Форум » Фики с другими пейрингами - слэш/джен/гет » Немыслимые мысли, ГП/ДМ, PG-13, романс, перевод, глава 18 от 28.06.10 (закончен) » Ответить
Немыслимые мысли, ГП/ДМ, PG-13, романс, перевод, глава 18 от 28.06.10 (закончен)
Candice: Название: Немыслимые мысли В оригинале: Unthinkable Thoughts Автор: Aidan Lynch Переводчик: Candice Ссылка на оригинал: fanfiction.net - Unthinkable_Thoughts Рейтинг: PG-13 Пейринг: ГП/ДМ Размер: макси, 18 глав Жанр: Романс Дисклеймер: продолжаю перевод не своего фанфика не про своих героев добровольно и бесплатно, дабы порадовать читательницу, пожелавшую увидеть окончание замерзшего/брошеного перевода. Саммари: Гарри и Драко связывают настоящие чувства. Разрешение на перевод: отправлено, в т.ч предыдущему переводчику Предупреждение: выкладка начинается с 10-й главы. Предыдущие главы читать на Ferret Kingdom Тема 1 (главы 10 - 13, начало 14) Тема 2 (главы 14-16, начало 17)
Ответов - 28, стр:
1 2 All
Candice: Он сидел, зажмурив глаза, всхлипывающий, испуганный, потерянный, и пытался не думать об отце, но лицо Малфоя-старшего по-прежнему преследовало его. Его переполняли впечатления от книги. Когда слезы пошли на убыль, в голову полезли ужасные мысли, одна другой хуже. На улице потемнело, захолодало; давно пробило восемь вечера, а на нем одна только легкая мантия, в которой он явился в кабинет Дамблдора. Нестихающий унылый дождь вымочил его до нитки и выстудил до костей, но он ничего не замечал. В мыслях оставалось место лишь для одного. И ему было нестерпимо об этом думать. Но, как часто бывает, когда приходится иметь дело с чем-то весьма неприглядным, избегать проблемы – значит, только все ухудшить. Мысли не уйдут, так просто не уйдут. Драко вглядывался в темную воду озера, осаждаемый размышлениями, которые не отпускали его, которые тянули его к чему-то неизбежному и… немыслимому. Книга была свадебным подарком от Дамблдора. Естественно, директор только предполагал, сколько счастья могла принести книга, и что, в целом, это было за счастье. Но сейчас в чистых, невинных счастливых картинках Драко не мог разглядеть ничего хорошего; содержание предыдущей части лишь еще отвратительнее контрастировало с последней страницей. Чертова последняя страница. Если б только в книге было одной страницей меньше! Если б только ее не открыли в тот день! Если бы… если бы… Если б только не пришлось разбираться мне самому! Это епархия Рона – он лучший друг Гарри; или Гермионы – она всегда знала, как справиться с трудностями; или Дамблдора – он видел общую картину, он бы точно нашел способ; или Макгонагалл – она глава факультета Гарри, и, разумеется, это ее обязанность; или, может, Хагрида – он знал Джеймса и Лили, он бы как пить дать возмутился, что Драко вмешивается в это дело; или, возможно, мистера и миссис Уизли – они по-родительски мудры и, в конце концов, чуть ли не усыновили Гарри; или Сириус. Да! Бесспорно, улаживать такие дела обязан крестный отец Гарри. Я мог утром отправить ему сову, в отчаянии размышлял Драко. Дамблдор мог отдать ему книгу. Все-таки Сириус был лучшим другом Джеймса и Лили; а я их даже не знал. Я здесь ни при чем. Одному Мерлину известно, с чего Дамблдор решил, что я могу разобраться с этой книгой… Эта книга… поруганный дар, который изначально предназначен приносить радость. Радость, которой Гарри никогда не хватало. Как хотелось Драко посмотреть на лицо Гарри, когда он увидел книгу. Он бы прыгал от восторга! Он бы сошел с ума! Пока не увидел бы… не увидел бы… НЕТ! Пожалуйста, нет! Черт бы побрал эту книгу… эту книгу… В эту книгу вложил свои силы сам Дамблдор; благодаря ему книга обрела неповторимое волшебство. Но ее вопиюще осквернили, и теперь в ней изображена и гибель родителей Гарри. Нет! Не просто изображена! Правдивые сцены, правдивые события, правдивые страдания и боль! Правдивые. Полные, без сокращений. О, Мерлин, смерть родителей Гарри! Родителей! Родителей Гарри! Их гибель! Драко чуть ли не с пеленок знал историю Мальчика-Который-Выжил, и история эта преподносилась – по мере взросления Гарри, ведь страшная ночь уходила все дальше в прошлое – как счастливая: большинство обитателей Магического мира считали Гарри героем, он завоевал титул чемпиона Тремудрого Турнира, он стал самым молодым и лучшим Ловцом за столетие, он был всенародной гордостью и радостью, и воплощал надежду на новую эру. Но проклятая книга ткнула Драко физиономией в истину, бесцеремонно и грубо, словно ударом под дых. Разумеется, Гарри – это Мальчик-Который-Выжил; но еще он Осиротевший Сын Убитых Родителей. Этот факт тоже был известен, однако внимание на него обращали немногие. Гарри, конечно, обращал, и Сириус, и Дамблдор, и кое-кто еще; но большинство предпочитало правду попроще, полегче, отлакированную. Сегодня Драко лицезрел боль. На