Форум » Архив конкурсов и фестов » "Двери", СС/ГП, PG-13, драма/романс, закончен 30.07.2012. » Ответить
"Двери", СС/ГП, PG-13, драма/романс, закончен 30.07.2012.
tavvitar: Название: Двери Автор: Tavvitar Бета: kasmunaut Размер: миди Категория: слэш Пейринг: ГП/СС Рейтинг: PG-13 Жанр: драма, романс Статус: закончен Предупреждение: ООС, вероятно. И вероятно, АУ. Дисклеймер: все персонажи принадлежат Роулинг. Саммари: Бывает ли счастье для призраков? Примечание: Taala, с Днем рождения! Я думала, что справлюсь быстрее, но оно какое-то непредсказуемое. Прямо как ты)
Ответов - 34, стр:
1 2 All
tavvitar: Смерть, должно быть, прекрасна. Лежишь в мягкой сырой земле, и над тобою колышутся травы, и слушаешь тишину. Как хорошо не знать ни вчера, ни завтра, забыть время, простить жизнь, изведать покой. В твоих силах помочь мне. Тебе легко отворить врата Смерти, ибо с тобой Любовь, а Любовь сильнее Смерти. Оскар Уайльд, «Кентервильское привидение» 1. Если бы мистер Брайтли пришел к кому-нибудь вроде Шерлока Холмса, тот мгновенно определил бы, что Эдвин Брайтли женат двадцать лет, что у него двое детей, собака, сидячая работа, что утром он наспех ел яичницу и что он недавно переехал. О чем, конечно, великий детектив немедленно сообщил бы мистеру Брайтли. Гарри Поттер ничего подобного не сказал. Собачья шерсть на брюках клиента ему никак не мешала, равно как и пятнышки жира и желтка на рукавах объемистого, но слишком тесного для Брайтли пиджака. Так что не было нужды обращать внимание на такие мелочи. А о семейном положении, со вздохом подумал Гарри, этот толстяк начнет распространяться, едва устроившись в красном кожаном кресле напротив. Потому что Эдвин Брайтли недавно переехал. Потому что Эдвин Брайтли был напуган до полусмерти. Как все, кто приходил к Гарри Поттеру. – У меня проблема, мистер Поттер, – несмело начал Брайтли. – Вы понимаете, у меня двое детей, и жена, мы с ней уже почти двадцать лет живем вместе, да, сэр, и она мне очень дорога, хотя, конечно, за столько лет, ну, бывало всякое... Гарри, который развелся полгода назад, кивнул и пододвинул клиенту чашку крепкого кофе. Мистер Брайтли взял ее, озадаченно посмотрел на пустое блюдце и поставил чашку рядом, расплескав кофе на стол. – Да, так вот. Моя жена. Она боится выходить из дома. И Джуд, это моя младшая, она тоже боится, я думаю, хотя это такой сорванец, я до сих пор удивляюсь, что она родилась девчонкой, – так вот, она последнее время оставляет включенным свет у себя в спальне, хотя ей уже десять лет, и давно пора бы... – Мистер Брайтли, – доброжелательно улыбнувшись, перебил его Гарри. – Давайте прервемся на минуту. Я, безусловно, готов вам помочь – но только если вы по порядку расскажете, что произошло. Эдвин Брайтли шумно вздохнул и совершенно несчастными глазами посмотрел на Гарри. – Вы решите, что я сумасшедший. – Если бы я называл сумасшедшими всех, кто приходит ко мне, я бы давно разорился, – серьезно ответил Гарри. – Честно говоря, мне даже слегка обидно. Неужели я произвожу впечатление банкрота? Толстяк окинул взглядом светлый уютный кабинет, над которым явно поработал хороший дизайнер, потом изучающе посмотрел на Гарри. Тот ответил клиенту спокойной улыбкой. Он знал, что сейчас видит Брайтли: уверенного в себе мужчину, которому нет еще и сорока. Небольшая седина в темных волосах добавляет представительности, скупые точные движения свидетельствуют об уравновешенности характера, крепкие плечи – о здоровом образе жизни, одежда – о достатке... А глубокие тени под глазами – участь всех, кто зарабатывает на жизнь себе и своей семье. Гарри знал, что видит его клиент. И мог позволить себе не беспокоиться. – Нет, – медленно покачал головой Брайтли. – Скорее, наоборот. Но я просто... не ожидал всего этого. То есть – мне посоветовали обратиться к вам как к серьезному человеку, но я не думал, что это совместимо: серьезность и... ну... – Привидения? – закончил за него Гарри. Брайтли кивнул. Потом полез в карман своего темного пиджака, с трудом извлек оттуда носовой платок в крупную зеленую клетку и, сопя, вытер вспотевший лоб. Гарри молча ждал, пока его клиент соберется с духом. Мистер Брайтли аккуратно сложил платок, сунул его обратно в карман и заговорил – спокойно, сухо,: – Я работаю бухгалтером в небольшой фирме. Полгода назад получил повышение, и мы с женой решили купить жилье попросторнее. Долго подыскивали хороший вариант. Наконец, нам предложили этот дом в новом квартале. Мне нужно было сразу понять, что тут что-то не так: цена была слишком низкой. Теперь-то ясно, что стоило расспросить соседей, но жене так понравился дом, что мы не стали долго раздумывать. – Когда начались проблемы? – Почти сразу. Видите ли, наш дом находится почти в самом конце улицы. Слева от нас живет пожилая пара, а справа стоит эта ужасная развалюха. – В новом квартале? – удивился Гарри. – Именно! В риэлторской конторе не смогли объяснить, почему хибару не снесли при застройке. «Может, в этом и есть что-то странное, – сказали они мне, – но давайте посмотрим на ситуацию разумно. Ни один бездомный в жизни не дойдет незамеченным до конца вашей улицы – его тут же заберет полиция. Вашим детям вы наверняка сможете объяснить, что в старой уродливой развалине нет ничего интересного. С другой стороны, вряд ли вы сможете найти столь же хороший вариант, как тот, что мы вам предлагаем, по такой приемлемой цене». – И вы сдались. – Не сразу, но да. Я сдался. Они были правы: ведь, в конце концов, мой старший сын в уже в колледже, а Джуд довольно разумная девочка. Мы переехали. Сначала все было в порядке. А потом Джуди начала рассказывать, что видела в окно своей спальни «человека из тумана». Я просил дочку объяснить подробнее, но она не смогла, только говорила, что он выходит на крыльцо заброшенного дома, стоит там несколько минут, а потом возвращается назад. Сначала мы не придавали этому значения. Потом начали беспокоиться. Джуди настаивала, что говорит правду, требовала, чтобы мы сами посмотрели и убедились. Мы согласились, чтобы успокоить девочку, но, конечно, там никого не было. Гарри нахмурился. – То есть ваша дочка видела «человека из тумана», а вы – нет? – Именно. У вас есть дети, мистер Поттер? – Гарри кивнул. – Ну, тогда вы поймете, каково это – выяснить, что твой ребенок... что с ним что-то не в порядке. На следующий день жена повезла Джуди к психологу, а я позвонил на работу и сказался больным. Я хотел осмотреть этот чертов дом. И не хотел, чтобы кто-то знал об этом. Лучше бы я этого не делал. Мистер Брайтли замолчал и снова полез в карман за платком. – Хотите воды? – спросил его Гарри. Брайтли помотал головой: – Нет, спасибо. Черт, я как истеричка из сериалов, которые смотрит моя жена! Осталось только порвать платок в лоскуты и упасть в обморок! – Вообще-то вы еще неплохо держитесь, – вздохнул Гарри. – Видел я реакции и похуже. Готовы продолжать? – Да. Да. Я должен это рассказать кому-нибудь, иначе рехнусь. Было около одиннадцати часов утра. Яркое солнце. Май в этом году удивительно теплый, вы не находите? И вот я иду к чёртовой развалюхе. Между ней и нашим домом не больше двадцати ярдов, но, клянусь вам, – я за полчаса прошел только половину пути! Как будто я все это время топтался на месте. И этот дом... Я не мастер объяснять такие вещи, мистер Поттер, но в нем было что-то ужасное. Не в смысле «страшное», а в смысле... как будто... ну... – Брайтли защелкал толстыми пальцами, пытаясь подобрать слова. – Обреченное, понимаете? Какая-то окончательная пустота. Чем дольше я смотрел на него, тем больше беспокоился. Я вдруг подумал – что, если Мэри и Джуд попали в аварию? И так испугался, что бегом бросился назад, чтобы позвонить им и убедиться, что все в порядке. Он замолчал, глядя куда-то мимо Гарри. Потом заговорил снова, через силу выталкивая из себя слова: – Психолог говорит, что у Джуди синдром дефицита внимания или еще какая-то ерунда в том же роде. Но теперь я думаю, что девочка и правда что-то видела. Я нашел вашу контору через интернет, списался с людьми, которые пользовались вашими услугами. Они дали вам хорошие рекомендации. Я просто не знал, к кому еще обратиться. Вы поможете? – Я постараюсь, мистер Брайтли, – ответил Гарри. – Для начала мне нужно будет осмотреть этот дом и поговорить с вашей дочерью. – Да, разумеется. Я, кстати, захватил рисунки Джуди с этим «человеком из тумана». Психолог попросил, чтоб она нарисовала. Вот, посмотрите, может быть, вам пригодится. Гарри взял несколько листков плотной бумаги, протянутые ему клиентом, взглянул на верхний – и замер. Отложил рисунок в сторону. Взял другой, потом третий. На всех картинках было изображено одно и то же: темно-синее ночное небо, желтоватые полосы лунного света, покосившийся чёрный дом. И поверх всего этого – белое нераскрашенное пятно, едва намеченное карандашом: силуэт высокого худого мужчины с длинными, словно слипшимися волосами и крючковатым носом. – Все в порядке, мистер Поттер? Гарри осторожно провел кончиками пальцев по рисунку и поднял глаза на своего обеспокоенного клиента: – Скажите, мистер Брайтли, как называется улица, на которой вы живете? – Спиннерз-энд. Говорят, раньше там были какие-то трущобы и старая фабрика. Довольно неприятное название, если хотите знать мое мнение. – Действительно, – медленно проговорил Гарри. – Очень неприятное.
