Форум
"Bound", снарри, R, AU, драма, романс, юмор, MPREG (закончен)
Leta: Title: Bound Author: MiaSnape Оригинал: здесь Переводчик: Лета Бета: Вожделеющая Category: Альтернативная реальность, Первый раз, драма-ангст, харт-комфорт, романс, юмор, родственная связь. Pairings: ГП/СС Rating: R Warnings: МПРЕГ несовершеннолетнего Summary: Рон случайно связывает Гарри и Снейпа магическим браком Author's Notes: Done to death, yes. Written pre-OOTP, yes. One of my earliest and most naive fics, yes. Apparently confusing because of the 1st person and then a sudden switch to 3rd person, apparently. Worth reading anyway? I hope so. Mentions of planned non-con/rape. От переводчика: переводится для Ди к ее Дню рождения. Предупреждение: перевод вольный.
Ответов - 50, стр:
1 2 3 All
Leta: «- Не знаю, чего я ожидал, но, безусловно, не этого. Все началось так просто – всего лишь неправильно произнесенное заклинание на уроке Чар. Но у случайности оказались серьезные последствия, и сейчас я сижу здесь, наблюдаю за вами и размышляю над тем, как все началось и что привело нас сюда. * Уроки Чар всегда в некоторой степени были забавой – возможно лишь потому, что немного трудно принимать всерьез кого-то, кто ростом чуть меньше метра, одержим жевательными фигурками животных и заклинанием левитации. Я все еще помню тот день на пятом курсе, когда покидавшие школу Фрэд и Джордж подарили ему упаковку «Жевательных Флитвиков», которые заставляли съевшего их парить в воздухе. Если я правильно помню, он так растрогался тогда, что даже прослезился. Конфеты так и не поступили в продажу в магазинчик Ужасных Ужастиков Уизли, но каждый год под рождественской елкой профессора Флитвика поджидала очередная коробка сладостей. И он постоянно плакал от благодарности. Ты постоянно закатывал глаза, но мы от тебя ничего другого и не ждали. Тебя-то уж никто не мог «обвинить» в том, что ты пытаешься сделать свои уроки хоть как-то веселее, но я уверен, что ты отлично запомнил его уроки, когда еще сам у него учился. В любом случае, мы сидели на уроке Чар и смеялись над рассказами о приключениях волшебников, которые ошиблись в произношении, и над одним бедолагой, который случайно вывернул себя наизнанку, перепутав всего лишь одну букву в заклинании. Это напомнило нам одну картинку в «Самых Эффективных Зельях» - ты знаешь, о чем я, и знаешь, откуда нам было это известно. Рон выбрал из списка заклинание, которое предположительно должно было создать связь между близкими людьми и, как это ни печально, прочитал его не совсем правильно. К сожалению, он не учел, что в тот момент у него в руке была волшебная палочка, которая, в свою очередь, была направлена прямо на меня. Вместо 'Animus Adnecto' он произнес 'Anima Adnecto', и белая вспышка сорвалась с конца его палочки и попала мне в грудь раньше, чем я даже успел осознать происходящее. Следующее, что я помню – я почувствовал себя цельным, абсолютно завершенным. И абсолютно бессознательным, но это в ту минуту было не так важно. В ту же секунду в подземельях, ведя урок у седьмых курсов Ровенкло и Хаффлпафф, ты упал на пол. Естественно, поднялась паника. Наши бессознательные тела практически одновременно доставили в больничное крыло, и так же одновременно мы очнулись под звуки голоса профессора Флитвика, говорившего: - О дорогой, все это настолько неожиданно. Ты фыркнул. Я помню это – ты фыркнул. И я ненавидел тебя за это. Мы оба пришли в себя в больничном крыле, не понимая, что, ко всем чертям, произошло, чувствуя себя цельными, но не понимая по какой причине, а тебе показалось чертовски забавно, что Флитвик чего-то там не ожидал. Лично мне ужасно хотелось закричать, но там был ты, и, будь я проклят, если позволил бы себе выразить в твоем присутствие какие-либо эмоции кроме скуки, гнева и безразличия. - Что случилось? Ты в тот раз промолчал, за что я был тебе благодарен. В конце концов, ты не меньше меня хотел знать ответ. Помню, как Флитвик подыскивал правильные слова. Это я теперь понимаю, что он пытался быть как можно мягче, но в тот момент я не понимал вообще ничего. - Мистер Уизли ошибся, и заклинание дало совершенно неожиданный эффект. - И какая связь между этим неучем и мной? Что за заклинание? - Предполагалось, что это будет 'Animus Adnecto', - замявшись, сообщил Флитвик. Ты замер, а затем резко повернул голову ко мне. - Нет. Я все еще совершенно ничего не понимал. - «Нет», что? Что случилось? Что он сделал? Он сказал «Anima», а не «Animus», это что-то значит? - Нет, только не Поттер, только не это. Я помню охватившее меня желание хорошенько врезать коротышке, когда он рассмеялся и ответил: - Теперь уже не Поттер, Северус. Снейп. Я был в полном замешательстве, а ты – в недоумении. - Я… вы… что сделало заклинание? Что сделал Рон? Со мной ты разговаривал только лишь затем, чтобы исправить меня или предостеречь. - Глупый мальчишка, ты что, не знаешь латыни? Мы теперь связаны душами. Это магический эквивалент брака. - Мы… мы – что? Почему вы? - Это я и сам хотел бы знать. - Северус, Гарри, кажется, вы духовные партнеры. Наши головы одновременно повернулись к белобородому старику в дверном проеме, и на моем лице отразилось неверие – точная копия твоего. Впрочем, выражение твоего лица тут же сменилось на стандартное – полное несогласие. - Нет. А я… я начал смеяться. Это была настоящая истерика – я связан с ублюдком, которого ненавидел всей душой, больше него я ненавидел только Волдеморта и обоих Малфоев. На всю жизнь. Ты смотрел на меня, как на сумасшедшего, которым я в ту минуту, кажется, и являлся. И я рассмеялся еще громче, увидев на твоем лице ненависть, она лишь доказывала безумие ситуации – о каком духовном партнерстве может идти речь? И я озвучил эту мысль. - Что за партнерство? Мы ненавидим друг друга. Дамблдор улыбнулся, и я возненавидел его в этот момент. Даже больше, чем Волдеморта. Ты был понижен до