страницах волшебной книги запечатлелась гибель Джеймса и Лили, и покушение на жизнь самого Гарри. Что может быть хуже, чем убийство родителей? Ответ: получить живую картину убийства. Насовсем. В семейном альбоме. Смотреть на них. Измучить себя. Потерять связь с реальностью. Отравить все будущее счастье постоянным напоминанием ужасной правды. Ох, Гарри! Ты этого не заслужил! Книга будет вечно стоять у тебя на полке, дразнить тебя, преследовать тебя, служить мрачным подарком в память о родителях, которых ты не знал, очагом тьмы на твоем жизненном пути со следами трагедии. Эта рана будет годами гнить внутри тебя и никогда не заживет. Ты не позволишь ей зажить. Ты слишком гордый, слишком упрямый, слишком благородный. И я не смогу тебе помочь, потому что ты будешь смотреть на меня, а видеть моего отца… Моего отца, который был там в ту ужасную ночь… Моего отца, чье присутствие подтверждает его причастность к их гибели… Моего отца, убийцы. В книге содержалось неопровержимое доказательство его вины. Кто бы что ни утверждал, кто бы что ни думал, Драко, зная об остром интересе отца к Темным Искусствам, несмотря на обстоятельства, слухи и свидетельства, никогда не был абсолютно уверен, что его отец участвовал в набегах последователей Темного Лорда. Возможно, он вычеркнул из памяти. Возможно, не хотел верить. Возможно, он осмеливался гордиться высоким положением отца, не понимая степени злодеяний, которые неизбежно сопровождали подобную карьеру. Он мог приписать их Крэббу и Гойлу. И Панси. Он более или менее допускал, что в них может быть замешан Гарри. Но никогда не допускал, что может иметь к ним отношение сам. Но теперь вот оно. Доказательство. Его отец – убийца. Его отец лгун, вор, заговорщик, интриган, палач, вымогатель, мошенник. Позер. Великий Люциус Малфой. Неприлично богатый, безжалостно умный, до смешного любезный. Но все его достоинства, таланты и привилегии были призваны скрыть правду: убийца магглов, убийца магов. Какие еще сведения о его отце содержала книга? На сколько еще отвратительных преступлений она указывает? Черт бы побрал моего отца! Черт бы его побрал! Зачем? Почему? Когда он заполучил все, что можно пожелать, когда мог купить весь мир? Зачем? Драко плакал от огорчения, от стыда, от гневного возмущения. Ледяные струи проливного дождя стегали его в темноте, холодили до костей, но не могли смыть пятно преступлений главы семьи Малфоев. Гарри… ох, Гарри… как мы переживем эту книгу, ночь убийства твоих родителей, участие моего отца?.. Мой отец украл эту книгу. И НЕ уничтожил. Он сохранил ее. Драко все больше впадал в отчаяние. Его лихорадило, Драко не поспевал за потоком мыслей. Наверное, он хранил эту книгу как страшный сувенир. Трофей. Омерзительный подарок из рейда. Мозг раздирало на части, и сцена нарисовалась сама собой. Здравствуй, дорогая, сегодня я ходил Годрикову Лощину и захватил вот эту книжечку. Правда, очаровательная? Взгляни, какие забавные человечки, как веселятся на пикнике! А потом книгу положили в особое отделение библиотеки: в остекленный кабинет со сложным замком, вместе с чрезвычайно ценными и редкими книгами. Драко не думал, что отца беспокоило поражение Вольдеморта; возможно, все это ему стало надоедать. Ему плевать на всех. На меня, на мою мать, с чего ему к Вольдеморту относиться иначе? По его виду не скажешь, что он обезумел горя, как другие Упивающиеся. Драко представил, как отец, уже потом, просматривает книгу, равнодушно вспоминая день нападения, день, когда он участвовал в убийстве, день, когда малыш Поттер оказался настырным и живучим, день, когда Темный Лорд, увы, проиграл и был обречен на скитание в бестелесной оболочке. И однажды отец решил показать леденящий душу сувенир маленькому Драко: Привет, сынок. Проходи, садись ко мне на колени. Сегодня я прочту тебе особенную книгу, потому что есть книги, в которых записаны не просто слова. В них записаны воспоминания… Воспоминания, которые, без сомнения, принадлежали Гарри. Воспоминания, которые помогли бы ему узнать родителей. Несмотря на содержание, Драко подспудно ощущал – книга для Гарри имела огромное значение. Его мутило от мысли, что он видел книгу чаще, чем сам Гарри, который даже не подозревал о ее существовании. О Гарри! Может ли любовь, порожденная Багровым облаком или чем-то другим, оказаться сильнее? Если я никогда тебя не разлюблю, означает ли это, что мне нельзя признаваться? Может ли мое раскаяние искупить грехи моего отца? Драко понимал, что загнан в угол. Его отец тянул в одну сторону, Гарри в другую. И тут среди гонки ошалевших мыслей замаячила одна и потеснила остальные. Выбор. Дилемма. Тупик, за которым не видно ни зги. Решение, важнее которого ему принимать не доводилось. Уничтожить книгу: жить с вечным позором, поддерживать фальшивое