Taala: АААААААААА!!!!!!! срочно хочу дальше!
likerchik: Пожалуйста, не мучайте, продолжайте)))))))))))))
tavvitar: 2. Май в этом году и правда был хорош. Вихрастый юный болван с улыбкой до ушей, он плевать хотел на английскую сдержанность. Плясал солнечными зайчиками в окнах и витринах. Хлестал по лицам прохожих прядями ослепительных горячих лучей. Мотал бестолковой своей башкой так сильно, словно хотел вытрясти из нее все содержимое, оставив только бесшабашный свежий ветер. Всю дорогу до Спиннерз-энд май пихал Поттера острым локтем под ребра и подначивал спеть в полный голос – что угодно, хоть «Зеленые рукава», хоть «We Are The Champions».. В конце концов Гарри сдался, включил в машине радио и начал фальшиво подпевать Шону Полу, потом Элвису в очередной современной обработке. А потом за окном замелькали одинаковые дома с одинаковыми газонами, и музыка как-то замерла и сникла. Гарри проехал чуть дальше жилища Брайтли, заглушил мотор, вылез из машины и долго смотрел на улицу, тянущуюся далеко вперед, к неизбежному лету. В конце концов он понял, что собирается с силами. Усмехнувшись собственной нерешительности, Гарри повернулся и пошел к уродливой старой развалине, над которой оказались не властны ни будущее с его бульдозерами, ни веселый молодой май. Как он и предполагал, защита порядком износилась за прошедшие годы. Не пришлось даже вытаскивать палочку. Чары расходились от одного только напора магической силы, жалобно шурша и потрескивая, как будто Гарри шел через занавес из рваной полиэтиленовой пленки. Но, видимо, магглам хватило и этого, раз они так и не смогли снести дом. И не смогли увидеть, до какой степени дошло запустение на этом участке. Трава давно разворотила остатки булыжной мостовой. Гарри едва не сломал ногу и весь исцарапался, продираясь сквозь густые сухие остья. Единственное дерево, росшее во дворе, практически упало на крышу, переломившись там, где гниль выжрала большое дупло, и закрывало мертвыми ветками почти треть постройки. Добравшись до полуразвалившегося крыльца, Гарри посмотрел в ту сторону, откуда пришел. Теперь ему было ясно видно, где кончалась улица и начинался тупик. Здесь не было ни одного зеленого листка, ни единой свежей травинки, и даже солнечные лучи пожухли, растеряв веселую упругость. Гарри коснулся потемневшей двери, которая, как кожа прокаженного, шелушилась остатками облупившейся краски, и не смог подавить дрожи. Здесь тоже царил май. Черная, искореженная, застывшая весна двадцатилетней давности. Гарри толкнул дверь плечом и она, захрипев, отворилась. – Что, вот так просто? – прошептал Гарри, вытаскивая палочку. Доски пола страдальчески скрипнули в ответ. Огонек Люмоса осветил тесный темный коридор и поплыл на кончике палочки вперед, сквозь болото застоявшегося затхлого воздуха. В крошечной гостиной пахло гнилым деревом и книжной пылью. Дневной свет сочился сквозь грязные стекла, освещая ржавые пружины, вылезшие из обивки дивана, потускневшие обложки книг, которые валялись на полу под обвалившимися полками. С потолка свисала изрядно покосившаяся ржавая люстра. Гарри осторожно обошел ее, погасил Люмос и еще раз обвел взглядом комнату. Прищурившись, он долго смотрел на колченогий столик, который только каким-то чудом не рухнул под тяжестью разбухшего экземпляра «Трав и минералов». – Снейп, – произнес Гарри и поморщился от того, как хрипло и беспомощно прозвучал его голос. – Снейп! Тишина. – Снейп, я знаю, что ты здесь! Покажись! Я не причиню тебе вреда, слышишь? Ответа не последовало. Гарри тяжело вздохнул. – Я ухожу, чтобы поговорить с Джуди Брайтли, – крикнул он. – Но потом я все равно вернусь и найду тебя, Снейп. Имей в виду – я останусь здесь до тех пор, пока ты не покажешься! Он был уверен, что услышал чей-то вздох, прежде чем толкнул дверь и вывалился наружу, к сухой траве и свежему ветру. Путь назад занял чуть меньше времени и отнял чуть меньше сил. Выбравшись за магический барьер, Гарри сунул палочку в карман куртки и принялся с остервенением отряхивать джинсы, словно пытаясь выбить из себя тягостное ощущение, которое произвел на него осмотр старого дома. «И ведь он двадцать лет там живет! – думал Гарри. – Наверняка сошел с ума. Я бы точно спятил. А если Снейп безумен, надо будет... вот черт!» При мысли о том, что ему придется разбираться с призраком, который лишился рассудка, Гарри прошиб холодный пот: такие вещи хорошо делать лишь однажды в жизни, а лучше не делать вообще. Гарри выпрямился, оглянулся на Снейпову хибару, покачал головой и быстро пошел к дому Брайтли. Ему нужна Джуди. Если его выводы были правильными – а скорей всего, так оно и есть, – то девочка может рассказать ему что-то весьма полезное. Что-то, что поможет Гарри выпустить Снейпа из этой гнусной ловушки, не уничтожая окончательно то, что еще от него осталось.
kasmunaut: Спасибо за скорость!!!
emilywaters: классно! more, please!
Taala: не удержусь tavvitar пишет: Вихрастый юный болван с улыбкой до ушей, он плевать хотел на английскую сдержанность. Плясал солнечными зайчиками в окнах и витринах. Хлестал по лицам прохожих прядями ослепительных горячих лучей. Мотал бестолковой своей башкой так сильно, словно хотел вытрясти из нее все содержимое, оставив только бесшабашный свежий ветер. Всю дорогу до Спиннерс-энд май пихал Поттера острым локтем под ребра и подначивал спеть в полный голос черт, как же здорово! Уже очень-очень жалко Снейпа Дальше хочется!
Хогвардская кошка: Очень, очень интересно!
tavvitar: 3. Джуди оказалась крепким орешком. Да, она очень расстроена, что родители ей не верят: человек из тумана есть, она его видела. Нос, усыпанный веснушками, сердито и очень мило морщится. Нет, она не подходила к той развалюхе, ведь папа запретил! Голубые глаза глядят из-под светлых ресниц с абсолютной невинностью. Господи, да кто же добровольно выйдет из дома после полуночи? Руки в царапинах чинно и неподвижно лежат на острых коленках. Да, она ложится спать в девять часов, и мама всегда целует ее на ночь, и если кто не верит – может спросить маму, уж она-то врать не станет. На этих словах девочка нахмурила рыжие брови и обиженно посмотрела на Гарри. Тот невольно улыбнулся. Джуди насупилась еще сильнее: – Чего вы надо мной смеетесь, а? Думаете, я все вру? – Я не смеюсь над тобой, – мягко ответил Гарри. – И ты, конечно, не все врешь. Например, призрака ты действительно видела. Он замолчал, ожидая реакции. Джуди только чуть крепче сжала губы. «Неплохо, – подумал Гарри. – Лжет не слишком убедительно, но нервы крепкие. Упрямая, отчаянная, умная... Гриффиндор или Рейвенкло?». Он вспомнил, как минут пятнадцать назад девчонка выскочила прямо на него на своем новеньком велосипеде и почти сшибла с ног – как раз на полпути к дому Брайтли. «Вы ведь мистер Поттер, да? – спросила она. – Папа говорил, что вы приедете. Его сейчас нет, но мама дома, только, может, мы без нее поговорим? А то она, понимаете, слишком волнуется». Гарри оценил: и деловитый тон, и упорство, с которым Джуди ждала его возвращения из дома Снейпа, прячась где-то неподалеку, и то, что Мэри Брайтли, несмотря на явное беспокойство, быстро поддалась на просьбу дочери дать им поговорить наедине и именно здесь, во дворе. Теперь они сидели рядом на широкой садовой скамейке, а Гарри затылком чувствовал взгляд миссис Брайтли, которая наверняка стояла сейчас у окна, отодвинув штору и следя за происходящим. «Может, даже и Слизерин», – мысленно усмехнулся Гарри, глядя на честное лицо Джуди, которая в своей тёмной узкой курточке напоминала ужа. – Послушай, Джуд, – сказал он, чуть понизив голос, и девочка невольно придвинулась ближе. – Я знаю, что ты видела призрака не только из окна своей комнаты. Ты очень хорошо рисуешь, но на таком расстоянии ты ни за что не разглядела бы черты лица. Когда ты ходила в этот дом? – Я не ходила, – твердо сказала девочка. – Ну конечно же ходила, – в тон ей ответил Гарри. – Думаю, раза три-четыре, не больше. Сухая трава на участке кое-где сильно помята, но не настолько, чтобы образовалась тропинка. В гостиной полно грязи, и на ней хорошо видны следы ног. Некоторые книги под рухнувшей полкой сложены в стопки. А еще одна толстая книга лежит на столике – и на ней очень, очень мало пыли. За двадцать лет ее должно было столько скопиться, что и названия было бы не разглядеть. – Почему за двадцать? – быстро спросила Джуди. – Почему не сорок и не сто? – Потому что этот человек умер двадцать лет назад. Я его знал. Джуди шумно вздохнула, стиснула пальцы в замок и отвела взгляд. Гарри откинулся на спинку скамьи, прикрыл глаза, вдыхая запахи свежей земли и нагретой солнцем молодой зелени. Несколько минут они молчали, а потом он услышал тихое: – Вы ведь не сделаете ему ничего плохого? Ну, то есть я очень злилась, конечно, но вы ведь его не убьете, правда? «Он уже давно мертв», – хотел сказать Гарри. Но вместо этого спросил: – Призрак чем-то обидел тебя, Джуди? Девочка неуверенно покачала головой: – Нет... то есть да... то есть – нет, совсем нет. – Так да или нет? – Нет, – прошептала Джуди и обхватила себя руками за плечи. От почти взрослой решимости не осталось и следа. Теперь она выглядела совсем потерянной и маленькой, такой маленькой, что Гарри захотелось притянуть ее к себе, обнять и укачивать, гладя по голове. Как он укачивал своих детей, когда они прибегали домой расстроенными, а он в кои-то веки оказывался рядом. Но это была не его девочка. Это была девочка Мэри Брайтли. И все, что Гарри мог себе позволить – это сочувственно кивнуть. – Расскажешь? Джуди шмыгнула носом. – Ага. В заброшенный дом он вернулся на закате. Машина осталась на платной стоянке у супермаркета, в котором Гарри купил продуктов, мощный фонарь и коробку разноцветного мела. Зайдя в пустой мужской туалет, он быстро уменьшил все свои приобретения, рассовал их по карманам, закутался в мантию-невидимку и аппарировал прямо к охранному барьеру, который пропустил его даже проще, чем в прошлый раз. Гарри вытащил палочку и наскоро подлатал защиту. Нельзя же допустить, чтобы ландшафт вокруг и без того странной развалины мгновенно изменился прямо на глазах изумленных жителей Спиннерз-энд! Еще один взмах палочкой – и под ноги ему легла кирпичная дорожка, ведущая прямо к подгнившим ступенькам. Дойдя до двери, Гарри оглянулся, так же, как и утром. Солнце почти село. Последние лучи золотили заросли мертвой травы. Холодный ветерок раскачивал и тормошил жесткие стебли, и они отзывались сухим равнодушным шуршанием. На втором этаже дома Брайтли зажегся свет, в окне мелькнула смутная тонкая тень. «Это я родителям сказала, что боюсь, мистер Поттер, – вспомнил Гарри. – А на самом деле просто, ну, если у меня будет гореть ночник, ему там будет все-таки не так... жутко». Нет, не Слизерин, конечно. Явный Гриффиндор. Он поднял руку и помахал окну спальни Джуди Брайтли. А потом вошел в дом. Всё было тем же: и темнота, и нежилой хаос, и запустение. Гарри включил фонарь, аккуратно поставил его на пол и принялся за дело, ловя себя на том, что дышит глубоко и сильно, как магглы, когда пытаются вдохнуть воздух из своих легких в того, чье сердце остановилось. Люстра со скрежетом вцепилась широким основанием в грязный потолок, на ее ржавых полосах зажглись свечи. Диван втянул жала пружин и раздался вширь, лоснясь темной кожей подлокотников. Обломки кресла, книжных полок и торшера, меняя форму и подстраиваясь друг под друга, как паззл, сцепились в широкий длинный стол. Взмыли испуганными птицами и опустились на грубую столешницу книги, валявшиеся на полу. Столбы пыли свились в темный шевелящийся клубок, который быстро выкатился в коридор. Гарри оглядел преображенную гостиную. – Жить можно, – пробормотал он удовлетворенно, снял мантию и бросил ее на диван. Шорох ткани не смог заглушить невнятный звук, донесшийся откуда-то из-за спины. Гарри подавил желание обернуться. Вместо этого он залез в карман куртки и нашарил там коробку мела. – Голубой, розовый или желтый? – спросил Гарри, открывая крышку и вытряхивая на ладонь тонкие брусочки. – Хотя, наверно, лучше белый. То есть разницы на самом деле никакой, но мне кажется, что он выглядит серьезнее. Оставив себе один кусок, он ссыпал мел обратно в коробку и положил ее рядом с мантией. Потом подошел к стене, к тому месту, с которого рухнули книжные полки. Легонько погладил кончиками пальцев дешевые бумажные обои жуткого грязно-зеленого цвета. Поднял руку над головой и с усилием повел вниз первую белоснежную линию. Где-то на середине рука сильно дрогнула, и черта оскалилась острым, слегка загнутым клыком. Гарри не стал ничего поправлять. Вторая линия прошла через темную зелень параллельно первой, третья соединила две черты, сердито шурша. Этого было достаточно, но Гарри, не понимая, что на него нашло, все рисовал: ровные доски наличников, аккуратную витражную вставку с изображением тонкой сухой ивы, тяжелую изогнутую ручку... Кусок мела крошился и скрипел, словно не хотел тратить себя на это странное занятие, и в конце концов рассыпался в его пальцах. Гарри отступил назад, глубоко вздохнул и обернулся. – Вам нрав... Он не смог договорить. Знакомый до боли силуэт, который всегда состоял из неровных угольно-черных линий, теперь был жемчужно-белым. Руки, мертвую хватку которых он испытал на себе, двигались в воздухе легко и эфемерно, как струи дыма. Лицо, на котором редко можно было прочесть что-то, кроме бешенства или холодного равнодушия, отражало сейчас так много всего, что Гарри запутался, пытаясь разобраться в этом. Впервые на своей памяти он видел, чтобы Северус Снейп столь явно демонстрировал такие сильные эмоции. Изумление. Растерянность. Ужас. И... облегчение? Гарри открыл было рот, совершенно не представляя, что скажет, но призрак опередил его. – Ты... жив, Поттер? – тихо произнес Снейп, и Гарри кивнул, чувствуя, что неподвижный воздух вот-вот перекроет ему горло.
