то довольно красивая, а теперь выщербленная и истертая. Он уже потянулся было за ней – и отдернул руку, сообразив, что не стоит трогать вещи неизвестного происхождения. Он с содроганием вспомнил потемневшие, искалеченные пальцы профессора Дамблдора... и замер. Потом, не вполне веря собственным глазам, внимательно всмотрелся в резьбу на ручке ложки. Так и есть: среди каких-то звериных и птичьих силуэтов виднелись полустертые буквы – «ГГ». Несколько секунд Гарри тупо смотрел на найденную вещь, а потом принялся думать, что же теперь делать. Брать хоркракс в руки он, конечно, не собирался. Бегать за помощью опасался тоже, так как совсем не был уверен в том, что сумеет вызвать это помещение еще раз. Ни Добби, ни Винки в этом Хогвартсе не было, а звать остальных эльфов он не умел. Похоже, оставалось одно: ждать. Он вздохнул, отошел в уголок – подальше от опасной реликвии, на всякий случай, – и сел прямо на пол. К счастью, почему-то дощатый, а не каменный. Интересно, сколько пройдет часов, прежде чем его найдут? Наверное, он задремал, потому что совсем скоро, как ему показалось, распахнулась дверь и внутрь ворвался рассерженный Малфой. – Ты совсем растерял последние мозги? Думаешь, нам больше делать нечего, только тебя по всему замку разыскивать? Северус чуть в панику не впал из-за твоего идиотизма! – Драко, – улыбаясь, сказал Гарри, зная, что уж что-что, а непривычное обращение привлечет внимание Малфоя. – Я ее нашел. Действительно, Малфой заткнулся и вопросительно взглянул на него. – Я нашел последнюю реликвию, – объяснил Гарри, показав пальцем на стол. – Позови Северуса. Слизеринец изумленно распахнул глаза, посмотрел сперва на ложку, потом опять на Гарри и пулей вылетел за дверь. На этот раз ждать пришлось совсем недолго: спустя всего минут десять или около того в Выручай-комнату вбежал Снейп, а следом за ним – взбудораженный Малфой. Мастер Зелий окинул помещение взглядом и, не останавливаясь, рванулся к столу с ложкой. Наклонился, разглядывая ее, несколько раз взмахнул палочкой, что-то проверяя, потом выпрямился – вид у него был совершенно потрясенный. – Это он, – выговорил Снейп таким тоном, будто сам себе не верил. – Это он... – Потом спохватился: – Нужно покончить с ним, пока опять ничего не случилось. Не мешайте. Гарри мешать и не собирался. Затаив дыхание, с отчаянно колотящимся сердцем, он слушал уже знакомое древнеирландское заклятье. Наконец Снейп умолк и осторожно взял ложку в руки, разглядывая ее. Потом начал улыбаться – все шире и шире, как будто не мог справиться с собой. – Ур-ра! – завопил Гарри и, не в силах сдержаться, кинулся зельевару на шею. Тот даже не сопротивлялся, хотя не исключено, что в эту минуту согласен был на радостях обниматься даже с Фаджем. – Мы победили! – Да, – рассеянно отозвался Снейп, в одной руке продолжая стискивать ложку, а другой полуобнимая Гарри за плечи. – Победили... – Ты так орешь, Поттер, – ехидно заметил Малфой, – как будто выиграл битву при Гастингсе, а не нашел обшарпанный предмет столовой сервировки. Гарри захихикал и отодвинулся от Снейпа, пока тот тоже не начал возмущаться. – Гарри? – к его изумлению, профессор поймал его пальцами за подбородок и заставил повернуть голову к свету. – У тебя шрам кровоточит. – Да? – удивился он и пощупал лоб: в самом деле, там оказалось что-то влажное и липкое. – И что это значит? – Думаю, то, что мы действительно победили, – серьезно ответил Снейп, протягивая ему носовой платок. – Держи пока. Внизу я найду, чем обработать. Пойдем. Так и не выпустив из рук Годриковой ложки, он направился к выходу из Выручай-комнаты. Гарри и Малфой, переглянувшись, последовали за ним. * * * Стремительно приближалось Рождество, а настроение у Драко было хуже некуда. Теперь, когда погоня за загадочными артефактами завершилась, делать стало совсем нечего – зато перспектива кошмарного брака с Поттером начала казаться все более и более реальной. Не то чтобы его так уж раздражал Поттер сам по себе. За полгода Драко привык к его присутствию, а их уже почти беззлобные препирательства и вовсе доставляли обоим немало удовольствия. Квиддичный сезон принес с собой новые радости: соперничество на поле, лишенное былой ненависти, стало как-то ярче. Положа руку на сердце, Драко признавал, что Гариэтта Поттер, несмотря на плебейский, по его мнению, цвет волос, была очень привлекательной девушкой. Может быть, в других обстоятельствах он и не прочь был бы жениться на такой... если бы не одно «но». Она не была девушкой. Она была Гарри Поттером. Что, если