достоинство пролившего кровь отца, лишить Гарри страшного наследства. Показать книгу: бояться потерять Гарри навсегда, погубить своего отца, заставить Гарри пройти через ад. Неожиданно до Драко дошло, что он мерзнет под дождем. Дрожа как осиновый лист, он, уставился на чернильно-черное озеро. Есть еще один выход. Одна секунда безумной храбрости, и он навсегда освободится от проблемы. Вроде бы логично. И пугающе. Он вымок до нитки и промерз до костей. Он с трудом поднялся и направился к краю скалы. Пропитавшаяся водой одежда отяжелела, светлые волосы липли к лицу. Драко встал, пошатываясь, на обрыве, от ледяной воды внизу его отделяло не больше фута. Неутихающему дождю было все равно, что собирается сделать Драко. Время остановилось. ТРУС! прокричал в голове отцовский голос. ЧТО ТЫ ТВОРИШЬ? ТЫ СТАВИШЬ ЕГО СЧАСТЬЕ ПРЕВЫШЕ МОЕГО? ПРЕВЫШЕ СВОЕГО?! Драко хныкнул. Пожалуйста, уйди, пожалуйста! ТРУС! НЕУЖЕЛИ ЗА НЕГО СТОИТ УМЕРЕТЬ? ТОГДА УМРИ! УМРИ! – ПОШЕЛ НА ХРЕН, ОТЕЦ! – заорал Драко сквозь ветер и дождь. – ПОШЕЛ НА ХРЕН! Я НЕ МОГУ РЕШИТЬ! ПОШЛО НА ХРЕН, ГРЕБАНОЕ БАГРОВОЕ ОБЛАКО! И ТЫ, ГАРРИ! Черт, что же я делаю? Он Малфой. Малфои не кричат. Малфои не кидаются в озера. У Малфоев нет этических дилемм. Малфои не ставят других превыше себя. Никто не стоит, чтобы за него умирать. Ему не нужен Гарри; ему не нужен отец. Почему я должен портить себе из-за этого жизнь? Багровое облако можно обойти. Я могу от него уйти. И забить на книгу. Кого волнует, где она? Меня черта с два. – Драко! Собрав остатки сил, он снова глянул на воду и попытался осмеять собственную глупость. Неужели он бы и впрямь сиганул? – Драко! Никто никем настолько не дорожит. Чтобы пойти на смерть. На его чувства повлияло Багровое облако. Настоящий он так себя не ведет. Определенно. – Драко! Драко, пожалуйста! Отзовись! Но если кто-то и имел для него столь огромное значение, то только Гарри. Гарри. Гарри. Стоило подумать о Гарри, вспышка бунта угасла. – Драко! Гарри. Гарри, которому известно о его чувствах. Гарри, которого он любил. Гарри, за которого не жаль отдать жизнь. – ДРАКО! Гарри. Гарри, который в эту минуту подхватил на руки его безвольное измученное оледеневшее тело, который умолял его не молчать, чье присутствие окружало любовью, которой недоставало у отца. – Драко, пожалуйста, скажи что-нибудь! В чем дело? Что стряслось? Гарри. Гарри, которого он не заслуживал. Гарри, который во время проливного дождя снял свою мантию, чтобы его согреть. Гарри, который где-то нашел силы поднять Драко на руки и дотащить его до замка. – Драко! Гарри. Гарри, чье тепло нахлынуло так, что перекрыло дождь. Гарри, который его обнял. Гарри, который всегда будет его обнимать. Гарри. *********************
Shippo: спасибо за скорость :)) я думала что все переживательное осталось посередине, а тут напоследок цельная драма! ну бум надеяться что Гарри его утешит :) и вернет веру в себя. А Альбус тоже жук - совсем не подумал какой это может быть удар для Драко - подарить ТАКОЕ своей половине!!! А с себя эту ответственность снял! Я прямо разочаровалась тут в нем .. ну осталось совсем чуток :) очень жду :) Candice еще раз огромное спасибо за вашу работу :)
Candice: Shippo да, я тоже офигела, когда Альбус переложил решение на Драко Но все будет хорошо
фыутлшо: Candice ну хде ж 18 главаааааа(((
Candice: фыутлшо опосля выкладки "Пока не доказано" в соседнем разделе займусь последней главой (самой не терпится)
Candice: 18 глава. Большие надежды В кабинете Дамблдора там и сям мигали сотни фонарей, но трое профессоров, собравшихся в утро Сочельника, вряд ли замечали роскошные и изысканные украшения. В окружении мрачных лиц директор принялся подводить итоги. – События достигли критической точки, – заговорил он. – И ради сохранения статуса-кво в пределах замка я ограничил доставку сообщений извне для всех оставшихся здесь студентов. Впрочем, подарки я пропустил, а завтра днем появится и недостающая корреспонденция. Хвала Небесам, с конца семестра я запретил доставлять сюда «Ежедневный Пророк». Думаю, его отсутствие заметила только мисс Грейнджер. Он кинул взгляд на заголовок последнего выпуска перед двухдневным рождественским перерывом: ФАДЖ СМЕЩЕН С ДОЛЖНОСТИ. НАПАДЕНИЯ УЧАСТИЛИСЬ Дамблдор пробежался взглядом по колонкам и кратко изложил детали для коллег. Люциус Малфой вынудил Фаджа сложить полномочия в связи с некомпетентностью и “неохотно принял” должность Действующего Министра, пока не подыщут замену. Макгонагалл фыркнула. Дамблдор стал ближе к министерскому креслу. Макгонагалл и Снейп вскинули глаза. – Впервые об этом слышу, – задумчиво изрек директор. Еще одно нападение Упивающихся на магглов в центральном Лондоне, у здания, которое Вольдеморт предположительно выбрал своей новой ШТАБ - КВАРТИРОЙ. – На глазах