Taala: Джуди очень славная tavvitar, дальше!!!! Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!
Selll: Бедняга Снейп - 20 лет ничего не знал (( Очень хочется продолжения!
emilywaters: люблю-нимагу вся замерла! скорее дальше хочу!
tavvitar: 4. Он столько раз рассказывал об этом, что давно сбился со счета. Это был своего рода ритуал, который Гарри выполнял, как бы ему ни хотелось отказаться. Для Визенгамота. Для Министерства магии. Для журналистов. Для авторов книг по истории магической Британии. Для собственных детей. Первое время страшно бесило, а потом он привык. До такой степени, что, если бы его разбудили среди ночи с просьбой: «Расскажите, как вы победили Волдеморта» – Гарри начал бы говорить, еще толком не открыв глаз, и уложился бы в четверть часа. Это было сродни трансфигурации старого дивана. Каждое привычное слово загоняло внутрь ржавые острия давней боли. Каждый уверенный жест затягивал плотной обивкой лохмотья старых ран. Каждая улыбка обращала страшное, искореженное нечто в обыденный предмет мебели. В глубине души Гарри всегда полагал, что однажды это не сработает, и тогда он в лучшем случае пошлет собеседника к черту, а в худшем – истечет правдой в считанные минуты. И вот теперь он все время сбивался и подолгу молчал, пытаясь поймать ускользающие слова. На Снейпа Гарри не смотрел. Если честно, в какой-то момент он вообще забыл, что в этой комнате есть еще кто-то, кроме него самого. Это было легко: Снейп не задавал вопросов, не уточнял. Он просто был где-то здесь, пока Гарри мучительно и неохотно превращал общеизвестные факты в то, чем они были изначально – в собственное прошлое. – ...Воскрешающий камень остался в лесу. Палочку я положил назад, в гробницу Дамблдора. Это всё. Он замолчал, слушая, как гудит эхо выпущенных на свободу слов, и поглядел на Снейпа. Тот сидел на диване, сильно наклонившись вперед, опершись подбородком на руки, а локтями на колени, и в этой позе было столько живого и естественного, что призрачным выглядел не Снейп, а массивный подлокотник, видневшийся сквозь его фигуру. Как будто на самом деле Снейп не умер. Просто устал до полупрозрачности. Гарри подумал вдруг, что понятия не имеет, что делать дальше. Он никак не мог увязать надменного, отважного и мелочного деспота из своей юности с тем, кто сейчас молчал рядом с ним. С тем, кто за три часа ни разу не поторопил его и не перебил саркастическим замечанием. Теперь, когда рассказ был закончен, Гарри ждал, что Снейп все-таки спросит о чем-нибудь: оправдали ли его посмертно, что случилось с Малфоями, преподает ли еще Минерва Макгоннагалл, как Гарри узнал о последнем старом доме в Спиннерз-энд... – Мисс Брайтли все еще расстроена тем, что я оказался прав? Гарри вздрогнул. Вопрос был, мягко говоря, неожиданным. Почти светский тон, которым этот вопрос был задан – тоже. – Нет, – ответил он, стараясь не выдать удивления. – Джуди просила извиниться перед вами за то, что все рассказала родителям и поставила под угрозу вашу безопасность. – Она так сказала? – Дословно. – У современных детей странная манера выражаться. – Мне показалось, она хотела произвести на вас впечатление. Бедный ребёнок. Сбила меня велосипедом и пять раз заставила пообещать, что я не сделаю вам ничего плохого. – Хм... – Джуди передала мне вашу беседу о различии между магами и магглами, между прочим. Представляю, что вы ей на самом деле наговорили! – Я всего лишь сказал ей правду, Поттер, – сердито прищурился призрак. – Что её родители не могут меня видеть или прийти сюда, потому что они самые заурядные магглы. Что она отличается от остальной своей семьи, и поэтому скоро ей придется расстаться со всеми, кого она сейчас знает, и продолжить учёбу в другом месте. Я хотел объяснить ей, что такое магическая школа, но... – ...но Джуди не стала вас слушать. Я бы тоже не стал. – Вы и не слушали! За семь лет не припомню ни одного случая, когда бы я поймал вас за этим неподобающим занятием! – Потому что вы ни черта не понимали в детях тогда и ни черта не понимаете сейчас! Нашли что сказать! – Я не имел в виду ничего оскорбительного! – Разумеется! Вы всего лишь в своей фирменной манере сообщили десятилетней девочке, что ее никогда не поймут те, кого она любит, и что её разлучат с семьёй. Я-то боялся, что вы рехнулись в этом доме, а вы абсолютно не изменились! Призрак взмыл вверх и навис над Гарри, глядя на него со знакомой яростью: – Можешь сказать, что я ничему не научился, – прошипел Снейп. – Давай, ты же собирался! Гарри сжал кулаки, чувствуя, как его накрывает уже основательно подзабытый гнев, и вскочил. – Какого... Его взгляд упал на шею призрака. Широкие рваные полосы шли через все горло, ярко серебрясь по краям. Сверкающие брызги пятнали практически всю мантию, каплями стекали из уголка губ. Гарри несколько секунд смотрел на мерцающие блики, как завороженный, потом протянул руку к лицу призрака... Снейп отшатнулся. Глаза, потерявшие цвет, встретились с зелеными. Рука Гарри безвольно упала. – Ты все-таки сумасшедший, Снейп, – проговорил он тихо. Снейп смерил его тяжелым взглядом. – Ты все время сбиваешься на фамильярность, Поттер. – Мне теперь столько же лет, сколько тебе, и ты давно не мой учитель, – фыркнул Гарри. – Хотя, если хочешь... – Не хочу. Снейп отвернулся. Гарри устало вздохнул. – Джуди включает свет по вечерам в своей комнате, – сказал он после долгой паузы. – Говорит, ты можешь видеть это из окна или от порога дома. – Сколько у тебя детей, Поттер? – Трое... – Тебя удивляет мой вопрос? – Меня удивляет ход твоих мыслей. – А меня твой. – И чем же? – Об этом мы будем разговаривать, когда ты выспишься. Гарри покачал головой. – Наверно, это я сошел с ума. Сижу с тобой в этой развалюхе, мы орем друг на друга из-за чужого ребёнка, а потом ты сочувственным тоном предлагаешь мне выспаться. Как старые супруги, ей-богу! – Поттер, ты, кажется, волновался за мой рассудок. Если тебя все еще заботит мое душевное здоровье – оставь свои жуткие идеи при себе. Или ты пришел сюда как раз для того, чтобы свести меня с ума? – Я пришел, чтобы тебе помочь, чёрт побери! – рявкнул Гарри. – Для этого нужно... – Для этого нужно, чтобы ты лёг и уснул, – твердо сказал Снейп. – Доброй ночи! И он плавно поднялся к потолку и исчез. Гарри чертыхнулся, подошел к окну. На улице было тихо, пусто, темно, только на втором этаже дома Брайтли по-прежнему светилось оранжевое пятнышко. «Если кто тут и не изменился, так это я, – подумал Гарри. – Кажется, Снейп сейчас единственный человек, который может довести меня до бешенства». Он быстро разделся, превратил пару первых попавшихся предметов в подушку и одеяло, улегся на диван и прикрыл глаза, намереваясь обдумать завтрашний разговор со Снейпом. «Больше никаких криков, так мы ни к чему не придем!» – сказал он себе и в следующую минуту уже крепко спал. Свечи под потолком погасли. Ручка нарисованной мелом двери тускло блеснула металлом, ловя последний отблеск огня.