шестого места, потому что в данную минуту второе занял Рон и прочно утвердился на нем. За то, что он натворил. И не важно, было ли это несчастным случаем или нет. - Существует тонкая грань… - Нет. - … между любовью и ненавистью. - Нет. «Нет» говорил я. Ты же безучастно смотрел на меня, если я правильно помню. Потом снова заговорил Дамблдор. - Итак, вам нужны кольца, позаботьтесь об этом до завтра. Как младший – Гарри возьмет фамилию Северуса. Это навсегда: Северус, ты знаешь, что заклинание необратимо. Сегодня ты переедешь в подземелья, Гарри, и без возражений. Северус, ты будешь вежлив со своим мужем, пока он находится в твоих комнатах. Меня снова проняло, и я расхохотался, и в это время ты поднялся, шагнул ко мне и влил мне в глотку успокоительное зелье. Я один заметил, что ты и сам сделал глоток из этой бутылочки? Кажется, да. Знаю, что ты на это надеешься. - А теперь мы позволим вам уйти в свои комнаты и поговорить. Я не жду вас до завтра, обед я прикажу подать в подземелья. Вам действительно необходимо поговорить. Постарайтесь сделать это, и все наладится, вот увидите. Мы оба окинули старого маразматика гневными взглядами, а тот лишь посмеялся и ушел. Рон, с пепельным лицом, жался к стене. - Гарри… Я правда не хотел ничего подобного. Мне таааак жаль. - Рон, просто… просто уйди. Я с тобой позже поговорю. Когда пройдет желание задушить тебя немедленно. Рон мгновенно покраснел и опустил голову, рядом с ним мялись префекты Хаффлпаффа, которые помогли тебе добраться до больничного крыла. Я перевел взгляд на тебя. - Кажется, нам нужно кое-что обсудить. - Действительно, мистер Поттер. Я поморщился. - Теперь мистер Снейп. - Очевидно так. Пойдемте, поговорим в подземелье. Мы проговорили почти всю ночь. Сначала мы оба слишком неловко себя чувствовали, помнишь? Я сидел на самом краешке дивана и выглядел так, словно в любую минуту готов вскочить и сбежать. А ты постарался сесть так далеко от меня, как только мог. Ты был резок, а я позволял себе нахальные комментарии. Но потом ты упомянул Волдеморта и его возможную реакцию на произошедшее, и мы переключились на события Турнира. Никто не говорил со мной об этом после того, как Дамблдор заставил меня рассказать, что случилось в конце прошлого года. Видимо, они боялись, что я сойду с ума и начну бросаться на людей. Но, когда ты спросил, как мне удалось справиться, я сломался. Мне было необходимо выговориться, неважно, тебе или еще кому-то. Я слишком долго держал все это в себе. А ты держал меня пока я плакал, невнятно, сквозь всхлипы, рассказывая о своем страхе и чувстве вины и потери. Ты, по всей видимости, понимал, как больно мне было видеть своих родителей, которых я никогда по-настоящему не знал, без которых прожил долгих четырнадцать одиноких лет, как больно было оставлять их, чтобы спасти свою жизнь, даже если они не были настоящими. Тогда же я начал рассказывать тебе о Дурслях и чулане, о решетках на окне и постоянном чувстве голода. О том, что я не знал, кем являюсь, когда прибыл сюда. И о том, что даже сейчас не знаю толком, кто я. Я рассказывал, как это больно, когда вся школа - и даже те, кого я не знал, но кто думал, что хорошо знает меня - считали, что я мог сделать что-то плохое, что мог воспользоваться собственной знаменитостью преследуя свою выгоду. Рассказывал о том, что никогда не был уверен, кого люди хотят видеть: меня самого или Гарри Поттера – Мальчика-Который-Выжил. И я не был уверен, кем в итоге мне лучше быть, но знал, что один из них меня уничтожит. В ответ ты рассказывал мне, как оказался на службе у Волдеморта, о том, как поменял сторону, как надеялся на искупление. О том, как ты обращался со мной на уроках и почему считал, что важно прочно стоять на земле. Ты говорил мне о своей семье и о том, как ненавидел своего отца. Как умерла твоя родная сестра, отказавшись поддерживать Волдеморта. И о том, как ты поклялся отомстить за нее. Ты даже рассказал мне, почему тебя настолько сильно задел тот инцидент с Дракучей Ивой. Должен признать, что было странно слышать о твоем детском увлечении Ремусом, но это помогло мне лучше понять тебя и объективно оценить тут случай. А потом я рассказал тебе то, о чем никогда ни с кем не говорил до этого. - Иногда мне становится страшно, что он, возможно, был прав. - Насчет чего? - В Тайной Комнате, на втором курсе, он сказал, что мы одинаковые. Я пытался поговорить с Дамблдором, но он посоветовал мне забыть об этом, сказал, что это всего лишь совпадение. Но я чувствую. Во мне есть что-то темное, и я боюсь закончить, как он. О, к нему я не присоединюсь, не смогу этого сделать. Но я могу стать фанатиком своей «миссии» и заставить людей поверить мне и пойти за мной. Я боюсь, что могу позволить тьме завладеть мной и моей силой, и обратить меня ко злу. Боюсь, что сам я могу осознать это, когда уже будет слишком поздно и меня это уже не будет волновать. А ты… ты не отмахнулся от моих страхов. Ты признал, что такое может случиться. Но также ты сказал, что веришь в мою способность отказаться от темных побуждений или даже повернуть их в мирное русло. Это стало первым шагом к налаживанию наших взаимоотношений. Мы обсудили страсть Дамблдора к манипулированию и согласились, что директор растит из меня совершенного героя для одной битвы. Ты говорил мне, что не соглашался с ним, считал, что меня нужно воспринимать, как нормального ребенка, и, вместо того, чтобы подталкивать меня к нужным поступкам, дать мне возможность самому принимать решения, даже если у них будут плохие последствия. И, наверное, тогда я понял, что ты тот, кого я искал всю жизнь. Не просто семья, а кто-то, кто меня понимает, кто, даже если я сам в этом не нуждаюсь, по-прежнему считает, что меня нужно защищать. Потом ты предложил мне побыть одному и все обдумать в тишине. Тогда-то мы и поняли – Дамблдор ждет от нас, что мы будем делить постель. Мы