у свидетелей? – усомнилась Макгонагалл. Вчера три члена маггловского кабинета объявлены пропавшими без вести в течение шести часов. Прошлым вечером они вернулись к работе. – По-видимому, их заменили Упивающиеся под Многосущным зельем, – размышлял Снейп. – Думаю, нам стоит придерживаться этой версии, – не стал возражать Дамблдор. Массовая миграция великанов в центральной Европе. За вчерашний и позавчерашний день количество прибывающих в Лондон вейл увеличилось. Рекордное число уличных драк во всех магических поселениях. За прошедшие три дня совершено шесть нападений оборотней, а до полнолуния осталась неделя. Три побега из Азкабана. Игорь Каркарофф решил укрыться в Ирландии. – Будем надеяться, что ему не придет в голову скрываться здесь, – тяжко вздохнула Макгонагалл. Дамблдор пролистнул еще несколько страниц. – Здесь поподробнее, – сказал он, – но все равно о том же. Выберете сегодня время и просмотрите статьи, если хватит духу. Он переложил несколько бумаг у себя на столе и продолжил. – Дела становятся хуже. Два дня назад Артур Уизли прислал сову: угроза прихода Вольдеморта к власти возросла, и Министерство в полном хаосе. Люди пропадают, ведут себя неадекватно, учреждения стали работать кое-как, не хватает специалистов для корректировки памяти магглам, магический карательный отряд выкошен, авроры выбиваются из сил. Моральный дух подорван. Коллеги хранили молчание. – Еще одна сова от Артура сегодня утром. Люциус его уволил. Он покинул Лондон, и вместе с Молли ожидает в Норе моих инструкций. Три дня назад Люциус Малфой прислал письмо с требованием отправить домой Драко, как он писал, в срок до вчерашнего вечера. Он обвиняет меня, что я не передаю почту Драко. Разумеется, он прав. Бриджит Финниган и Эдна Лонгботтом в своих посланиях выражают беспокойство и поддержку. Вчерашняя сова от Арабеллы Фигг подробно описывает розыск дома Дурслей в Суррее. По-видимому, сейчас защита взломана. Вид у Снейпа был бесстрастный и глубокомысленный. Макгонагалл нервно поигрывала чайной чашкой и блюдцем. – Но эти два послания представляют проблему, требующую немедленного решения, – спокойно продолжал Дамблдор. – Перво-наперво, сегодняшняя сова от Квентина Паркинсона. Он в ярости, и утверждает, что так называемые “чары повседневной магической защиты” показали, что в этом семестре Панси подвергли заклятию Забвения. Он не говорит, удалось ли ему восстановить память, но нам известно, что у него свои секреты применения Темных Искусств. И я полагаю, что ему все же удалось, поскольку полчаса назад прилетела еще одна сова, снова от Люциуса Малфоя. Дамблдор взял пергамент и зачитал вслух. Директор. Получив сегодня гневное послание от Квентина Паркинсона, и не дождавшись приезда моего сына в Поместье Малфоев вчера вечером, я делаю вывод, что меня ввели в заблуждение и скрыли истинную причину присутствия Драко в Хогвартсе на время рождественских каникул. Несмотря на увеличившийся груз забот, касающихся моих новых обязанностей действующего Министра Магии, завтра утром я прибуду в Хогвартс, чтобы забрать Драко из школы, где, по моим предположениям, его удерживают насильно. Он не вернется ни к Новому году, ни позднее. Смею напомнить, что директор школы Хогвартс назначается на должность советом попечителей, в котором председательствует Министр Магии, и неисполнение моих пожеланий по данному вопросу чревато вашей отставкой. С уважением, Люциус, Барон Малфой, Министр Магии, Кавалер Ордена Мерлина Первой степени. – Когда это его наградили орденом Мерлина? – сдавленно осведомилась Макгонагалл. – Полагаю, вчера, вторым указом нового правительства, – скривился Снейп. – Сразу после присвоения себе баронского титула. – Да, в самом деле, – задумался Дамблдор. – Ему всегда была свойственна мания величия. Возникла пауза, пока у Макгонагалл и Снейпа происходящее укладывалось в голове. – Я отдал предварительные распоряжения, – голос директора звучал спокойно и ровно. – Запрет на распространение новостей в замке должен оставаться в силе до завтра, пока не закончится Рождественский Обед. Это дает нам возможность задействовать другие меры до того, как мы испортим праздник ученикам. В конце дня здесь появятся Арабелла Фигг, Аластор Грюм, все Уизли, Сириус Блэк и Ремус Люпин. Вместе с остальными сотрудниками и студентами завтра днем мы начнем формировать группу, которая, в конечном счете, будет защищать замок от непрошеных гостей. Хогвартс станет штабом оппозиции правительству Люциуса Малфоя, которое нужно рассматривать как политический фронт для планов Вольдеморта. Когда сегодня вечером все соберутся, я покину пост директора школы Хогвартс при свидетелях, чтобы Люциус не смог меня сместить. Вы, Минерва, станете действующей директрисой, а вы, Северус, – ее заместителем. Хотя должности будут