tavvitar: 5. Ледяной ветер хлестал по лицу, до боли студил руки, вцепившиеся в рукоять метлы, выбивал из глаз слезы. Тёмный силуэт впереди двоился, троился; Гарри приходилось сильно зажмуриваться, чтобы вернуть ясность зрению, и каждый раз, распахивая глаза и вглядываясь в черное пространство, он боялся, что не увидит там ничего, кроме клочковатых облаков. – Я поднимусь выше и зайду справа! Если выйдет, постараюсь сшибить его с метлы! Гарри даже не повернул головы на знакомый голос. – Делай! Краем глаза он поймал движение – лёгкая тень, скользившая рядом с ним, взмыла вверх. В следующую секунду силуэт впереди поплыл, закачался, разворачиваясь... – Не-е-ет!!! Зеленая вспышка рванулась к Гарри – и тень рухнула вниз, между ним и убийственным светом. Ветер ударил его по глазам с утроенной силой, всё заволокло туманом, из которого медленно проступило абсолютно пустое небо и ровный диск неизвестно откуда взявшейся луны. У луны был курносый нос, пухлые губы и огромные серые глаза за прозрачными веками. – Поттер, – прошептала луна. Гарри закричал, пытаясь повернуть метлу, но руки не слушались его. Он несся прямо к огромной жемчужно-белой поверхности, похожей на полированный стальной щит. – По-о-отте-е-ер... Он разжал пальцы, метла выскользнула из-под него и исчезла. Небо выпростало из тёмных рукавов две огромные серые руки, положило ему на плечи, всё тело словно окатили холодной водой. Гарри начал выворачиваться из захвата... – Поттер! Он упал – и тут же вскочил на ноги, потирая ушибленное бедро и отряхиваясь. По груди и лицу текли ледяные струйки. Гарри схватил одеяло, пытаясь закутаться в него, но обнаружил, что оно совершенно мокрое. Ругаясь и прыгая через лужи на полу, он добрался до палочки, которую оставил вчера в куче одежды на ветхом столике, и быстро высушился. – Какого черта? Откуда тут вода? – спросил он, стуча зубами. – По-моему, это очевидно. Наконец-то начала протекать крыша, – пожал плечами призрак. – А что, раньше не текла? – Как ни странно, нет. Должен заметить, что сон у тебя крепкий, хотя, судя по воплям, которые ты издавал, не слишком здоровый. Что тебе снится такое, раз ты не просыпаешься, даже если вода течёт прямо на постель? – Ничего хорошего, – буркнул Гарри, глядя, как частые толстые капли весело плюхаются на потрескавшийся линолеум. – Я так и подумал. Ты бы оделся, Поттер. Гарри, который в этот момент как раз перетряхивал отсыревший ком, разыскивая джинсы, удивленно посмотрел на Снейпа. – Тебя шокирует мой вид? В ответ призрак смерил его нарочито оценивающим взглядом. – Вообще тут могут быть и другие варианты, помимо шока, – заметил он спокойно. – Удовлетворение, например: всё-таки я помог сохранить твою шкуру в целости. Она, правда, сейчас слегка посинела, но это поправимо. Или зависть. Может быть, мне мучительно смотреть на кого-то, кто обладает телом, в то время как я сам его лишен. – И ты бы признался мне в этом так просто? Ты? – А какой смысл теперь что-то скрывать? Я мёртв и заперт в этом доме, Поттер. Фактически мне нечего делать, только думать и вспоминать. Даже конченый болван в такой ситуации осознал бы, что большая часть вещей, которая кажется нам важными, на самом деле не имеет никакого смысла. – Например? – Старые счёты. Сожаления. «Что было бы, если бы». Желание недостижимого. Все это может придавать жизни вкус, хотя в большинстве случаев речь идет скорее о тяжелом отравлении. А когда у тебя впереди вечность... это и само по себе достаточно скверно. Но ты вряд ли поймешь, конечно. Гарри глубоко вздохнул и покачал головой. – Действительно просвечивают. – Что? – Призраки просвечивают. Это их отличие от инфери. Помнишь? Я был прав. Только не подозревал, до какой степени. – В этом и заключается твоя проблема, Поттер. В том, что ты не подозреваешь, что именно говоришь и делаешь. Сейчас ты, например, совершенно явно и при этом незаметно для себя зарабатываешь воспаление легких. Хмыкнув, Гарри наложил согревающие чары. – К счастью для тебя, Снейп, я отнюдь не такой болван, каким ты меня всю жизнь считал. Я, например, совершенно точно знаю, как тебе отсюда выбраться. Сейчас оденусь, быстро перекушу и объясню, что к чему. «Быстро» растянулось на несколько часов, в течение которых Гарри пришлось ликвидировать потоп и латать магией крышу, потом под руководством Снейпа искать мало-мальски пригодную к использованию посуду и сооружать что-то вроде походного буфета на двух табуретках в углу гостиной. К концу этой занимательной деятельности Гарри изрядно устал и проголодался. Сделав несколько здоровенных бутербродов, он набросился на них с таким энтузиазмом, что даже не сразу расслышал вопрос призрака: – Сколько времени ты живешь один, Поттер? Гарри проглотил кусок бутерброда, запил его чаем и аккуратно поставил кружку. – Я тоже просвечиваю? – Практически. Для мальчика, который рос сначала в чулане, а потом в общежитии, ты слишком много времени уделяешь месту, где живёшь. Вряд ли привычка к комфорту образовалась с годами сама по себе. Но для женатого человека ты слишком хорошо владеешь бытовыми чарами. Так сколько? – Год. Хотя тебя это совершенно не касается. – Может быть, но вчера ты спрашивал, почему меня удивляет твой образ мыслей. – И? – напряженно спросил Гарри. Снейп помолчал, пристально глядя на него бесцветными глазами. – Ты живешь один, хотя у тебя трое детей. Тебе снятся кошмары, но это не те сны, которые мучили тебя раньше. В тридцать семь лет ты, насколько я могу судить, не сделал карьеры, для которой у тебя были все возможности и, в принципе, задатки. Вместо этого ты профессионально занимаешься чем-то вроде экзорцизма, что нелепо само по себе. А теперь скажи мне, Поттер, почему я не должен удивляться. Гарри резко встал с дивана и подошел к окну. Там, снаружи, сдержанный и непреклонный, покачивался на пятках почтенный английский дождь. Он смотрел на Гарри сквозь мутное стекло, брезгливо кривя отвислые мокрые губы, монотонно постукивал бледными пальцами по стеклу: тук-тук, тук-тик, тик-тук... «Нет камина, – подумал Гарри. – Как можно жить в доме, где нельзя посмотреть на огонь и согреться?» – Извини, если тебя разочаровала моя личная жизнь и служебные достижения, – сказал он ровно. – А что касается, как ты выразился, экзорцизма, то ничего нелепого здесь нет. Призраки появляются, потому что их не отпускают незаконченные дела, клятвы, привязанности. Стоит разорвать эту связь – и умерший уходит за грань. Я не первый год этим занимаюсь, Снейп. Вот это, – Гарри махнул рукой в сторону нарисованной двери, – выход. Когда ты будешь готов, он откроется. За мою практику это не сработало только три раза, и во всех случаях призраки были безумны. Именно поэтому я так беспокоился вчера. Совершенно напрасно, как выяснилось. При жизни ты был гораздо менее нормальным. Капли текли, текли, текли по стеклу, просачивались сквозь трещины рам, пропитывали своим стуком медленно разбухавшую тишину. «Что там, за дверью?» «Откуда такие способности?» «Почему я должен разговаривать с твоей спиной, Поттер?» – Насколько это было плохо – отпускать безумных? «Голос дрогнул. Или он все еще легилимент. Или я действительно для него просвечиваю». – Очень плохо. Мне приходилось открывать дверь самому и вталкивать их туда. Они все сопротивлялись. Просили их не убивать. К счастью, никого из тех троих я не знал. – Понятно. В голосе Снейпа было что-то очень странное. Какая-то обреченность и неожиданная мягкость. Гарри вдруг очень остро почувствовал свое тело, напряженное и холодное под безучастной одеждой, которая не защищала от сырости и не давала тепла. Только сохраняла – если было что сохранять. Он обернулся. Снейп стоял у стола с книгами, глядя куда-то мимо Гарри. Лицо, резкие черты которого не смогло смягчить даже жемчужное сияние посмертного существования, было таким печальным, что Гарри вдруг почувствовал острое желание подойти, обнять его со спины, согревая и согреваясь. В этот момент Снейп повернул голову, рана на шее широко разинула серебристую пасть. Гарри задрожал от озноба. «Мне нужно чудо», – бессвязно подумал он, потянувшись за палочкой, и равнодушное тепло магии окатило его с головы до ног. – Что нужно, чтобы дверь открылась? – спросил Снейп. – Ничего. Ты должен просто понять, что тебе больше нечего здесь делать. А я постараюсь помочь, чем смогу. Ты ведь хочешь уйти, правда? – Разумеется. – Ну, значит, это не затянется надолго. Снейп неопределенно хмыкнул. – Как я уже упоминал, Поттер, ты не понимаешь, что говоришь. Гарри пожал плечами. – Увидим.
Taala: tavvitar что ж ты творишь, а?! ужасно жалко их обоих
likerchik: Хочу чуда!!!!!!!!!!!!!