решили, что на одну ночь это было бы хорошо, просто лежать рядом, чувствуя тепло кого-то, с кем ты несколько часов делился очень личными переживаниями. Ты позволил мне переодеться в пижаму и уснуть, пока сам ты был занят чем-то в кабинете. Я спал, как убитый, когда ты пришел в спальню, но позже ты сказал, что как только лег рядом, я быстро перекатился к тебе поближе и свернулся клубком у тебя под боком. Ты пытался отодвинуть меня, но я вцепился в тебя и не позволил. В конце концов ты смирился, устроился удобней и уснул. Помню, ночью я проснулся и обнаружил, что дышу тебе в затылок. Испугавшись, я быстро переполз на другую сторону кровати и отвернулся к тебе спиной, оставляя между нами около метра пространства. Каким образом мы проснулись лицом друг другу, а ты еще и обнимал меня за талию, словно защищая, – до сих пор для меня загадка. Ты же утверждаешь, что понятия не имеешь, и я тебе верю. Покраснев, я быстро ретировался из постели, чтобы заняться повседневными делами. Ты выглядел совершенно безразлично, но голову даю на отсечение, что смущен был не меньше моего. Утешает то, что ты, похоже, не заметил эффекта, который произвела на меня твоя близость. Я же был в шоке, до этого я даже не знал, что на меня так действуют мужчины. Я ведь должен был чувствовать отвращение от того, что проснулся, прижимаясь всем телом к Снейпу. Отвращение, а не возбуждение, граничащее с болью. Холодный душ не помог. Я не мог даже помыслить о том, чтобы онанировать в твоей ванной в первый день нашего «брака». И все еще не могу, ты знаешь. Утро получилось странным, напряженным, неуклюжим, мы чуть ли не танцевали друг вокруг друга, и когда ты, наконец, сказал об этом вслух, мы засмеялись. Ну, я смеялся, а ты ухмылялся. И это задало тон всему оставшемуся дню. Мы вместе направились завтракать, и все студенты пристально смотрели на нас, когда мы появились в Зале, мирно переговариваясь. Притворившись, что все нормально и ничего необычного не происходит, мы попрощались и заняли наши обычные места. Тогда я заглянул в свой блокнот и понял, насколько постоянной станет эта ситуация. Меня удивляло собственное спокойствие, но мне все еще хотелось, чтобы Рон осознал всю глубину своего поступка. На всех принадлежащих мне вещах, книгах, тетрадях и прочем было написано мое имя. И сейчас там значилось – Гарри Снейп. В возрасте пятнадцати лет я состоял в браке. С тобой, мужчиной, который мне все еще абсолютно не нравился, несмотря на мое влечение к тебе. По крайней мере, на сей раз что-то произошло не по моей вине. Я посмотрел на Рона, который по моему виду пытался угадать мое настроение, и толкнул к нему свою книгу. - Посмотри. Посмотри на это! Смотри, что ты сделал с нами. Он уставился на мое новое имя, а потом на тебя. Ты смерил его самым убийственным взглядом, который мне доводилось видеть, и я подумал, что мне неплохо бы тоже научиться такому. Рон сдавленно выдохнул, будто воздух выпустили из маггловского воздушного шарика. Если шарик развязать, то воздух выходит со странным шипящим и одновременно пищащим звуком, который становится все тоньше и трогательнее по мере выхода из него воздуха. Вот именно такой звук и издал Рон. Гермиона рассказал мне, что вся школа уже в курсе того, как она вчера на него орала за его небрежность. Я благодарно ей улыбнулся, не хотелось мне самому кричать на лучшего друга, если это ничего не изменит. Подошла МакГонагалл. - Мистер Снейп. Все, кто слышал, вытаращились на меня. - Эммм… да, мэм? - Ваше новое расписание. Я посмотрел на пергамент. Ты больше не имел права обучать меня, и потому для меня нашли другого учителя. Профессор Фриссон будет забирать меня, когда остальные пойдут на урок к тебе. Предсказания теперь у меня будут проходить с твоими слизеринцами, а еще у меня будет Трансфигурация с хаффлпаффцами. Вспомнив о твоем факультете, я обернулся. Все они внимательно наблюдали за нами обоими, видимо, оценивая, сколько в сложившейся ситуации нашей с тобой вины. Также было заметно, что они сейчас прикидывают, как теперь относиться ко мне. Малфой уставился на меня, и я встретил его взгляд. Он первым отвел глаза, и я почувствовал гордость. Не знаю, почему, но мне казалось, что это можно расценивать, как достижение. Раздался звонок, возвещающий о начала уроков, и только теперь я понял, что у меня нет нужных учебников. Пришлось бежать в Гриффиндорскую Башню. Уже поднимаясь по ступенькам, я вспомнил, что все мои вещи в твоих подземельях, пришлось разворачиваться и мчаться туда. В конечном итоге я на десять минут опоздал на Трансфигурацию. - Мистер Снейп, какова причина вашего опоздания? У вас было достаточно времени, чтобы добраться до класса. - Прошу прощения, у меня были не те учебники, так как я собирался по старому расписанию, а потом я забыл, что живу теперь в подземельях, поэтому мне пришлось бежать туда от Гриффиндорской Башни. Этого больше не повторится. Она посмотрела на меня с сочувствием, как и многие в классе, и позволила занять место в последнем ряду. Просидев почти весь урок без дела – этот материал я с другим классом проходил на прошлом уроке – я думал только о том, как теперь все рассказать Сириусу. Он явно не примет эту новость с радостью. Я даже мог себе представить, что разговор пройдет ужасно, и не знал, как этот разговор начать. В любом случае, я решил подумать об этом позже, сейчас я даже не знал, где его искать. Во время ленча ты подошел ко мне, и мы вместе отправились в Хогсмид. Я понятия не имел, какого черта мы туда премся, но спросить не решился, заметив твой хмурый взгляд. Правда, когда мы добрались до поселка, я и сам это выяснил. - Обручальные кольца? Ты просто кивнул. В магазине мы не пробыли даже десяти минут. Едва взглянув на нас, продавец ушел куда-то и вернулся с набором золотых колец. Очевидно, Дамблдор предупредил его заранее. Ты настаивал на том, чтобы наши имена были на кольцах с