формальны – я сомневаюсь, что мы сможем открыть школу на Новый год. Оба профессора решительно кивнули. – С сегодняшнего вечера и завтра до прибытия Люциуса Малфоя мы будем укреплять замок дополнительными защитными чарами и артефактами. Аластор работал над тем, как скрыть замок и близлежащие земли от всех, кто находится за его пределами, чтобы без нашего согласия ни Люциус, ни кто другой не смог даже найти наше местонахождение. Нам не хватит сил вечно удерживать внешний мир на расстоянии, но мы должны выиграть время на разработку стратегии борьбы и предоставить приют нашим союзникам. Завтра после обеда я отдам студентам удержанную почту и предложу им уехать. Впрочем, Лонгботтомы и Финниганы уже подтвердили, что останутся. Уизли в любом случае будут здесь, Гарри, разумеется, тоже; теперь ему больше некуда идти, когда в доме Дурслей стало небезопасно. Что подводит нас к Гермионе Грейнджер, которая почти наверняка захочет остаться, Дину Томасу, планы которого мне неизвестны, и, конечно, Драко. Мы раскроем ему все карты и предоставим выбор. Если он решит остаться, мы гарантируем ему защиту от отца всеми нашими силами. Если он предпочтет уйти, придется надеяться, что его выбор не убьет Гарри. Мальчики без особых проблем преодолели испытание трехдневной разлукой, но я затрудняюсь сказать, как повлияет на все эта злосчастная книга. Если Драко уйдет, он уйдет. Нам придется забыть о нем и планировать ходы без его участия. А также надеяться, что присутствие близких людей поможет Гарри пережить утрату. Властный твердый голос Дамблдора поселил в душе Снейпа и Макгонагалл надежду. – Тем временем, Рождество, как оно есть, будет продолжаться до завтрашнего обеда. Я не знаю, что будет потом. Но я хочу, чтобы Гарри и Драко хотя бы один год смогли побыть вместе. Студенты пока останутся в неведении, а наши вечерние гости не будут показываться им на глаза. Больше мы ничего не можем сейчас сделать. Счастливого Рождества. Нужно веселиться, пока есть возможность. ******************
Candice: День выдался пасмурный и ветреный. Ученики, оставшиеся в замке, вышли глотнуть свежего воздуха. Рождественский дух коснулся всех гриффиндорцев, исключая Гарри, который ломал голову над вопросом, что довело Драко до ручки в день отъезда. Гарри принес его в замок в гостиную Гриффиндора, снял с него мокрую одежду и завернул в свои одеяла. Потом сидел с ним в объятиях в кресле вблизи огня, а однокашники, ничего толком не зная, ходили вокруг них на цыпочках. Гарри тоже до сих пор не знал, что случилось, потому что Драко молчал как рыба. Молчал весь вечер, а потом Гарри отказался отпускать его на ночь одного в слизеринские подземелья и уснул вместе с ним в кресле у камина. Молчал Драко и на следующий день чуть ли не до обеда. И хотя он, в конце концов, заговорил, он ни разу не упомянул, почему пошел на озеро, что довело его до срыва, и даже не назвал причину вызова к Дамблдору. К Гарри он относился с такой же любовью. Он не злился, не грубил, благодарил за заботу. Но он воздвиг стену, и Гарри ничего не мог поделать, чтобы заставить Драко открыться, пока тот не будет готов, и Гарри, по-прежнему огорченный, оставил все идти своим чередом. Когда они поотстали от компании на зимней прогулке по округе, Гарри остановился и повернулся к спутнику. – Не проходит и минуты, чтобы я не ломал голову, как облегчить твое бремя, – сказал он и отвернулся. Было неловко говорить такие глупости, даже Драко. Драко повернул Гарри лицом к себе. Сам он ничем не выдавал своих мыслей. Затем запечатлел на лбу Гарри поцелуй, не говоря ни слова, но грустя, что в течение дня ему придется разрушить счастье Гарри, и не зная, можно ли откладывать разговор. Они продолжали идти вслед за смеющейся компанией. Драко чуть сильнее сжал руку Гарри. – Квиддич! – завопил заводила-Рон – Игра на метлах, Рон, – просветил Дин. – Знаешь, с бладжерами и снитчем, четыре часа под дождем и т.д. – Да нет же, я говорю, квиддич! – с досадой повторил Рон. – Давайте сыграем! Нас восемь человек, можем сыграть четыре-на-четыре! Все начиналось как спонтанная легкая забава, но к тому времени, когда ребята собрались осуществить задуманное, игра стала восприниматься куда серьезнее. Из кладовки принесли метлы, раздали игрокам – кому свою, кому взаймы; у мадам Хуч взяли набор мячей. Гермиона заставила заколдовать бладжеры так, чтобы они не причиняли вреда. Вместо того, чтобы пойти на стандартное школьное поле за хижиной Хагрида, Джинни и Невилл разметили контурными чарами участок поменьше, ближе к замку, а Драко поднял с земли пару упавших веток и превратил их в одиночные стойки ворот для каждой стороны. Но приготовления на поле не шли ни в какое сравнение с тем, как восемь человек делились на команды. – Один загонщик, один охотник, один ловец и один