tavvitar: 6. Дождь кончился только к вечеру. За это время Снейп не сказал ни единого слова, просто сидел на подоконнике и смотрел в окно, думая о чем-то своем. Гарри не мог понять, о чем; пару раз он пробовал начать разговор, но Снейп отвечал односложно и неохотно, так что все попытки наладить контакт сошли на нет. Зато Гарри несколько раз ловил на себе цепкий, жадный, изучающий взгляд – и чувствовал себя устрицей, которую пытаются вскрыть скальпелем. К концу дня он смертельно устал от тесной комнаты, мутных окон, запаха отсыревшего дерева и пристального, но тщательно скрываемого внимания Снейпа. Чувствуя себя до крайности раздраженным и вымотанным, Гарри накинул куртку и вышел в узкий коридор. – Куда ты? – услышал он за спиной голос без малейших признаков беспокойства. – Прогуляюсь, – через плечо бросил Гарри. – Заодно наложу парочку дополнительных защитных заклинаний на территорию вокруг дома. Чары изрядно поизносились за столько лет. – Удивительно, что они так долго продержались. Тот мальчишка не показался мне достаточно компетентным. Не ожидал, что у него выйдет что-то путное. Гарри на мгновение застыл, пытаясь собраться с мыслями. Нет, этот дом явно действует не только на нервы: как он мог забыть?! – Какой мальчишка? – спросил он, пытаясь потянуть время, и тут же проклял себя за то, как по-детски это прозвучало. – Тот, который был здесь года четыре назад. Такой невысокий белобрысый аврор. Взломал замок, бегло осмотрел дом, пожал плечами и ушел. В спальню не стал даже заглядывать, и дверь не закрыл, а вот защитный барьер, насколько я понимаю, поставил неплохой. Что меня несказанно радует: я уж было подумал, что дела магической Британии совсем плохи, раз в Аврорат стали принимать безответственных дилетантов. Снейп говорил почти беспечно, и от этой дозированной, точно рассчитанной беспечности у Гарри потемнело в глазах. Он обернулся. Призрак все так же сидел на подоконнике – сгусток молочного тумана, в котором медленно разливались чернила наступающей ночи. Уже в который раз Гарри показалось, что он имеет дело не с привидением и даже не со Снейпом, а с кем-то, кого он совершенно не знал – потому что при жизни Снейпа этого человека просто не существовало. – Чего ты хочешь? – спокойно спросил Гарри. – Получить ответ на один вопрос, который занимает меня давным-давно. – Какой? – Как я оказался в этом доме, если умер в Воющей хижине? – Понятия не имею. Снейп устало вздохнул. – Поттер. Прекрати врать. Ты не умел этого в детстве, и сейчас не умеешь. Не надо быть гением, чтобы сложить два и два и понять, откуда взялись твои способности к изгнанию призраков. То, что ты сделал тогда, в Запретном лесу… – Я умер, – перебил его Гарри. – Это называется умереть, Снейп. Уж тебе-то странно стесняться этого слова, если только оно не оскорбляет твою ранимую душу. – Ты не умер. Ты добровольно пошел на смерть, как жертвенный баран. После чего, слава Мерлину, случилось чудо, и в результате этого чуда у тебя внезапно развились способности к освобождению заблудших душ от земного бытия и к такому самоконтролю, которому я бы позавидовал – если б он не давал таких сбоев. – Что ты несешь? – Ты знаешь, что ходишь во сне, Поттер? Блуждаешь по дому, трогаешь стены, и они светятся под твоими пальцами? Знаешь, что орёшь, как резаный, просишь какого-то Кевина простить тебя? Знаешь, что крыша сегодня ночью лопнула над тобой от магического выброса? Что, когда ты проснулся, твое лицо было мокрым не только от дождевой воды? При мысли о том, что Снейп наблюдал за ним ночью, у Гарри перехватило дыхание от бешенства. – А ты знаешь, Снейп, что я бы сейчас дорого дал за какой-нибудь эквивалент банки сушеных тараканов – для назойливых привидений? Кажется, я еще вчера сказал тебе, что моя жизнь тебя не касается! – Касается. Как ты помнишь, я помог сохранить твою шкуру. Гарри на мгновение прикрыл глаза, пытаясь взять себя в руки. – Если ты пытаешься сказать, что погиб из-за меня, то, для сведения: я обдумал это еще в семнадцать лет и пришел к выводу, что в том, что с тобой случилось, виноват только ты сам, – отчеканил он. Снейп нехорошо улыбнулся и склонил голову набок, так, что рваные края раны на шее разошлись ещё шире. Гарри вернул ему усмешку. Какое-то время они стояли молча, потом призрак заговорил ровно и холодно: – Слушай меня внимательно, Поттер. Ты прав – я умер не из-за тебя. Однако я потратил слишком много сил и нервов на то, чтобы сохранить тебя – как потом выяснилось, для алтаря, который заготовил Дамблдор. Когда ты пришел сюда вчера, живой и невредимый, я был почти счастлив… заткнись и не смей перебивать меня! Я был почти счастлив, потому что все годы, которые я провел здесь, обрели некоторое подобие смысла. Но иметь тело – не значит быть живым, можешь мне поверить, и ты, Поттер, не живешь. По причинам, о которых я говорил уже несколько раз, меня это не просто не устраивает – меня это бесит. И я не уйду отсюда до тех пор, пока ты не объяснишь мне, что с тобой происходит. – Ты… ты спятил, Снейп? С чего такие выводы? И с чего ты решил, что буду возиться с тобой, сидеть в этой развалюхе, отвечать на какие-то вопросы? Я больше не ребенок, которого ты мог унижать и запугивать. Если ты не уберешься отсюда, я просто сниму с дома защиту и вызову бульдозер! – Не вызовешь. Ты будешь сидеть в этой развалюхе и отвечать на мои вопросы, потому что это ты упрятал меня сюда. Не вполне понимая, что делает и зачем, Гарри шагнул к подоконнику, на котором сидел Снейп. Стены гостиной резко сдвинулись, словно пытаясь раздавить, закружились голодной тёмной воронкой. Его резко повело в сторону, в бедро саданула вспышка мгновенной боли. Потом по лицу потекла ледяная вода, холодный влажный туман поплыл перед глазами – и всё закончилось. Гарри обнаружил себя полусидящим на столе с книгами. Призрак парил рядом – размытое белёсое пятно. Гарри поднял руку, провел по щеке… ладонь была сухой. «Снейп пытался дать мне пощёчину», – отрешённо подумал он. – Как?.. Собственный шёпот показался Гарри оглушительным. Он с трудом сфокусировал взгляд на призраке – и слова окончательно застряли в горле. Лицо Снейпа было таким, как вчера, когда он спрашивал, насколько тяжело было отпускать безумных, – печальным и обречённым, и Гарри понял, что сейчас услышит, ещё прежде, чем Снейп разомкнул губы. – Ты проговорился. Ты сказал, что работаешь с привидениями не первый год. На самом деле, Поттер, призраков не так уж и много. Маги относятся к ним как к чему-то совершенно нормальному и, соответственно, вряд ли стали бы внезапно открывать на них охоту или беспокоиться об их земном пребывании. А из твоих слов следует, что у тебя обширная практика. Значит, каким-то образом число привидений в Британии резко возросло, причем настолько, что это стало доставлять беспокойство – я пока не уверен, тебе лично или Министерству магии. Это во-первых. – А во-вторых? Снейп помолчал немного. – Ты говорил, что не знал никого из тех, которых пришлось выталкивать из этого мира силой. «К счастью». Значит, были и другие – те, кого ты знал... – ... а дальше просто, да? Аврор, который обыскивал дом, то, что ты торчишь здесь, а не в Воющей хижине, и Дары смерти. Дары. О Господи. Гарри устало потёр лицо руками. Глубоко вздохнул, поднялся и пошел к выходу. Снейп молча смотрел ему вслед. На пороге Гарри обернулся. – Знаешь, за четыре года я отпустил человек триста, и никто не догадался, что они всё ещё здесь из-за меня. То есть, возможно, некоторые и понимали – но никто не был настолько ублюдком, чтобы спрашивать меня об этом. Хотя имели ведь полное право. – А у меня этого права нет? – осведомился Снейп. Мягкости в его голосе как не бывало. – Есть. Но ты все равно ублюдок. Когда я сюда пришел, меня затошнило от этого дома. Такое чувство, будто меня заживо заперли даже не в гробу, а в щелястой коробке, набитой грязной ватой. Но я ничего тебе не сказал, потому что ты, как ни крути, столько лет сидишь здесь, как в тюрьме и просвечиваешь. А ты... – А я, обнаружив твою уязвимость, не испытал никакой жалости и стал задавать неприятные вопросы? Давай я объясню тебе, Поттер, фундаментальную разницу между мной и тобой. Она заключается в том, что мое тело давно сгнило в земле, а сам я не свихнулся от перспективы вечной жизни только потому, что перестал скрывать её от самого себя. Как и многое другое. Я, как ты изящно выразился, просвечиваю, потому что у меня нет выбора. А у тебя он есть – но ты так стараешься быть непрозрачным, что вот-вот сойдёшь с ума. Подумай об этом, Поттер, хорошенько подумай. И определись с тем, что ты такое, потому что не просвечивают либо живые, либо инфери. Как ты, вероятно, помнишь из школьного курса. Гарри молча вышел за дверь. Вернулся он уже хорошо заполночь, усталый и замерзший. Не зажигая света, прошёл в пустую гостиную и наложил несколько защитных заклинаний, непроницаемым куполом окруживших постель. Потом быстро разделся и лёг. Четырехчасовая прогулка, как обычно, подействовала лучше всякого снотворного: Гарри отключился, едва голова коснулась жёсткой подушки.