внутренней стороны, и, в конце концов, я согласился. В результате, на моем кольце значилось твое имя, а на твоем – мое. Потом мы надели кольца друг другу. Молча. Пришлось подгонять их по размеру, хотя предполагалось, что волшебные кольца сами определяют размер. Ни о какой романтике речи не шло, купив кольца, мы отправились обратно. Вернувшись, мы даже застали конец ленча, и я успел перекусить бутербродом и тыквенным соком, а затем направился на Уход за Магическими Существами. Девчонки потребовали от меня продемонстрировать кольцо, а одна обнаглела настолько, что сняла его с моего пальца. И увидела твое имя. Сказала, что это очень красиво. Она была слизеринкой. Я был потрясен и, если честно, немного напуган. Хмурясь, я забрал у нее кольцо обратно и быстро надел на палец. По какой-то причине меня тянуло к этому кольцу и… никому другому не позволялось до него дотрагиваться без моего разрешения. Я еще не знал, что это чувство лишь эхо того, что меня влечет к тебе. Студенты, казалось, тоже почувствовали мое настроение, можно сказать, не совсем мирное, и остальная часть урока прошла в изучении тедрагона. Я наблюдал за странным и немного забавным животным и думал о том, что теперь на меня будут пялиться все, как на это существо. Судя по всему, ты тоже был не так уж счастлив. На обед нас пригласил к себе Дамблдор, и ты минут пятнадцать громко возмущался, что на твоем уроке студенты больше внимания уделили кольцу, чем предмету. Я молча слушал, пока ты выговоришься (ты же вчера меня выслушал, а для меня это было важно), к тому же, мне просто нравилось слышать твой голос, и ты это чувствовал. Закончив возмущаться, ты поблагодарил меня за то, что выслушал, и мы сели обедать, так как никто из нас не знал, что еще тут можно сделать и как себя вести. Затем тебе пришлось «показать» меня своему факультету – это традиция. Сказать по правде, я и не надеялся, что все пройдет гладко. Сотня глаз пялилась на меня, едва мы появились в общей гостиной Слизерина. В отличие от гриффиндорской гостиной, эта не изменилась со времен моего второго курса. Мне подумалось, что это из-за того, что на этом факультете учатся преимущественно чистокровные, а они были очень привязаны к традициям. Вероятно, комната была точно такой же и в те времена, когда в школе учился Риддл, и не изменится и тогда, когда сюда поступит внук Драко Малфоя. Гриффиндор же… мы постоянно что-то меняем. Как-то ночью с помощью Гермионы Фред и Джордж написали на стенах гостиной «правила Гриффиндора» за день до летних каникул. Насколько я знаю, они все еще там написаны. Ты представил меня своим ученикам в качестве своего мужа и духовного партнера – Гарольда (он Гарри, а не Гарольд) Джеймса Снейпа. Те вежливо поаплодировали, но при этом смотрели на меня, как на кучку дерьма. Я же только порадовался, что не попал на этот факультет. Потом мы вернулись обратно к себе, я занялся уроками, а ты уселся за проверку домашних работ, и тогда я признался тебе, что чуть было не попал в Слизерин. В ответ ты только фыркнул и продолжил яростно строчить что-то красными чернилами на работе какого-то бедолаги. Когда я закончил собственные уроки, предложил тебе помощь в проверке домашних работ первогодок. Ты согласился, но попросил меня ставить свои инициалы на проверенных мной работах, чтобы, если я пропущу ошибки или же наделаю своих, его не смогли бы обвинить в некомпетентности. Ошибок я не допустил. Один Бог знает, что подумали ученики, получив на следующий день свои эссе обратно и увидев в уголке пергамента ГС, без каких-либо едких комментариев. Только один бедный хаффлпаффец отличился до такой степени, что пришлось написать ему замечание. Тест состоял из двадцати вопросов, и только на два он ответил правильно. К тому же, сама работа была написана настолько небрежно, что жалко было переводить на нее бумагу и чернила. Я посоветовал ему быть аккуратнее и писать разборчивее. Ты, заглянув мне через плечо, хмыкнул и сказал, что когда-нибудь я смогу стать преподавателем. Я просто светился от счастья, потому что ты, наконец, признал, что я хоть чего-то стою. К половине двенадцатого мы поняли, что так и не разобрались с вопросом второй кровати. И опять мы устроились на разных сторонах постели. И опять случилось то же самое. Когда я проснулся в три утра (понятия не имею, почему, но это вошло в привычку еще с детства), то обнаружил, что устроился головой у тебя на плече и был прижат к тебе всем телом. Но, что странно, меня это больше не волновало, в комнате был жуткий холод, огонь в камине давно погас, не удивительно, что во сне мы устроили теплый кокон в самом центре кровати. К тому же, чувствовал я себя в объятьях очень приятно. Я сильнее вжался спиной в твое тело, чувствуя, как сжимается твоя рука вокруг моей талии. Сквозь тонкую ткань пижамы я чувствовал твое обручальное кольцо – теплое и гладкое. Проснувшись утром, я понял сразу три вещи: первое – ты все еще спал, второе – не у одного меня была эрекция, и третье – в твоих объятиях я чувствовал себя настолько уютно, как никогда в жизни. Даже когда Молли Уизли обнимала меня, встречая из больничного крыла, мне не было так хорошо. Сказать по правде, после того, как я видел свою мать, эти объятия скорее подавляли. А вот сейчас я чувствовал себя… в безопасности. А потом ты зашевелился. Я моментально притворился, что все еще сплю, чтобы ты не понял, что я, словно маленький ребенок, жмусь к тебе. Не хотел, чтобы ты знал, насколько мне это нравится. К моему огромному удивлению, ты поступил так же. Сильнее обнял меня, прижимая к себе, и какое-то время лежал, вжимаясь грудью мне в спину. Одна твоя нога протолкнулась между моих, а твердый член оказался прижат к моему бедру. Ты поднял руку и погладил меня по волосам, потом осторожно разорвал наши странные объятия и ушел в ванную. То место, к которому прижималась твоя плоть, словно огнем горело: ощущение