вратарь на команду, – предложил Невилл. Возражений не последовало. Но предметов для спора хватало. – Так мы играем с одним бладжером или с двумя? – уточнила Джинни. – С одним, – решил Рон. – С двумя, – воспротивилась Гермиона. – Не забывайте, они будут не такими быстрыми. Мы должны справиться с двумя. – Но у нас будет меньше игроков, – сказал Дин. – Смотря как будет действовать каждая команда, – задумался Симус. – Это забота капитанов, – заявил Драко. – Кто будет капитаном? – вопросил Гарри. – Не ты и не Драко, – отрезала Джинни. – Почему нет? – не понял Невилл. – Это ясно как день, – ответила Гермиона. – Мы все хотим играть, а не только смотреть, как летают две самые быстрые метлы. – Я и не спорю, – согласился Драко. – Не хочешь быть капитаном? – переспросил ошеломленный Рон. – Нет. Я только хочу играть в команде Гарри. Гермиона хихикнула. – Неужели? Я требую, чтобы ты повторил это громче, не таким подкупающим голосом. Драко собрался с духом. – Я буду играть на той же стороне, что и Гарри. Ребята засмеялись, и Гарри явно обрадовался. – Я бы тоже хотел играть с тобой, – просиял он. Рон закатил глаза. – Так не пойдет, – объявил он. – Вы двое лучшие игроки. Будет справедливее, если вы разделитесь. – Рон, ты считаешь меня хорошим игроком? – ухмыльнулся Драко, и у Гарри потеплело на душе. Так-то лучше; Драко почти улыбнулся. Он едва не пожалел, что Драко не назвал Рона “Уизли”. – Ну, – залившийся легким румянцем Рон пошел на попятную, – так считают в школе, не знаю почему… – Ох, ради всех святых! – вскричал Симус. – Мы так никогда не начнем! Пусть играют вместе, если хотят; это всего лишь игра. Как насчет того, чтобы Гарри и Драко играли в одной команде, но ни капитаном, ни ловцом? – В таком случае преимущество будет скомпенсировано, – решил Невилл. – Итак, парочки, если захотят, могут играть вместе, – продолжал Дин. – Гермиона, хочешь играть на стороне Рона? Девушка рассмеялась. – Господи, нет. Если это подразумевает, что мы будем выглядеть до тошноты умильно, как эти двое, – подавив смешок, она указала на Гарри и Драко. Рон искренне удивился. – Ладно, похоже, я играю против Гермионы. – Придумал! – со смехом воскликнул Симус. – Рон будет капитаном в команде, где буду я, Дин и Нев. Герми возглавит другую команду с Джинни, Гарри и Драко. Капитаны распределят позиции внутри команд. Все сходится. – Почему сходится? – спросила Джинни. Симус озорно усмехнулся. – «Мальчишки» против «Девчонок», разумеется! – провозгласил он, и остальные покатились со смеху. – Верно, Финниган, достань мне юбку, – фыркнул Драко. – Увидим, кто здесь чертовы девчонки! Шесть метел закружились вокруг Рона и Гермионы, которые встали в центре самодельного поля и принялись вынимать и зачаровывать мячи. Выпущенный снитч мелькнул и скрылся из виду. Бладжерам сделали скорость помедленней. Рон взял в руки квоффл. – Играем честно? – спросил он Гермиону, как полагалось по этикету. – Да ни за что, – улыбнулась та, как только Рон подбросил мяч вверх. В мгновение ока в Сочельник в небе перед замком началась неразбериха. О ранее оговоренных позициях все позабыли, а игроки не сводили глаз с квоффла, уворачиваясь от зачарованных бладжеров. Команды забили друг другу по три гола, и со счетом «тридцать-тридцать» дух соперничества устремился вверх. – Дин! Чем ты занимаешься? – кричал Рон. – Мы с парнями играем, а ты там дурака валяешь! – Я создаю положение вне игры! – отозвался довольный Дин. – Ты маггловский остолопище! – взревел Симус. – Это же квиддич, а не футбол! Здесь нет правила вне игры! – Воспользуйтесь их слабостью! – отдала Гермиона приказ своей команде. – Раз плюнуть, – протянул Драко, ловко поймал пас от Джинни и понесся под метлой Рона. – Гарри! Гарри поймал квоффл, умело поднырнул, чтобы уклониться от бладжера, и бросил мяч Гермионе точно мимо левого уха Дина. – Неплохо! – воскликнула Джинни. Гермиона рванула поверх толпы спорящих мальчишек с квоффлом в руках. Джинни в качестве подстраховки от нее не отставала. – Атас! – завопил Рон. – У нас ворота открыты! Невилл, назначенный вратарем, попытался развернуться на сто восемьдесят градусов и угнаться за Джинни. Во время преследования он ударил «Молнию», и Гарри потерял равновесие. К ним спикировала девятая метла. – Что это за матч?! Кошмар! – заорала мадам Хуч. – Вам нужен судья! Лонгботтом, это либо грубая игра, либо намеренное нарушение. В любом случае, "Девочки" бьют пенальти! – МЫ НЕ ДЕВЧОНКИ! – хором закричали смеющиеся Гарри и Драко, ощущая связь, которая за несколько дней успела ослабнуть. С другого конца поля Гермиона беспрепятственно забила гол, и они с Джинни востороженно заулюлюкали. – ГЕРМИОНА ВЫВОДИТ КОМАНДУ ВПЕРЕД!