tavvitar: 7. Разбудили его тихие голоса и яркий свет. Вставать не хотелось. Гарри натянул одеяло повыше и несколько минут наслаждался тишиной и мягкой темнотой. Он даже подумал было, что удастся снова заснуть, но одеяло было слишком коротким – оголившиеся ноги мгновенно заледенели. С недовольным стоном Гарри сбил вниз нагретую телом толстую шерстяную ткань и открыл глаза. Пылинки лениво вращались в широких солнечных лучах. Невнятный шелест голосов доносился из коридора, один – явно Снейпа, а второй… Гарри нахмурился, вслушиваясь. – ...верю вам, мисс Брайтли. Извинения приняты. А мистер Поттер здесь не для того, чтобы причинить мне вред. – Ну, тогда хорошо… но вы уверены? – Разумеется. Не понимаю, как это вообще пришло вам в голову. Принято считать, что люди должны бояться призраков, а не наоборот. Джуди пробурчала что-то в ответ. Гарри покачал головой. Действительно странный ребёнок – беспокоиться о Снейпе… Знала бы она его живым, ей бы и в голову такое не пришло. – Я бы мог рассказать вам что-нибудь о Хогвартсе, – вновь приглушённо заговорил призрак, – но беседы не ведут на пороге, а в комнате спит мистер Поттер. – Как это «спит»? – громко спросила девочка – Три часа дня, а он все-то спит? «Три часа?!» Гарри сел на постели. – Вообще-то я уже не сплю, – крикнул он, вытаскивая из-под подушки палочку и снимая магический барьер. – Подождите минуту, мисс. Голоса смолкли. Снейп вплыл в комнату, окинул Гарри уже знакомым цепким, раздражающим взглядом. При ярком солнце призрак казался ещё более бесплотным, почти не существующим, иллюзией из игры света и пыли. Гарри откинул одеяло и с наслаждением, до хруста в плечах, потянулся. – У меня гости, Поттер, – сообщил Снейп. – Так что было бы неплохо, если бы ты привел себя в порядок и заварил чаю. Я обещал мисс Брайтли рассказать о Хогвартсе. Потолок в виде звездного неба, подвижные лестницы, домовые эльфы… ну, ты понимаешь. – Домовые эльфы, – вздохнул Гарри, призывая одежду. – Все-таки раньше ты язвил лучше, Снейп. – А ты и раньше не отличался воспитанностью. Пока ты скачешь голый по комнате и споришь с покойником, мисс Брайтли ждет в прихожей. Тебе не кажется, что это неприлично? – Кажется. Джуди, подожди еще пару минут, хорошо? – Хорошо, – откликнулась девочка. – А вы голодный, мистер Поттер? У меня есть шоколадка, могу поделиться. Гарри посмотрел на Снейпа. Тот, кажется, улыбался. Высокая, выщербленная по краям синяя кружка с толстыми стенками приятно грела руки. Молока не было, и Гарри перед каждым глотком долго дул на неразбавленный кипяток. Джуди к чаю не притронулась вообще: рассказ призрака о Хогвартсе занял все ее внимание. Гарри и сам заслушался – не потому, что Снейп так уж интересно рассказывал, скорее наоборот: слишком сухо, слишком методично, словно старый экскурсовод, который годами водит туристов по одному маршруту и давно потерял способность восхищаться чудесами, о которых говорит. Но само это зрелище – призрак и ребенок… нет, не так: Снейп, мирно беседующий с десятилетней девочкой… «Может, Смерть все-таки способна на дары», – вдруг подумал Гарри и сам поморщился от того, насколько пафосной и дурацкой была эта мысль. Хуже она могла бы стать, только произнесенная вслух. – Уроки астрономии проходят на высокой башне. Первое время будет страшно, потом привыкнете и сможете оценить красоту панорамы, которая оттуда открывается. Это… удивительное зрелище. Но по ночам, во время занятий, вы должны смотреть не по сторонам, а вверх, в небо. – Прямо ночью уроки? На башне? – с восхищённым недоверием спросила Джуди, не замечая, как замедлилась речь Снейпа. – Разумеется, мисс Брайтли. Наблюдать за звездами можно только в это время суток, а Астрономическая башня… самая высокая точка в Хогвартсе. Для уроков лучше одеваться теплее – там ледяной ветер… холодно… очень… и никогда… никогда не подходите… – Никогда не подходи к краю, Джуди – это очень опасно, – быстро перебил призрака Гарри. – Недавно башню хотели окружить специальным защитным куполом, но магия не прижилась. Хогвартс не принял. – Как это – не принял? – А так. Этот замок – довольно капризный старик и не любит новшеств. У Джуди округлились глаза. – Вы хотите сказать, что Хогвартс живой? – Ну, в нем так много магии и он такой древний, что все может быть. – Здорово! – выпалила Джуди и потянулась к почти остывшему чаю. Гарри бросил быстрый взгляд на Снейпа – и едва не отшатнулся. Призрак смотрел в угол, на стену, где была нарисована дверь, и лицо его полыхало такой живой тоской, что Гарри даже не нужно было поворачивать голову, чтобы увидеть, как белые линии обращаются в темное дерево, прозрачное стекло, тяжёлую медь. Он уже почти чувствовал дыхание влажного прохладного ветра, который всегда встречал его на пороге, когда… – Мистер Поттер! – Да… Что, Джуд? – Гарри с трудом перевел взгляд на девочку, пытаясь унять ознобную дрожь во всем теле. Чёрт, а ведь он почти поверил в прозрачное спокойствие Снейпа! – Я хотела попросить… ну, если это можно, конечно… Вы не могли бы наколдовать мне какое-нибудь чудо? – Хм. – Он покосился на призрака, который, судя по всему, тоже пытался прийти в себя, и махнул рукой в его сторону. – А этого чуда тебе мало? Снейп повернулся к ним так резко, что его силуэт пошел волнами. Джуди смущённо улыбнулась: – Ой! Правда. Ну, я просто привыкла, наверно. – Ты храбрая, – заметил Гарри, доставая палочку. – Я так и не привык. Он взмахнул палочкой над мятым конфетным фантиком, валявшимся на столе. Джуди восхищенно ахнула. Яркая бабочка переступила лапками по потрескавшемуся дереву, развернула тонкие алые крылья с голубой каймой и вспорхнула прямо в солнечный луч. Какое-то время все трое следили за причудливой траекторией полёта. Потом Джуди прерывисто вздохнула. – Спасибо! – Не за что, – улыбнулся Гарри. – Это просто магия. – Ничего вы не понимаете. Это же был всего лишь фантик. Его выбросить в мусор – и всё! А вы его превратили в такое… такое красивое! – Это ненадолго, мисс Брайтли. Скоро чары выветрятся, и бабочка опять превратится в мусор. Гарри посмотрел на вмиг потускневшую, растерянную Джуди и мысленно пожалел, что все попытки дать Снейпу по морде кончатся только расшибленным о стену кулаком. – А чары обязательно выветриваются? – Увы, да. – Жалко. – Джуди помолчала немного, потом вдруг спросила: – А от чего зависит, сколько продержится колдовство? – От таланта колдующего, мисс Брайтли, и от уровня знаний. – И от желания, Снейп. Ты, как обычно, забыл самое главное, – не выдержал Гарри. – Хочешь ещё чаю, Джуд? Она кивнула. Гарри потянулся к чайнику. – А вы хотели? Ну, чтобы бабочка жила долго и не умирала? – с надеждой спросила Джуди. Кипяток плеснул мимо кружки, на столе образовалось маленькое дымящееся озерцо. – Мисс Брайтли, – быстро сказал Снейп, – Бабочки живут совсем недолго. У этой столько же шансов, сколько у любой другой. – Но ведь эта бабочка не умрёт! Она станет ненужной обёрткой. Так же неправильно! – А разве это важно? Мне кажется, гораздо важнее, что обёртка вообще была бабочкой, что магия мистера Поттера дала ей такую возможность. Чары развеются, да. Но вы будете помнить не бесполезный фантик, а яркие крылья и солнечные лучи. Вы будете помнить чудо. Так какая разница, чем ваша бабочка станет потом? Гарри, наконец, выдохнул и поставил перед Джуди чай. Та, задумчиво сопя, потянула к себе чашку. По пальцам скользнула лёгкая тень; Гарри поднял взгляд. Бабочка порхала над столом, в лёгкой взвеси из пылинок и света. Они посидели в тишине, думая каждый о своем. Потом Джуди со вздохом отодвинула кружку. – Мне пора. Мама скоро вернется. – Проводить тебя? – спросил Гарри. – Нет, не надо. Кто-нибудь, ну… – она замялась, подыскивая слова. – Кто-нибудь может увидеть, как ты идешь от заброшенного дома со взрослым мужчиной, который вполне может оказаться извращенцем, – закончил Гарри. Джуди покраснела. – Мама, она, знаете… просто слишком много беспокоится. – И я её понимаю, – пробормотал он. – Хорошо. Ступай, Джуд. – Ладно. А можно я ещё приду? – Нет. – Да. – Возмущённый взгляд Гарри Снейп полностью проигнорировал. – Вы можете зайти ещё раз, мисс Брайтли. Только прошу, будьте осторожнее. Вы видели, к каким последствиям привело то, что вы не послушали меня и рассказали родителям. Девочка покраснела ещё больше и кивнула. – Подождите ещё немного, – мягко сказал призрак. – Через месяц вам исполнится одиннадцать, и придет письмо. – А письму они поверят? Вдруг они решат, что это какая-то дурацкая шутка? Видя растерянность Снейпа, Гарри усмехнулся. Ну да, ему-то не пришлось задавать подобные вопросы – как-никак полукровка… – Твоим родителям всё объяснят. Не бойся, Джуд. А теперь – беги домой. – Ага. Девочка поднялась с дивана и направилась было к выходу, но тут взгляд её упал на нарисованную дверь. Подойдя к стене, Джуди осторожно потрогала рисунок, потом с удивлением посмотрела на свои абсолютно чистые, без следов мела пальцы. – Красиво… – протянула она. – Мистер Поттер, а почему обои гладкие? И холодные, как стекло… это тоже какое-то чудо? – Ну, в общем, да. Только оно ещё не закончено. Скоро будет готово. – Или не очень скоро, – спокойно сказал Снейп. – Ты же помнишь, Поттер, что некоторые чудеса зависят от желания? Гарри стиснул зубы, молясь, чтобы Джуди ушла как можно скорее. Едва за ней захлопнулась дверь, он влетел в гостиную, плохо представляя, что собирается делать. Снейп опять сидел на подоконнике и отрешённо смотрел, как Джуди бредёт через двор. – Она будет очень сильной ведьмой. Полагаю… – Значит, так, – перебил его Гарри. – У меня есть кое-какие дела. Вернусь завтра утром. И когда я вернусь, Снейп, тебя здесь быть не должно. Привет и пожелания хорошо учиться я Джуди передам. Снейп медленно повернул голову и уронил: – Нет. Воздух колючим комом остановился где-то на полпути между горлом и лёгкими. – Снейп. Уходи. Не говори мне, что ты этого не хочешь: тебе сейчас достаточно только коснуться двери – и она распахнется. Я не знаю в точности, что за ней, но это наверняка лучше, чем вечность здесь. – Нет. Гарри закрыл глаза. Сердце тяжело бухало в груди, и с каждым ударом под веками вспыхивали синие и алые пятна. – Прошу тебя, – хрипло выговорил он. – Прошу, не делай этого. Оставь меня в покое и уходи. Ответа не было. Гарри почувствовал движение воздуха рядом, у самого лица, как будто кто-то протянул руку, чтобы коснуться щеки – и резко отдернул, передумав. Он открыл глаза и ещё успел увидеть, как призрак, пройдя сквозь потолок, исчезает на чердаке. Гарри прерывисто вздохнул. Постоял немного среди тишины, пыли и слегка потускневших солнечных лучей. Потом достал палочку и аппарировал.