не пугающее, но приносившее наслаждение. Я и наслаждался им, хоть и чувствовал себя виноватым. Могу себе представить, что должен был чувствовать ты, возбудившись из-за пятнадцатилетнего мальчишки. Хотя, по сути, ты никогда и не считал меня ребенком, однако же мое тело было телом подростка, и признаю, что в то время мое отношение к некоторым вещам оставляло желать лучшего. Как удачно, что тебя привлекла во мне именно моя душа, правда? Это так странно, когда ты чувствуешь чью-то душу, и она тебе нравится. Тогда все в этом человеке для тебя становится красивым. Я это точно знаю, потому что уже тогда начал чувствовать тебя, хоть и не говорил об этом. Тем утром мы опять застенчиво избегали друг друга во время умывания и одевания, а потом снова вместе отправились завтракать. Мы не разговаривали по дороге, но ты вел меня к моему месту, положив руку мне на спину, и ощущалось это так естественно для нас, что я даже не понял сначала, почему для остальных обитателей Хогвартса это выглядит совершенно дико. Да я и не задумывался над этим, как и не понимал, почему это Гермиона на меня так странно смотрит, пока она не рассказала мне позже. Вместо приветствия я лишь улыбнулся своим друзьям и сел завтракать, думая о своем первом уроке Зелий тем утром. Мне почему-то было страшновато. Профессор Фриссон был странным. Волосы мышиного цвета, непримечательное лицо, водянисто-голубые глаза, взгляд которых бросал меня в дрожь. Словом, он был ничем не запоминающийся. Сомневаюсь, что в толпе я бы обратил на него внимание, даже если бы смотрел в упор. Он был ни худым, ни толстым, ни высоким, ни низким, ни красивым и ни уродливым. В нем не было ни одной примечательной черты. А еще он тенью бродил по Хогвартсу, и почти не показывался на глаза, не удивительно, что показать его Рону и Гермионе я смог только две недели спустя. Во время уроков он был ни строгим, ни мягким. Он преподавал мне Зелья, я их учил и ни о чем постороннем мы не разговаривали. Он даже ни разу не кивнул мне в знак приветствия, ни разу не улыбнулся. Он приходил в твою лабораторию, и мы просто начинали урок. Хоть он со мной почти не разговаривал, меня не покидало ощущение, что он постоянно за мной наблюдает. Сначала я думал, что это из-за того, кем я являюсь. Потом я считал, что из-за наших с тобой отношений. Затем я начал подозревать, что что-то не так и я испачкал лицо или еще что (на мой шрам уже давно перестали таращиться другие). Наконец, чувствуя себя параноиком, я обратился к тебе. За этот месяц мы как-то притерлись друг к другу, хотя до полного взаимопонимания у нас еще не дошло. Мы все так же просыпались по утрам в объятиях друг друга, но ни разу не разговаривали об этом, да и старались не замечать другие мелочи. А их было много, кажется, мы бессознательно дополняли друг друга, заканчивали друг за друга предложения, всегда понимали, что нужно другому. А иногда обменивались взглядами, и никаких слов нам вообще не было нужно. А еще мы болтали… обо всем. По вечерам, когда я заканчивал с уроками после того, как расстался с друзьями, я помогал тебе с проверкой заданий. К тому времени ты уже позволил мне проверять работы второкурсников, и практически не перепроверял мою работу, когда я возвращал тебе стопку эссе. На них все так же стояли мои инициалы. Иногда мы читали у камина, иногда даже играли в шахматы, попивая чай или, в твоем случае, вино или виски. Затем мы засыпали, прижимаясь друг к другу, потому что знали, что избегать этого бесполезно, мы все равно проснемся рядом, и ты будешь обнимать меня за талию. Каждое утро я ждал, пока ты проснешься, взъерошишь мне волосы, а потом направишься в ванную. Это стало неким ритуалом. В общем, в однажды вечером, проверяя эссе студентов, я вдруг вспомнил о Фриссоне. - Северус. Это было еще одним негласным уговором. В наших комнатах мы были Северусом и Гарри. За их пределами – профессором и мистером Снейпом. Мы этого даже не обсуждали после того, как ты разрешил называть себя по имени. Это было само собой разумеющееся. - Северус, ты никогда не говорил, что в жаропонижающее зелье нужно добавлять полынь. - Верно. - А профессор Фриссон утверждает, что это необходимо, иначе оно будет плохо действовать. - В таком случае профессор Фриссон идиот. Возможно, это и не понизит эффективности самого зелья, но заставит посинеть кожу и вырастит подмышками настоящие заросли. - Вот я ему так и сказал, но он… Он меня беспокоит. Ты повернулся ко мне и внимательно посмотрел мне в лицо, в твоих глазах вспыхнул гнев. К этому времени тебя уже тянуло ко мне так же, как и меня к тебе. И желание защитить становилось все сильнее. Например, когда я услышал, как Анжелина и Дин оскорбляют тебя, то наорал на них. Никто не смел говорить о тебе плохо, особенно в моем присутствии. И меня все еще раздражало чужое внимание к моему обручальному кольцу. - В каком смысле он «тебя беспокоит»? - Он постоянно пялится на меня. Буквально. Если мы находимся в одном помещении, он вообще не сводит с меня глаз. Я… Уверен, что ничего серьезного, но… Меня это беспокоит. Ты нахмурился. - Хочешь, на уроке будет присутствовать кто-то еще? Я покачал головой. - Нет, правда, это, наверное, так… глупо. Ты подошел и сел рядом со мной, положив руку мне на плечо. - Гарри, у тебя хорошие инстинкты, даже если ты ими почти и не пользуешься. Как он на тебя смотрит? - Не знаю. Не искоса или что-то в этом роде. Ты чуть-чуть расслабился. - Он просто… пялится. Я бы сказал, что он смотрит сквозь меня, но он смотрит на меня. Как будто… наблюдает. - Скажи мне сразу, если заметишь еще что-нибудь странное. А если он все еще будет тебя беспокоить, я попрошу кого-нибудь присутствовать на твоих уроках. И ты улыбнулся. Я еще не привык к твоей улыбке, настолько редко доводилось ее видеть. Кажется, это было еще одним изменением в нашей жизни. - Если он будет тебя беспокоить, мы подкинем ему Ло ...