хорошенько задуматься, неоспоримо доказывало старую истину: внутреннее содержание в конечном счете гораздо важнее внешней оболочки. Словом, к Сочельнику Драко Малфоем владела одна-единственная мечта: он страстно желал, чтобы произошло чудо – и ему не пришлось жениться на Гарри Джеймсе Поттере. * * * Рождественское утро выдалось по-праздничному солнечным и теплым, пусть и почти бесснежным: зима в этом году была теплая, особенно на юге Англии. Гариэтта Поттер привычно проснулась в своей комнате в Малфой-мэноре, где она проводила уже которые каникулы подряд. Правда, подумала она, сонно улыбаясь, теперь, когда родители официально объявили об их с Драко помолвке, все воспринимается немного иначе. Впрочем, надо вставать, пока ее не пришел будить нетерпеливый жених, которому вынь да положь пошарить под рождественской елкой в девять утра. Пять минут спустя, расчесываясь в ванной, она задумчиво потерла лоб, на котором уже почти не видно было дурацкого шрама в виде молнии. Хорошо, что отец все-таки нашел способ его свести. Эпилог 1 – Вот видишь, – усмехнулась Атропос, указывая на ровную и аккуратную пряжу, – все обошлось, как я и говорила. – А с этим что делать? – поинтересовалась Клото и продемонстрировала подругам еще одну нить, которая сначала раздваивалась, а затем снова соединялась. – А ничего, – отмахнулась Лахезис. – Время от времени и не такое случается. В конце концов, все имеют право иногда ошибаться, не так ли? Эпилог 2 Хогвартс, утомленный празднествами, крепко спал; только на вершине главной башни ярко светилось окно. В директорском кабинете высокий старик с веселыми голубыми глазами разговаривал с дремавшей на своей жердочке золотисто-огненной птицей. – Ну что, Фоукс, теперь только мы вдвоем и остались, да? Феникс приоткрыл один глаз, потом издал тихую нежную трель, не то утешая, не то просто в знак согласия, и покосился на стоявшую на столе золотую чашу, из которой почему-то торчала деревянная ложка. Рядом покоился маленький медальон. – Помнить две жизни, конечно, очень утомительно, – продолжил Альбус, поглаживая своего пернатого друга. – Но время от времени и не такое случается. Особенно с пожилыми и не слишком осторожными волшебниками. В конце концов, все иногда ошибаются, – он усмехнулся. – Я еще, можно сказать, легко отделался. Мне не приходится, в отличие от одного моего давнего знакомого, интересоваться у коллег, не беседовал ли я с ними вчера. Коне
adel: Замечательный фик! Давно так не смеялась! А сцена, где Люциус со Снейпом обсуждают грабёж музея вообще бесподобна! Раскрытие темы - 10 Соответствие жанру - 10 Язык и стиль - 10 Общее впечатление - 10
Nataly: Шикарный рассказ. Практически исполнение желаний для всех, кроме Лорда :) Кстати, раз Драко ничего не помнит, значит, и возражать против брака перестал?.. Диалоги великолепны. Браво! Команда Романс пишет: Мне не приходится, в отличие от одного моего давнего знакомого, интересоваться у коллег, не беседовал ли я с ними вчера. Да уж, Янусу в этом плане повезло меньше... Раскрытие темы - 10 Соответствие жанру - 10 Язык и стиль - 10 Общее впечатление - 10
Ищущая: Команда Романс Какое чудо. Вот уж действительно - Команда Романс пишет: северитус с большим извратом. AU, но с учетом всех 6 книг. Как команда, Малфои, Снейп и Поттер... Гремучая смесь. Но эффективная ;) . Команда Романс пишет: Если кто-то получился в характере, это случайность :) Кажется, "случайным" оказался Альбус. Очень... роулинговским ;)). Последний намёк на Янусов особенно порадовал ;)). Отдельные серьёзные моменты - как эпизод с боггартом - только ярче оттеняют мягкий юмор. Сюжет, характеры... Респект автору. Ошибки и опечатки есть, но их очень мало ;). Раскрытие темы - 10 Соответствие жанру - 10 Язык и стиль - 9 Общее впечатление - 9
Чакра: Уфф... дочитала! Тоесть они в конце все кроме Альбуса и Фокуса все забыли? Раскрытие темы - 10 Соответствие жанру - 10 Язык и стиль - 10 Общее впечатление - 10
Команда Романс: Поскольку есть конкретные вопросы, отвечаем :) Nataly пишет: Кстати, раз Драко ничего не помнит, значит, и возражать против брака перестал?.. Главное - что его заветное желание сбылось :) Что справедливо, раз уж настолько этого хотел. Ищущая пишет: Ошибки и опечатки есть, но их очень мало ;) Если Вам не очень трудно и не жаль времени, хотелось бы видеть их список, чтобы после окончания голосования можно было исправить. Чакра пишет: То есть они в конце все кроме Альбуса и Фокуса все забыли? Именно. Вселенная вернулась в дОлжное состояние... почти.