tavvitar: 8. В офисе было прохладно и пусто. Он с недоумением посмотрел на секретарский стол, на календарь, висевший на стене… Ну конечно, Брайтли был у него в четверг, а сегодня уже воскресенье. В этом чертовом паучьем логове Снейпа он совсем потерял счет времени. Досадливо поморщившись, Гарри прошел к себе и включил компьютер, намереваясь проверить почту. Через пять минут на экране замерцала заставка скринсейвера, через пятнадцать монитор погас, а он все сидел, обхватив голову руками, и таращился на маленькое пятнышко возле стакана с карандашами. Думать не получалось: голова была словно забита мятой бумагой, и мысли угасали в её монотонном шуршании. Отвести глаза от пятна на ровной светлой поверхности тоже не получалось. Оно расплывалось, изгибалось в силуэты и лица: сначала Джуди, потом Снейпа, потом Джинни, Рона, Ремуса, Тонкс, Фреда… маленькой Лили с двумя аккуратными хвостиками. Он хотел было моргнуть, чтобы наваждение рассеялось, но веки отказывались опускаться. Лили, склонив голову набок, вглядывалась в него с недетским холодным любопытством. – Гарри. Гарри! Хвостики закачались, обернулись змеями вокруг детского личика – и исчезли, перед глазами мелькнул поток цветных пятен, резко остановился; Гарри дёрнулся вперед и едва не уткнулся лицом в живот Рона, который, ругаясь на чем свет стоит, тряс его за плечи. – Очнись, очнись, чёрт побери, придурок, мать твою! – Сам ты придурок! – Гарри перехватил руки друга за запястья и с некоторым усилием отвел от себя. – Все кости мне чуть не переломал! – Я тебе шею в следующий раз сверну! – рявкнул Рон. – Сразу! Чтоб не мучился! Ты хоть знаешь, как ты сейчас выглядел?! Я уже сколько вокруг тебя прыгаю! Зову тебя! Ты не реагируешь! Ты вообще понимаешь?!.. Рон остановился, захлебнувшись возмущением; его редеющие рыжие волосы казались огненными по контрасту с лицом, таким белым, что оно почти светилось в полумраке кабинета. Гарри глубоко вздохнул, пытаясь сообразить, сколько же просидел здесь. – Ох ты ж чёрт, – покаянно сказал он. – Извини. Я просто задумался. – Иди ты со своим «задумался» знаешь куда?! – Знаю. Гарри потёр ноющие плечи: хватка у Рона была мертвая. Тот смотрел на него воинственно и сердито, прищурив глаза, и что-то в этом прищуре напомнило Гарри цепкий внимательный взгляд Снейпа. Он резко поднялся из кресла (Рон шарахнулся в сторону), подошел к окну, четким движением раздвинул жалюзи и повернулся к гостю. – Зачем ты пришел? Рон зло усмехнулся. – Морду тебе набить – за то, что бросил мою сестру. Подойдет? – Долго же ты собирался. Ну ладно, допустим, месяца два тебя удерживала Гермиона, но где ты был оставшиеся десять, непонятно. К тому же, если быть точными – развод идея Джинни, а не моя. – И я её не виню, знаешь ли! – Я тоже. Так зачем? Я же, кажется, по-человечески объяснил, что не хочу никого видеть. Рон, набычившись, смерил его тяжелым взглядом: – Ни черта человеческого в твоих объяснениях не было, ты уж извини. Но это так, к слову. У меня к тебе дело, даже два. – Говори. – И убирайся, да? – В голосе друга было столько горечи, что у Гарри свело скулы и к горлу подкатил противный ком. – Да ладно тебе, не кривись так. Сейчас уйду. – Не надо, Рон. Пожалуйста, не начинай. Рон устало махнул рукой, развернул к себе кресло и уселся в него, со вздохом вытянув длинные ноги. Гарри вдруг вспомнил их знакомство в Хогвартс-экспрессе. Кучу сладостей, вкладыши от шоколадных лягушек, неудачные попытки покрасить Коросту в желтый цвет и то, как они смеялись вдвоём, а потом в купе вошла лохматая занудная девчонка... Не спасители магической Британии и анимаг-предатель, а трое подростков и крыса. Господи, какое прекрасное было утро! Поддавшись внезапному порыву, Гарри спросил: – Как у вас дела? Как дети? Рон посмотрел на него с одобрительным удивлением: – Неплохо. Рози в этом году едет в Хогвартс. У них с Алом только и разговоров про то, на какой факультет они попадут да как научатся превращать чашки в мышей. Мы недавно были в Норе, так эти двое стащили палочку у мамы и пытались колдовать на заднем дворе. – Получилось? – Он пожалел всем сердцем, что не сдержался и задал первый вопрос, потому что сдержаться теперь и скрыть нотки жадного интереса в голосе было уже невозможно. – Не совсем. Они потом говорили, что хотели левитировать на кухню ведро с водой, вроде как помочь бабушке. Только в ведре была не вода, а две здоровых кошки, которые своими воплями напугали Лили и Хьюго, ну, и маму заодно. А ты представляешь, что бывает, когда моя мама напугана. Гарри сочувственно кивнул. – Как они объяснили кошек в ведре? – А никак! Заявили, что это стихийная магия и вода «нечаянно превратилась в кошек», – Рон сострил виноватую и очень честную гримасу. Уголки губ Гарри сами собой поползли вверх. – Я принес тебе список тех мест, где мы с Гермионой были счастливы. Улыбка прикипела к лицу, налилась свинцовой стылой тяжестью. – Уходи... Рон вскочил; кресло с размаху ударилось о край стола. – Не смей, – с тихой яростью сказал он. – Не смей выгонять меня, и даже не пытайся сбежать. Я тебе не ребёнок, который выслушает папочкины объяснения, послушно кивнет, а потом будет думать, почему же на самом деле папочка к нему не приходит! – Заткнись! – Нет. Ты меня выслушаешь. Друзья ведь разговаривают друг с другом, не правда ли? Точно так же, как родители не бросают своих детей, если их к этому не вынуждают! – Уйди, – прохрипел Гарри. – Иначе я за себя не ручаюсь. – Ты и так за себя не ручаешься, – печально сказал Рон. – Иначе ты бы не сделал то, что сделал. С трудом взяв под контроль одеревеневшее тело, Гарри повернулся к нему спиной и уставился в окно. Солнце почти село; темнеющее небо в клочьях серо-розовых облаков было похоже на вылинявшую заплатанную тряпку. – Ты сказал, что у тебя ко мне два дела. – Голова слегка кружилась, он вцепился в подоконник, чувствуя себе мертвецки спокойным. – Какое второе? За спиной раздался судорожный вздох. – Фред зовет тебя. Гарри кивнул, не оборачиваясь. – Хорошо. Я приду завтра. – Гарри... – Уходи. Пожалуйста, Рон. Если ты все еще друг мне – уходи. Долгая тишина. Потом шелест бумаги, шорох ткани, звук шагов. Он прикрыл глаза. – Прошлой весной, когда Лили заболела, она всё время плакала и успокаивалась только у меня на руках. – Шаги стихли. – Я носил её по комнате и укачивал. Хотел спеть колыбельную, но не знал ни одной. Правда, она и так засыпала. Вцепится мне двумя кулачками в рубашку – и заснет. А я смотрел на нее и думал: что, если колдомедики не помогут и она умрёт? И еще я думал про Динский лес. Мы как раз накануне ездили туда всей семьёй, и она прожужжала нам все уши про какое-то здоровое дерево с дуплом, в котором был бы отличный домик. Я не видел это дерево, Рон. Я понятия не имею, где находится это чёртово дерево. – Ну так спроси её. – Он едва услышал сдавленный шёпот сквозь мерный звук собственного дыхания. – Спроси её, спроси всех нас, Гарри, бога ради... Он усмехнулся темноте под веками. – Скажи Фреду, что я приду завтра. Хлопнула дверь – или это был звук аппарации? Гарри не понял: сердце разрасталось, распухало в груди, ломало рёбра, подступало к горлу. Он покачнулся и распахнул глаза. За светлым пластиком оконной рамы на город медленно падала ночь, первобытная и густая. Гарри видел, как она сминает оборонные линии водостоков и острия крыш, обтекает бесполезные огни фонарей... Он с силой прижал ладонь к груди, глубоко вдохнул, задержал дыхание, выдохнул, и ещё раз, и ещё, пытаясь волей и магией подавить неожиданный бунт собственного тела, словно оно было рабом – голодным, потерявшим терпение и заслужившим огонь и плеть. Когда боль отступила и сердце сжалось, вновь заняв подобающее ему место, Гарри выключил компьютер и вышел в тёмную приёмную. На аппарацию, как и на поиск ключей, не было ни сил, ни желания; заклинанием он открыл и снова запер дверь в офис, спустился вниз и быстро пошел по улице, пытаясь обогнать ночь и надеясь войти в свою квартиру до того, как тьма бесшумно вползёт в пустые комнаты. Машины сверкали фарами с вытянутых отёчных морд, каждый оконный проём изрыгал свет и звук, люди двигались, двигались, двигались, сталкиваясь и отчаянно жестикулируя, словно в ритуальном танце против чего-то, что не осознавалось, не могло быть осознано, а Гарри шёл сквозь это броуновское торжество жизни, думая только о том, сможет ли одновременно открыть дверь в свою квартиру и выкрикнуть «Люмос». Выкрикнуть. Да. «Люмос», и «Нокс», и снова «Люмос», и, может быть, еще чертову уйму слов – выкрикнуть, вытолкнуть, и если вместе с ними из горла польётся кровь, то это без разницы, это неважно, главное успеть сказать «Люмос», и тогда его кровь не достанется ночи, а просто выплеснется на светлый паркет, и всё будет хорошо... Ступени скакали под ногами, как бешеные. Получив ключом в зубы, обиженно лязгнул замок. – Люмос, – хрипло прошептал Гарри. Ночь ослепительно усмехнулась краем зеркала. Гарри нашарил выключатель, щёлкнул им и обессилено привалился к стене. – Чёрт знает что, – сказал он забившейся в дальний угол темноте. Темнота замерла. Гарри оттолкнулся от стены, шагнул в комнату, служившую ему гостиной и кабинетом, и ударил по выключателю. Четыре витых лампы в старомодной люстре запульсировали синеватым светом. Спальня, кухня, ванная; он двигался по маленькой съёмной квартире с решимостью человека, который вернулся домой и обнаружил там чужака, вольготно расположившегося на диване. Клац-клац-клац – звук перезаряжаемого ружья, из которого выбрасывают использованную гильзу. Когда он, в конце концов, остановился и огляделся по сторонам, в доме помимо него был только слепящий электрический свет и отражение в зеркале. Гарри замер, разглядывая небритые щёки, всклокоченные волосы, запавшие глаза. Нда. На месте Рона он бы тоже испугался. Даже на его собственном месте всё это вызывало беспокойство, особенно глаза: красные, с воспалившимися, словно обожжёнными веками и совершенно безумным выражением. – Чёрт знает что, – повторил Гарри. Отражение сморщилось и неодобрительно покачало головой. – В душ и спать. Немедленно. Он провёл в ванной не меньше получаса, соскребая с себя пот, щетину, усталость и ненужные размышления. Потом, даже не обернувшись полотенцем, прошлепал босыми ногами в спальню, постоял возле кровати, задумчиво глядя на подушки. Ослепительно-белые наволочки прямо-таки излучали прохладу и покой абсолютно, безнадёжно пустой квартиры. Вдруг, без всякой связи, вспомнилась бабочка, которую целую вечность назад порхала в солнечном луче: мелькание пёстрых крыльев, танец пылинок в тёплом потоке... Гарри коротко застонал и полез в шкаф за чистой одеждой.