Leta: ... нгботтома. Я рассмеялся, и настроение пришло в норму. А назавтра ты принялся наблюдать за ним, пока он наблюдал за мной. Ты отличный шпион. Кстати, о доверии. Позже ты сказал, что теперь тоже больше доверяешь моей интуиции, да и мне вообще. Это тоже было плюсом тебе – ты воспринимал меня всерьез и заботился обо мне. Мы оба отказались от своей ненависти и превратили ее в симпатию. К вечеру ты сказал, что тебе он тоже не нравится, но ничего больше сказать о нем ты пока не можешь. Так же посоветовал мне постоянно быть начеку и сказал, что и сам будешь приглядывать за мной и защищать, если это будет в твоих силах. Я расчувствовался от такой заботы и обнял тебя. Почти весь вечер мы просидели у камина, обнимая друг друга. И это было так естественно, что нам обоим и в голову не приходило задуматься, что со стороны, для постороннего человека, это выглядит очень интимно. Конечно, эта мысль пришла мне в голову, когда в камине вдруг вспыхнул огонь, и из него показалась голова Сириуса. Я так и подпрыгнул от неожиданности. Ты прижал меня обратно к себе и ласково погладил по волосам, успокаивая, только тогда сердце перестало загнанно биться и пришло в норму. И тут Сириус начал вопить. Никогда не смогу вспомнить все, что он орал, слишком уж много и долго, к тому же – ничего хорошего я не услышал. По большей части оскорбления были адресованы тебе. Он все продолжал вопить, когда я потерял терпение и рявкнул, чтобы он умолк. Ты тихо хмыкнул, глядя на его потрясенное лицо, да и мне стоило больших трудов не рассмеяться, так забавно он выглядел. Наконец, мне удалось убедить Сириуса, что все, что он слышал – правда, и что это не подстроено. Нет, Рон не был Пожирателем Смерти, осуществлявшим какой-то дьявольский план Волдеморта. Нет, меня никто не заставлял. Нет, ты меня ни к чему не принуждаешь. Упоминать об одной кровати я не стал, а так же умолчал о том, как мы обычно просыпаемся. И крестный понемногу начал успокаиваться. Прежде, чем исчезнуть, он пообещал (а может, это была угроза), что приедет к нам на Рождество, дабы провести со мной какое-то время. Оставшись одни, мы оба вздохнули от облегчения, а ночью никто из нас не пытался больше притворяться, что нам не нравится прижиматься друг к другу. Мы просто забрались в постель, и я привычно устроился у тебя под боком, устроив голову на твоем плече. Приблизительно пять минут спустя ты погасил ночник и обнял меня. А потом ты сделал кое-что, чего никогда раньше не случалось – поцеловал меня в макушку. Замерев на секунду, я поерзал, подползая к тебе еще ближе, и затих. Почувствовав твой возбужденный член, прижатый к моему бедру, я с удивлением понял, что меня это не пугает. Возбуждает, да, но желания отодвинуться не возникает вообще, а может даже наоборот – придвинуться еще ближе. Переплетя наши пальцы, так, что кольца прижимались друг к другу, мы оба уснули. На людях мы никогда не стремились демонстрировать свою привязанность. Это всегда получалось случайно, и я осознавал, что то-то не так, когда другие начинали обращать на это мое внимание, или когда Гермиона начинала смотреть на меня вопросительно. Все эти мелочи, такие как твоя рука, поддерживающая меня под спину, когда мы вместе куда-то шли, или невинные, на мой взгляд, прикосновения к моим волосам или щеке, или то, как мы свободно общались, вместе шагая по коридорам – это все вызывало у других шок. А еще ты начал встречать меня с квиддичного поля после тренировок или матчей, демонстрируя таким образом Фриссону, что я под твоей защитой. Заодно убеждался, что мне не причинили вред, и поздравлял меня с победой в своей собственной саркастической манере, явно давая понять, что все еще хочешь, чтобы Слизерин выиграл Кубок. Никогда бы ни подумал, что доживу до того дня, когда ты снимешь баллы с Малфоя за насмешки надо мной. Дожил. В личной же жизни мы все более свободно чувствовали себя рядом друг с другом. И, да, наши отношения были пропитаны нежностью. Первый раз, когда мы обнялись просто так. Впервые я чмокнут тебя в щеку (ты тогда доверил мне проверку работа третьего курса, после этого я краснел еще несколько часов, но в тот момент этот порыв казался таким естественным). Первый раз мы спали лицом друг к другу, и я обнимал тебя так же, как и ты меня. Первый раз, когда я сидел на диване, слушая, как ты читаешь мне Шекспира, а в это время моя голова лежала на твоем плече. Первый раз, когда я признался, что с большей радостью проведу время с тобой, чем с Роном и Гермионой. Ты тогда был занят проверкой эссе, чтобы освободить время на рождественские каникулы, и сказал, что я могу пойти и поискать неприятностей на свой зад вместе с друзьями. А я ответил, что хочу остаться здесь. И на твой вопрос – почему, я не стал искать глупых причин, вроде «там холодно», не стал говорить, что они с радостью проведут время и вдвоем, что они сейчас во всю увлечены друг другом. Я просто сказал правду: - Мне больше нравится твоя компания, Северус. На это ты просто кивнул и вручил мне стопку эссе четвероклассником и перо. Конечно, на этой неделе я проводил время и с друзьями, но совсем не столько, как раньше. Да они, собственно, и не заметили этого, они как раз в это время были полностью погружены в собственные отношения, и им нравилось быть вместе, так же, как мне – с тобой. В сочельник появился Сириус. Он прибыл как раз в тот момент, когда ты читал мне вслух, а я уютно устроился в твоих объятиях. На стук в дверь я со вздохом поднялся и впустил в гостиную Сириуса, принесшего уличный холод, отчего я задрожал. Ты поднялся и подал мне свитер, потом помог его надеть, словно это было самым обычным делом. Собственно, для нас это так и было. Но не для Сириуса, который удивленно таращился на то, как ты заботливо поправил мне волосы, а потом молча сел обратно на диван, даже не удостоив крестного ни единого едкого комментария. Естественно, я поприветствовал его крепким объятием и чашкой чая, и то и другое он принял с радостью. Ты в наш разговор не вмешивался, но книгу отложил, чтобы мы могли попозже продолжить читать вместе. Я не мог (да и права такого у меня не было) просить тебя вести себя с ним приветливее, и все равно, не смотря на вторжение в твое – наше – личное пространство, ты приложил усилие, чтобы подавить враждебность. Сириус не мог этого не заметить. Как и понять, что это ты делаешь только для меня. Наверное, поэтому и сам крестный старался вести себя прилично. От чая ты сначала отказался, но уловив аромат трав и имбиря – ты сам научил меня его готовить – отпил глоток прямо из моей чашки. Выглядело это совершенно обыденно. Я делал глоток, ставил чашку на стол, ты брал ее и тоже делал глоток. Хотя, может, ты таким образом дразнил Сириуса. Тот рычал на тебя, а потом снова поворачивался ко мне и продолжал забрасывать вопросами, желая как можно больше выяснить о нашей «ситуации». Потребовалось время и все мое умение убеждать, но в итоге он все же признал, что мы – духовные партнеры, и что, проведя рядом больше месяца, мы просто не могли не стать ближе друг другу, и что между нами есть определенная связь, даже если не считать, что мы женаты. Конечно же, он не был от этого в восторге, но это и не удивительно – главным образом он не был в восторге от тебя. Когда ближе к полуночи он ушел, ты уже отправился в постель. По-моему, он так и не понял, что в гостиной была только одна дверь в спальню, а когда ты ушел туда, он ведь не