– проревел магически усиленный голос Хагрида, который стоял на боковой линии вместе с другими преподавателями. – "ДЕВОЧКАМ" СОРОК-ТРИДЦАТЬ! – СКОЛЬКО РАЗ ПОВТ… – заорал во всю глотку Драко, хохоча так, что ему пришлось обнять Гарри, чтобы не свалиться. Но его оборвал резкий свисток мадам Хуч. – Мисс Грейнджер, оставайтесь на месте! – выкрикнула мадам Хуч. – Нужно бить пенальти! Кто у вас вратарь? – Я вратарь! – хором закричали Рон, Дин и Симус, прожигая взглядом Невилла. – Три вратаря? Весьма необычно; но в таком случае глупее матча в Хогвартсе не проводилось, – изрекла мадам Хуч. – Прекрасно, стройтесь в линию! Гермиона, как капитан, взяла квоффл и предстала перед тремя соперниками. Драко небрежно отбил битой оба бладжера, чтобы не мешали. – Давай, Герми! – крикнула Джинни. Гермиона ринулась в атаку на трех мальчишек и кинула квоффл по низу. Соперники налетели на мяч, сталкиваясь головами, руками и ногами, но им удалось лишь не помешать ему пролететь в ворота. – Хороший бросок, Герми! – подбодрил Гарри. – Заметь, против тебя выставили троих! – ПЕНАЛЬТИ ОТБИТО! – послышался голос Хагрида. – А ЕСЛИ Б НЕТ – ОТ БЫЛА БЫ СТЫДОБИЩА! – Хагрид, пожалуйста! – укорила профессор Макгонагалл. – А я-то грешила на Джордана! Теперь игроков ничто не могло остановить. В течение двадцати минут разгорелась битва, пока счет не достиг «девяносто-семьдесят» в пользу «Мальчишек». Голы, в основном, забивались благодаря не искусной игре, а пенальти. – Вперед! – кричала Гермиона, ведя в бой свой отряд. Она перехватила пас между Симусом и Дином, послала бладжер в Невилла и бросила мяч Джинни. Разволновавшаяся Джинни швырнула его за пределы столпившихся игроков. Гарри и Драко тут же за ним погнались. – Думаешь, у твоей «Молнии» хватит скорости, а, Гарри? – ухмыльнулся Драко, пока они мчались бок о бок. – «Молния» все равно обгоняет «Нимбус», Драко, – безапелляционно заявил Гарри, пихаясь коленками с Драко во время преследования квоффла. Гарри думал о другой «Молнии», завернутой в бумагу и дожидающейся в Башне, «Молнии», которую Драко получит на следующий день. – По крайней мере, сегодня возьму мяч раньше тебя. Как обычно. В обоих взыграл дух соперничества, как будто поединок решал все; словно они во время настоящего матча гнались за снитчем. С усмешкой переглянувшись, они резко поднажали и погнали метлы на максимальной скорости. Последний раз мы играем на разнокалиберных метлах, думал Гарри. Послезавтра мы узнаем, кто на самом деле лучший. Он припустил «Молнию» вслед за Драко, взбудораженный внезапной вспышкой адреналина. Последний раз мне представился шанс его обыграть, думал Драко. Послезавтра… послезавтра будет не до квиддича. Он погнал свой «Нимбус» быстрее. Однажды, лишь однажды я обставлю Гарри Поттера… Внезапно Гарри отстал и пропустил вперед Драко, чтобы тот поймал квоффл. Что я делаю? Зачем я соревнуюсь с Драко? Разве победа так важна? Драко мучился от тяжелых раздумий несколько дней, а у меня в голове только дурацкая гонка? Ах, чтоб тебя! мысленно взвыл Драко. С чего он решил строить из себя джентльмена? У меня один-единственный шанс хоть чуть-чуть ощутить вкус победы на квиддичном поле, а он отбирает его у меня мановением руки? Драко тоже снизил скорость. – Да ладно, ты первый поймаешь, – сказал Гарри. Что это за победа, если я обойду Драко лишь потому, что его что-то тяготит, и он не может втянуться в игру? – Нет, все нормально, ты дотянешься, – возразил Драко. Что это за победа, если я обойду Гарри только из-за его чувства справедливости, особенно, если завтра я собираюсь… собираюсь… Он не успел додумать, потому что квоффл ни с того ни с сего изменил направление и понесся им под ноги. Драко и Гарри удивленно переглянулись и потом вспомнили ограничивающие чары Джинни и Невилла. И рассмеялись. – Какого рожна вы затеяли? – возмутилась Гермиона. Она поймала мяч, ловко прыгнувший ей в руки. – Вы в одной команде или как?! Оба ощутили, что дух соперничества так или иначе пошел на убыль, и посмеялись от души. – ВЫ ДВОЕ, НЕ ОТВЛЕКАЙТЕСЬ ОТ МАТЧА! СРАЖАЙТЕСЬ ДО ПОБЕДНОГО, А ИНАЧЕ ПЕНЯЙТЕ НА СЕБЯ! – взревела Гермиона. – ЭТО ПРИКАЗ! Драко и Гарри усмехнулись и вернулись к игре. – Хорошо летаешь, – в сторону заметил Драко. – Ты и сам неплох, – признался Гарри. – Поработай на досуге над поворотами. – Ты тоже обрати внимание на торможение. – ДЖИННИ! – резко выкрикнула Гермиона. Снитч. Он набирал высоту, летя над Гермионой и остальными. Джинни вмиг его углядела и помчалась за ним во весь опор. Четверо мальчишек рванули за ней. Гермиона с удивительным упорством летела прямо навстречу Джинни; снитч мелькал между ними на полпути. Гарри и Драко за пределами поля с изумлением и интересом следили за игрой. – Что ж, один из них его поймает, – заметил Драко. – Представь себе. Квиддичный матч, где мы оба участвуем, и ни один из нас не ловит снитч, – размышлял Гарри. Джинни нелегко было держаться