tavvitar: 9. Аппарация вышла на редкость неудачной – чуть в сторону от тропинки, прямо в заросли сухой травы, под которыми оказалась какая-то узкая канава. Кое-как высвободив ступню из земляной пасти и проложив ещё одну дорожку, Гарри похромал к крыльцу, пытаясь понять, зачем ему понадобилось... – Всё-таки вернулся, Поттер. Он поднял глаза. Призрак, скрестив руки на груди, парил над порогом дома. – А ты решил наплевать на мои слова и остаться, – процедил он. Снейп молча пожал плечами, и схлынувшее было бешенство накрыло Гарри с головой. Зло усмехнувшись, он шагнул в дом, ещё успев увидеть перед собой расширившиеся глаза Снейпа. Это было все равно что пройти сквозь стену холодного осеннего тумана – отрезвляюще и страшно. Гарри сделал ещё шаг, оказался за спиной у призрака, повернулся. Тот неподвижно висел в воздухе, на самой границе между своей тюрьмой и свободой. – Прости, – сказал Гарри. Снейп не пошевелился. Гарри постоял немного и, не дождавшись ответа, вошёл в комнату. Вспыхнули свечи; очертания мебели выплыли из полумрака, покачиваясь, как обломки кораблекрушения. Гарри вытащил из кармана уменьшенную подушку, бросил её к тяжёлому подлокотнику и нацелил палочку. Что-то пёстрое, шурша, скатилось по гладкой коже обивки на пол. Он наклонился и поднял смятый конфетный фантик. Хрипло замычав, Гарри упал на диван и стал расправлять обёртку на колене. Он гладил её кончиками пальцев, не слыша собственных судорожных вздохов, не замечая текущих по лицу слёз. Глянцевая цветная плёнка слабо потрескивала от прикосновений и никак не желала распрямляться, а он всё пытался – сначала осторожно, пальцами, потом ладонью, потом ударил по непослушному фантику кулаком. Обёртка соскользнула обратно на грязный линолеум. Обхватив голову руками, Гарри согнулся пополам; слёзы всё текли и текли, и он не мог это остановить, как не мог бы остановить землетрясение. Влажный холод коснулся его спины, нерешительно пополз вниз. Ощущение было неприятным; Гарри судорожно дёрнулся всем телом, и холод исчез, но тут же возник снова, чуть выше затылка, стёк к шее и ниже, по позвоночнику. Он выпрямился и увидел перед собой прозрачную полу мантии и, сквозь неё, обшарпанный пол и злополучную обёртку от конфеты. – Я хренов истерик, – пробормотал Гарри. – Ты хренов спаситель всего сущего, который скоро доведёт себя до сердечного приступа, – мрачно ответил Снейп. – Уже. – Неудивительно. Гарри откинулся на широкую кожаную спинку, потёр лицо руками. Слёзы остановились, но дышать всё ещё было трудно. – Ответь мне на один вопрос, Поттер, – сказал Снейп, устраиваясь рядом. – Хоть на десять. Хотя что-то мне подсказывает, что я об этом пожалею. – Выгони это что-то, оно зря занимает место в твоей голове. Куда делись знаменитые очки? Гарри обалдело посмотрел на призрака: – Операция. Десять лет назад, в Мунго. Гермиона – я не рассказывал тебе? Она колдомедик, активно исследует сочетание маггловских и магических методик лечения. У меня к тому моменту сильно ухудшилось зрение, ничего не помогало и я согласился на эксперимент. Теперь ты скажешь мне, что я псих, я скажу, что тебя это не касается. Снейп, методы ведения допросов – одна из первых вещей, которым учат в школе авроров. Расслабить, успокоить, проявить искренний интерес... У тебя неплохо получается, но откуда… – Поттер, – мягко перебил его Снейп. – Да. – Ты идиот. Я спросил, потому что не знал, о чём ещё сейчас с тобой разговаривать. Гарри помолчал. – Мог бы вообще не разговаривать. – Ты этого хотел бы? – Нет. – Отлично. Тогда продолжим. Иначе ты утонешь в собственных слезах, а это уже ни на что не похоже. Хотя сегодня... Ну? Или со времен школы ты читал только методички своего драгоценного аврората? – Сегодня все ни на что не похоже. Это и называется, по-моему, оказаться в плачевном положении. – Гарри слабо улыбнулся. Призрак дёрнул уголком рта, заляпанного серебристыми пятнами. – Джеймс, мой старший, почему-то обожает эту книжку. Никогда не мог понять, что в ней такого. – Потому что ты слишком примитивен, Поттер. И неспособен оценить игру ума. А вот твой сын, судя по всему, небезнадёжен. – Ну разумеется. Теперь моя очередь спрашивать. Почему входная дверь настежь? – Кажется, я ошибся насчёт уровня твоей примитивности. Она переходит все разумные пределы. Скорей всего, мисс Брайтли не закрыла дверь, когда уходила, а ты не проследил за этим. Ах да, я забыл: ты же пребывал в состоянии праведного гнева! – У меня были основания, – ответил Гарри, болезненно щурясь. Даже мягкий свет свечей казался невыносимым. Он ждал нового вопроса Снейпа, но тот молчал, и в его молчании не было ни ожидания, ни понимания, ни сочувствия – только тишина, готовая принять всё, что упадёт в её прохладные ладони. Гарри не мог противостоять этой ничего не ищущей тишине. Она текла сквозь его волю, как поток по руслу реки, смывая камни и дробя берега, с ней было невозможно бороться, не теперь, когда он так... так... – Я устал, Снейп, – глухо сказал он. – Просто ужасно устал. Чего ты хочешь от меня? Сказок на ночь? Ну так слушай: жил-был мальчишка, его любила смерть, а он любил жизнь. Об остальном ты, я полагаю, догадался сам. – Неправильно полагаешь. Я понял только то, что не один оказался в подобном положении после своей кончины, и что по какой-то причине ты полагаешь, будто в этом есть твоя вина. Но... – Бога ради, перестань лицемерить! Ты сам сказал, что я упрятал тебя сюда! – Я сказал это, потому что хотел посмотреть на твою реакцию! – рявкнул призрак. – Она была чудовищной, но это говорит только об одном – что я, и покойный Дамблдор, мир его праху, и все вокруг с детских лет воспитывали в тебе чувство долга и ответственности, и так преуспели, что ты запер себя в эту ответственность, как в клетку! Скажи мне, Поттер, где твоя дверь? Кто отпустит тебя? – Ты считаешь, что подойдёшь на эту роль? Ты спятил. – Нет. Я умер. Именно поэтому – да, я подхожу на эту роль. И, Поттер – я уже устал напоминать тебе о своей смерти. Тебе не кажется, что твое поведение по меньшей мере бестактно? – Жестоко, ты хочешь сказать! – Да, – ответил Снейп после долгой паузы. – Жестоко. – Я... Он мучительно пытался найти слова, но они прятались, разбегались в разные стороны, и только одно оставалось неподвижным. Самое очевидное. – Прости меня. Северус. – И ты, – помолчав, сказал Снейп. – Прости меня. Гарри. Не стоило так провоцировать тебя. – Да ладно, – он махнул рукой. – Ты всю жизнь только этим и занимался: спасал меня ублюдочными методами. Умер – и то с пользой для дела. – Если ты о воспоминаниях, то не было ни дня с тех пор, чтобы я не пожалел о своей несдержанности. – Из-за моей матери? – осторожно спросил Гарри. Снейп покачал головой и поморщился. – Нет. Из-за планов Дамблдора. Я не должен был передавать тебе эту информацию. – И как бы тогда я узнал, что должен сделать? – Понятия не имею. Может, тебя просветил бы портрет Альбуса, может, кентавры прочли бы по звёздам. Проклятье, Гарри, неужели ты за столько лет не понял, что это была случайность, дурацкая случайность! – Да нет, почему. Думал. Пришёл к выводу, что всё тогда очень удачно сложилось: когда Волдеморт не позволил тебе уйти, чтобы притащить меня, я был поблизости, и ты всё равно успел... – Удачно, – перебил с кривой усмешкой призрак. – Ну конечно. Да если бы даже Волдеморт отпустил меня, я бы не стал тебя искать. – Но... тогда... – Да. Пришла очередь Гарри замолчать. Они сидели бок о бок, совсем близко, не глядя друг на друга, но краем глаза Гарри видел жёсткий профиль и прядь слипшихся волос на прозрачной щеке. Ему до зуда в сердце захотелось повернуться, протянуть руку, отвести с лица Снейпа эту серебристую паклю, но вместо этого он спросил: – Ты настолько устал? – Более чем. С того момента, как Альбус Дамблдор посвятил меня в свой план, мне стало совершенно всё равно, что со мной будет дальше. Только не вздумай предположить, что и это твоя вина. Я никогда не умел жить, а к моменту, когда Волдеморт осадил Хогвартс – разучился хотеть жить. Ты здесь совершенно ни при чём, ничего личного. И в конечном итоге я даже рад, что оказался здесь. Иначе никогда бы не узнал, что ты уцелел, что всё это имело хоть какой-то смысл. Не в масштабах Британии или всего магического мира, как ты понимаешь. – Пожалуй, понимаю, – вздохнул Гарри и поднялся. Призрак взмыл в воздух. – Давай спать, а? Завтра тяжёлый день. – И кто ждёт тебя завтра? – Фред Уизли. – Он тоже не там, где погиб? – Нет. Живёт в магазинчике «Волшебные Вредилки Уизли». У Фреда кости торчат из плеча и голова смята слева, там, куда упал камень, так что слабонервные туда не заходят, и с детьми тоже, а вот от подростков отбоя нет. Никогда не спрашивал, жалеет ли он, что когда-то рассказал мне, как был счастлив, открывая с братом этот магазин. А стоило бы, наверно. – Поттер. – Он отказался уходить. – Не обращая на Снейпа никакого внимания, Гарри стянул свитер и стал расстегивать джинсы. – Четыре года назад, когда я, наконец, выяснил, что всё это моих рук дело и что я могу освободить вас всех. Первым, к кому я пришёл, был Фред, и он отказался. Сказал, что не может бросить Джорджа, который не рехнулся только благодаря тому, что он всё ещё здесь. «Знаешь, Гарри, я даже рад, что всё так получилось». На следующий день я подал заявление об уходе из аврората. – Почему? Всё так же не глядя на призрака, он ответил спокойно: – Это опасная работа. Меня могли убить в любой момент. И если бы меня убили, вы все остались бы запертыми в этом мире навсегда. Фред. Ремус и Тонкс. Ты. Колин Криви. Винсент Крэбб. И ещё куча людей, которых я пока не смог разыскать. Все, кто погиб в этой проклятой войне с того момента, как я выбил палочку из рук Малфоя и стал обладателем трёх даров Смерти. Нокс! Свечи погасли. В абсолютной темноте он влез под одеяло и закрыл глаза. Он думал о том, ушёл ли Снейп. Вообще интересно, могут ли привидения издавать хоть какие-то звуки, когда двигаются – например, греметь цепями? Если бы у Снейпа были цепи, они наверняка были бы очень толстыми и тяжёлыми, но совершенно бесшумными... – Иногда мне кажется, что даже искать хоркруксы было легче, чем всех вас. У меня есть список: триста десять магглов, триста девяносто три волшебника, всего семьсот три. Семьсот три привидения, рассеянных по всей Великобритании, потому что я, видишь ли, не хотел, чтобы кто-то из них умирал. Мне было семнадцать, я был первым за тысячу лет владельцем этих хреновых Даров, и я не хотел... Нет, не так. Я хотел, чтобы люди могли не прятаться по норам, а быть... не знаю, со своими близкими, или там, где им нравится, там, где их дом, или сердце, или ещё какая-нибудь ерунда в этом роде. Я думал об этом каждую минуту, в которую вообще мог думать. Если бы я знал, к чему это приведёт, попросил бы Гермиону найти какое-нибудь заклятие слабоумия, или ещё что-нибудь в этом роде, но я и представить не мог! Даже когда Ремус сказал мне, что оказался в своем доме через мгновение после того, как в него попала Авада, и с тех пор оставался здесь всегда, я ни черта не понял. Я должен был догадаться, что на поляне в Запретном лесу видел не его, а… не знаю, свое желание его видеть. Я должен был понять, насколько сильны мои желания! Но я понял это только после того, как погиб Кевин. Знаешь, что написано на его надгробии? «Non solus». Не знаю, кто выбрал эту надпись – но попал в точку. Действительно, какое уж тут одиночество! Не он первый, не он последний. Хотя, по-хорошему, надо было бы написать: «Здесь лежит Кевин Харрис, помешанный на Гарри Поттере». Хочешь знать, кто такой Кевин? Тишина. Потом – глубокий вздох: – Ты хоть пьёшь, Поттер? – Нет. – Проститутки? – Ты рехнулся? – Это ты рехнулся, если думаешь, что можешь тащить всё это, не давая себе хоть какого-то отдыха. – У тебя-то получалось. – Во-первых, у меня НЕ получалось. Во-вторых, посмотри на результат. – Нет уж. Благодарю покорно, насмотрелся. Молчание. – Северус. – Да. – Проститутки? – Гарри. Будь добр, усни. – Хорошо. Тишина, темнота, мерный звук собственного дыхания. – Чаще хастлеры, Поттер. – Понятно. – Что тебе понятно? – Всё. – И откуда же такой уровень понимания всего? – Из личного опыта. – О... Забавно. – Вообще-то нет. Но это оказалось... просто. – Ну да. Разумеется. Просто. – Снейп. – Да. – Если я опять начну кричать, ты сможешь меня разбудить? – Вероятно, да. – Тогда разбуди. – Хорошо. – Спокойной ночи, Северус. – Спокойной ночи, Гарри.
полная версия страницы