мог не заметить, что там только одна кровать. Той ночью мы впервые признали, что между нами есть еще и физическое влечение. Когда мы укладывались спать, я задел ногой твой твердый член и вскинул голову, глядя тебе в лицо, ты в свою очередь внимательно смотрел на меня, пытаясь хоть что-то понять по моему лицу. Я неуверенно улыбнулся, но не отодвинулся, тогда ты сильнее прижался бедрами ко мне, глянул, как тонкая ткань пижамы обрисовывает мою собственную плоть, а потом подвинулся ближе и поцеловал меня в щеку. Я широко улыбнулся, чувствуя себя в полном порядке. А рождественским утром случилось еще кое-что из категории «в первый раз» – первый поцелуй. Наш первый настоящий поцелуй. Проснулся я как обычно, обвивая тебя руками и ногами, практически не возбужденный, но в отличном настроении. Ты, судя по всему, чувствовал себя так же, должно быть подействовал рождественский дух. Ты пробежался пальцами по моим волосам, и я пробормотал: «Веселого Рождества, Сев». И ты снова подарил мне одну из своих редких улыбок, а я улыбнулся тебе в ответ, подвигаясь ближе. Ты поглаживал меня по руке, словно что-то обдумывал. А потом посмотрел на меня, и наши взгляды встретились. Все произошло инстинктивно. Просто я подался вперед, ты наклонился ко мне, и мы встретились где-то посередине. Твои теплые губы коснулись моих легким дружеским поцелуем. Я закрыл глаза и зарылся пальцами тебе в волосы, ты принялся перебирать мои. Мы лежали рядом, кажется, даже боясь дышать, и просто наслаждались тишиной и друг другом, пока не зазвонил будильник, предупреждая, что скоро завтрак. Как преподаватель, ты должен был присутствовать на завтраке в Большом Зале, а мне просто хотелось этот день провести рядом с тобой, ведь раньше у меня никогда не было семейного Рождества. Мы нехотя поднялись и принялись одеваться, кажется, никто из нас уже и не помнит, когда мы перестали стесняться друг друга. Ты, как всегда, облачился в черное, но позволил мне приколоть тебе на мантию маленькую веточку омелы, выглядело празднично, но не глупо, хоть ты и пытался спорить. Я же, как гриффиндорец и наполовину слизеринец, не мог упустить случая, чтобы не нарядиться в одежду обоих моих домов. Я надел легкую зеленую мантию, которая, как ты утверждал, шла к моим глазам, а сверху теплую – красную. Подарки было решено открывать, когда вернемся с завтрака. Перед тем, как покинуть комнату, мы еще раз легко, по-дружески, поцеловались. Думаю, тогда я и понял, что люблю тебя. Я тогда обнял тебя за плечи, а ты, вместо того, чтобы позволить мне тянуться к тебе на цыпочках, наклонился ко мне. Это было совершенно и так… правильно. Твои руки на моих бедрах, мои – обнимают тебя за шею. Потом я положил голову тебе на плечо, а ты гладил меня по спине, прижимая ближе к себе, и мы просто стояли рядом. Взяв меня за руку, ты вел меня по коридорам к Залу, а когда мы оказались у двери, ты остановился, наклонился ко мне и прошептал в самое ухо: - Я люблю тебя, Гарри. Наверное, я выглядел ужасно глупо с открытым от удивления ртом, потому что ты тихо рассмеялся. А я боролся с подступающими слезами счастья, обнял тебя и так же шепотом ответил: - Я тоже люблю тебя, Сев. Ты чуть наклонился и поцеловал меня в лоб, а затем шагнул вперед, ведя меня за собой. В Большой Зал мы вошли как обычно, ты поддерживал меня рукой под спину, и мы ничем не выдавали тех эмоций, которые продемонстрировали минуту назад в коридоре. В школе на каникулы остались только пятеро студентов – я, Рон, Гермиона, равенкловец-первогодка Тед, и третьекурсник-хаффлпаффец Сэмюэль, поэтому все сидели за одним столом. По очевидным причинам Сириуса за столом не было, зато был Фриссон, который опять не сводил с меня глаз, отслеживая каждое мое движение. Я снова почувствовал себя неуютно. - Замерзли, мистер Снейп? - Нет, просто… Я незаметно кивнул на своего профессора Зелий и ухватился за чашку с чаем. В следующую секунду я почувствовал успокаивающее прикосновение твоей руки к колену, и мне сразу стало лучше. Безотчетно прижав свою ногу к твоей, я взялся за завтрак, попутно рассказывая Рону и Гермионе, что еще не успел открыть их подарки, но жду этого момента с нетерпением. Видимо, друзья чувствовали, что происходит между нами, потому что никто из них не заикнулся о том, чтобы придти и помочь мне открывать подарки, как это обычно делает Рон. Я сам позвал их придти к нам после обеда, когда у нас будет Сириус. Знал, что ты не будешь против, так как заранее спросил тебя об этом, и ты сказал, что если для меня это важно, то никаких возражений нет. Дамблдор не оставил без внимания твою веточку омелы, и пока я тихо хихикал, остальные пялились на меня, явно гадая, как мне удалось заставить тебя сделать хоть что-то праздничное, даже Гермиона. После завтрака мы вернулись к себе, чтобы открыть подарки. Ты купил мне книгу сонетов Шекспира, чернильницу с красными чернилами, новое перо и красивый снежный шар. Снег в нем кружился внутри и сверкал. Его не надо было переворачивать, как маггловский, а достаточно было дотронуться палочкой. В центре стояла маленькая копия Хогвартса, а на нем была прикреплена табличка, на которой было написано «Дом Гарри». В наш первый разговор я упомянул, что считаю Хогвартс своим домом, а ты запомнил. Глаза у меня сразу же стали влажными, и ты сказал, что они сияют. Мы снова поцеловались. После моего первого поцелуя – нашего поцелуя – мы, кажется, просто не прекращали целоваться. А потом ты взмахнул палочкой, и по комнате полилась тихая музыка. Пришлось долго тереть глаза кулаками, чтобы не разреветься по-настоящему, но ты только смеялся и говорил, что я «слишком эмоциональный и готов реветь по любому поводу». А я купил тебе два романа твоего любимого автора, которых у тебя не было. Помню, как однажды мы вместе были в библиотеке, и ты спрашивал мадам Пинс про них. Тогда же я заказал через нее эти книги, когда она узнала, для кого я их покупаю, то долго смеялась. Еще я купил тебе коробку шоколада, я же знаю, что ты на самом деле сладкоежка (вообще-то, ты, наверное, единственный, кто согласен есть лимонные дольки Дамблдора), а так же показал тебе заклинание, которое выучил на Защите от Темных Искусств. Мы тогда проходили драгоценные камни, и нам показали, как накладывать на них защитные чары, которые работали, если подарить камень человеку, о котором ты беспокоишься. Я сделал для тебя кулон – черный нефрит на таком же черном кожаном шнурке, камень был подвешен на простую серебряную скобку. В нефрите был маленький дефект, царапинка, напоминающая букву S. Ты принял подарок с благодарностью, и на этот раз наш поцелуй стал глубже. Твой язык пробежался по моим губам, и я встретил его собственным. Не прекращая поцелуя, я устроился удобнее в твоих объятиях и позволил тебе научить меня тому, что не знал, запоминая твои движения, проверяя их на тебе же, и ощущения от поцелуя стали во сто крат лучше. Ты тяжело дышал, позволяя мне исследовать твой рот, и сам с жаром отвечал на поцелуй. Наконец, вспомнив об остальных не распакованных подарках, мы остановились. Я получил так же кучу полезных вещей (таких как – упаковка конфет, шоколада и мармелада), но больше всего мне была дорога (почти как твои подарки) фотография моего отца, державшего меня маленького на коленях. Тут отец поднялся, и в кадре появился Ремус. Эта фотография вместе со снежным шаром заняла место у меня на столе. Они там стоят и по сей день. ТВС...