Ripley: Забавные приключения. Юморная вещь не без фантазии выполненная. Раскрытие темы - 8 Соответствие жанру - 10 Язык и стиль - 9 Общее впечатление - 10
Мия: Раскрытие темы - 10 Соответствие жанру - 10 Язык и стиль - 10 Общее впечатление - 10
Darkline: Раскрытие темы - 10 Соответствие жанру - 10 Язык и стиль - 9 Общее впечатление - 5 Регистрация на СВ от 5 мая 2006г.
Сэниа: Забавный и очень позитивный фик. Спасибо за хорошее настроение.))) Раскрытие темы - 10 Соответствие жанру - 10 Язык и стиль - 10 Общее впечатление - 10 ЗФ. Регистрация от 04.12.05
Sige: Сложно сформулировать свои претензии к этому грамотному, очень выверенному и профессионально написанному фику, но я попытаюсь :-) В общем, как я уже сказала, все очень хорошо и даже здорово, и при этом дочитывала я эту вещь с некоторым трудом... Попыталась разобраться почему - и поняла, что, видимо, меня просто не заинтересовал сам сюжет: почему-то совершенно не хочется представлять себе именно такую версию событий, с превратившимся в рыжую девочку Гарри, который к тому же выйдет замуж за Малфоя-младшего; а еще, пожалуй, дело в том, что написано все очень ровно, гладко и хорошо, но не увидела я в тексте чего-то, за что можно было бы эмоционально зацепиться. Ни особо удачных, запоминающихся образов, ни удачных шуток... Субъективно, конечно, - факт, просто пытаюсь сформулировать поточнее впечатление. Да, и еще - обидно за Сириуса. Остальные персонажи описываются пусть и ООС-но, как честно предупреждается в шапке, но с симпатией, зачем нужно было выводить при этом гротескно-отталкивающий образ развязного тупицы - не очень понятно... Итого: Раскрытие темы - 10 Соответствие жанру - 9 Язык и стиль - 7 Общее впечатление - 6
lemurik: Раскрытие темы - 10 Соответствие жанру - 10 Язык и стиль - 10 Общее впечатление - 10
Ищущая: Команда Романс Команда Романс пишет: а то можно подумать, что вы не с отцом отдыхать едете, а попали в лапы маньку-насильнику. Это поразило сильнее всего ;). Конечно, стоило бы цитировать сразу весь список - я прошу прощения за то, что сейчас остального не найду. Но было, точно.
Lamilla: Интересный фик. Люпин, так же как и в его собственном мире, изредка появлялся на горизонте и пытался дружить сразу со всеми, с переменным успехом. Приложили несчастного вервольфа Раскрытие темы - 10 Соответствие жанру - 10 Язык и стиль - 8 Общее впечатление - 8
lokiana: Команда Романс Люпин, так же как и в его собственном мире, изредка появлялся на горизонте и пытался дружить сразу со всеми, с переменным успехом. – Малфои не паникуют, – пробормотал он себе под нос. – И не нервничают. Малфои просто иногда позволяют себе испытывать когнитивный диссонанс с окружающей средой Очень понравились эти моменты :))) Раскрытие темы - 10 Соответствие жанру - 10 Язык и стиль - 9 Общее впечатление - 9 Спасибо за этот светлый и легкий фик
полная версия страницы