МариХуанна: Мне очень понравилось! Жду проду!!!
Львенок: Охх, это так мило.. Я даже не знаю, как выразить свои чувства... Так нравится читать про их духовную связь. И отношение Северуса к Гарри просто изумительно.. Такой теплый, милый фик! Спасибо, Leta, за перевод, буду с нетерпением ждать продолжения!
Sieglinde: Какой очаровательный и нежный фик. Спасибо большое за перевод!
Regar: Какой Рон молодец Мне очень понравилось, как отношения Снейпов шокировали окружающих))))))))))) Особенно веточка омелы))) Спасибо вам, Leta
Krilatay bestiy: Очаровательная история. Я прям умилилась. Целующиеся Снева с Гарри - это что-то. Только вот я надеюсь, что это еще не конец? А то как-то нелогично все заканчивается...
Gabriella: Очень романтично, но шапка пугает:драма-ангст? Хэ запланировал, не скажете? *плиз*...А то на рождественнские каникулы как раз чего-то такое и хочется- милого и пушистого...
Leta: МариХуанна прода в процессе беттинга Львенок пишет: буду с нетерпением ждать продолжения! будет скоро )) Sieglinde, вам спасибо )) Regar пишет: Какой Рон молодец да, Рон знал, как ошибаться Krilatay bestiy, ествественно, это не конец. Там же стоит ТВС, так что продолжение следует )) Gabriella пишет: Хэ запланировал, не скажете? *плиз*...А то на рождественнские каникулы как раз чего-то такое и хочется- милого и пушистого... я бы сказала, что это флаффи-ангст, все утонили в розовых сполях и погребли под ними Снейпа ))) ХЭ запланирован, не переживайте это же подарочный перевод.
Tinuviel-f: История действительно замечательная и перевод великолепный. Gabriella, меня тоже пугает шапка. Либо кто-то умрёт при родах, либо... не буду строить предположения.
Dana: Чукча-читатель построил чум поближе к фанфику. Ждёт. ;)
Mavka\: Весьма! А вот продолжение... хотелось бы, конечно, узнать что дальше. Несколько настораживает факт интуитивной неприязни Гарри к новому учителю-зельевару. Особенно зная редкостную "удачливость" Дамблдора в подборе преподавательского состава...
oxapa: Ну наконец-то Рон сделал что-нить стоящее!!! А то чаще всего это делает Невилл со своими взрывами))) Духовно связаные половинки - это хорошо, но пока никто не отменял сексуальнуюю ориентацию, я понимаю притирка, узнать друг друга лучше и прочая-прочая-прочая, но это не обязательно приведет к интимным отношениям... Работа очень хорошая, ждем-с продолжения.
Kirrsten: все утонили в розовых сполях и погребли под ними Снейпа ))) какое шикарное определение. Рада, что ты и здесь выкладываешь.
Крыша Мира: Как же я отвыкла от таких тёплых, спокойных, размеренных фиков. Впервые на моей памяти Рональд Уизли сделал нечто полезное обществу. ))) апд: Ох, только заметила, что здесь и Mpreg присутствует. Чудесно, просто чудесно. )))
Белая ласточка: Очень интересное и соблазнительное начало! А обещанный мпрег меня просто заводит Очень надеюсь и жду, что продолжение появится очень скоро И ещё, пожалуйста, скажите кто-нибудь, в "Author's Notes" примерно о чём говорится? А то понимаю всего несколько слов, но слово "death" в первом предложении меня очень настораживает
Gecata: Какое чудо! Мило, нежно, так трепетно, глубоко и светло! Я в восторге!
oxapa: Leta пишет: Впервые я чмокнут тебя в щеку (ты тогда доверил мне проверку работа третьего курса, после этого я краснел еще несколько часов Помоему тут чмокнул
Sieglinde: Белая ласточка пишет: И ещё, пожалуйста, скажите кто-нибудь, в "Author's Notes" примерно о чём говорится? А то понимаю всего несколько слов, но слово "death" в первом предложении меня очень настораживает А/Н можно рассматривать как спойлер, так что под катом. А/Н: Да, сюжет надоел всем до смерти. Да, написано до ОФ. Да, это один из моих самых первых и самых наивных фиков. Судя по всему, довольно непонятный из-за неожиданного перехода повествования от первого к третьему лицу. Все равно стоит прочитать? Надеюсь. Упоминается планируемый нон-кон/изнасилование.
Nagini: Leta Солнце, какое чудо ты выбрала для перевода)) С трудом удержалась, чтобы не полезть искать оригинал) Облюбовала эту грядочку и жду)))
полная версия страницы