впереди соперников. Они создавали помехи ее метле, пытаясь затормозить ее. – ФИННИГАН! – окриком предупредила мадам Хуч. – Симус! – удивленно воскликнул Рон. – Я думал, она твоя девушка! Джинни, не обращая внимания на мальчишеские пререкания, потянулась как могла, так что до юркого мячика оставалось лишь несколько дюймов. Еще чуть-чуть… Но внезапно из-под нее выбили метлу, и девушка выбыла из игры. – ТАК НЕЧЕСТНО! – обиженно закричала она. – ПЕНАЛЬТИ! – завопила мадам Хуч. Но в эту самую секунду Гермиона взметнувшейся рукой схватила снитч и принялась накручивать виражи вокруг мальчишек – ДА! – победно воскликнула она. – СЧЕТ ДВЕСТИ ДВАДЦАТЬ-ДЕВЯНОСТО, ВЫИГРЫВАЮТ "ДЕВОЧКИ"! – проревел Хагрид. – МЫ НЕ ДЕВЧОНКИ! **************************
Candice: Молли и Артур Уизли сидели в кабинете Дамблдора и пытались во всех деталях представить масштабность и серьезность ситуации, в которой они оказались. Новости не радовали ничуть; но и не огорчали. Среди собравшихся витало чувство, что уроки, вынесенные из предыдущей попытки переворота в магическом мире, когда Вольдеморт планировал захватить власть, сейчас будут как нельзя кстати. Кроме того, Артур подготовил список, насчитывающий едва ли не пятьдесят имен из числа служащих Министерства и других людей, которых считал неподкупными и очевидными союзниками. Сформировался некий план действий, и его возможности всех воодушевили. Они учредят Министерство в изгнании. За пределами Лондона. В Хогвартсе. Размышления Артура о недавних событиях стали отправной точкой обсуждения. На сей раз перехватить инициативу первыми. Не дожидаясь, пока наши друзья и коллеги исчезнут, обратятся против нас или погибнут, заранее вывести их за пределы влияния Вольдеморта. Заложить надежный центр оппозиции, базу для авроров, где их не бросят, поставить карательный отряд в самый центр действий. Хогвартс неприступен, он самое безопасное место в Англии. На сей раз все пойдет по-другому. Мы будем готовы. Вольдеморт не сможет убрать нас по одиночке; ему придется иметь дело с объединенными силами. С Дамблдором во главе. Тогда магический мир убедится, что есть надежда. Что она действительно есть. Круглый кабинет гудел от разговоров и планов. Наступил вечер холодного дождливого пасмурного Сочельника, но гости потянулись вскоре после студенческого квиддичного матча, и теперь, несмотря на мрачные новости извне, забрезжил луч надежды. Фред и Джордж Уизли огляделись. Уловки, шутки, розыгрыши, – сейчас все привычные забавы казались не к месту. Братья понимали, что присутствуют на встрече, можно сказать, исторической важности, и только потому, что родители утром, ничего не объясняя, объявили, что уезжают в Хогвартс и забирают всю семью. В том числе и близнецов, и "чтобы пикнуть не смели, а не то жестоко поплатятся". Поэтому большую часть времени Фред и Джордж сидели тихо как мыши; кое-кто из сотрудников даже обеспокоился, не заболели ли они. Перси и Билл чувствовали себя как дома; и оба включили свою отменную проницательность и наблюдательность. Чарли, как было сказано, в настоящее время активно преодолевал обширную сеть каминов по всей Европе. Среди гостей была и Арабелла Фигг, старушка со странностями; близнецы не знали, с какого боку к ней подходить. Привередливая в одном – например, в вопросе размещения полдюжины взятых с собой кошек, – и здравомыслящая в другом. Затаившиеся в углу Аластор Грюм и Снейп обсуждали защиту. И Блэк! Да-да, сам Сириус Блэк, серийный убийца и беглый преступник присутствовал здесь, и никто из собравшихся не собирался его ловить. Он беседовал с их матерью и профессором Макгонагалл. Отец выбрал в собеседники Ремуса Люпина. Хуч, Помфри, Спраут, Флитвик, Хагрид, – этих преподавателей близнецы не забыли. На их глазах разворачивалось полноценное секретное движение. В последующие дни прибудут еще коллеги отца, а также верные друзья Дамблдора. Это было потрясающе. В воздухе царило предвкушение. Надежда. И, в конце концов, дух Сочельника. Сириус отошел от их матери к Дамблдору. Близнецы уловили краем уха отрывок их разговора. – Да, – полушепотом сказал Сириус. – Драко мне написал. Он собирается отдать ее на Рождество, завтра утром. – Да будет так. Надо подождать, – ответил Дамблдор. Фред и Джордж озадаченно переглянулись. Но от размышлений их отвлек новоприбывший. – Чарли! – обрадовалась мать. Близнецы довольно ухмыльнулись. Парни Уизли собрались все вместе! Вопреки дурным обстоятельствам, каникулы могли пройти неплохо. Дамблдор тоже был рад, но он помнил про сегодняшний Сочельник. Поскольку прибыли все, кого ждали, он тайком позаботился о напитках. Близнецы смотрели на него, наливая себе пунша, а директор на них. Он улыбнулся и опять отошел в уголок к их родителям. Фреду и Джорджу было не слышно, о чем говорили взрослые, но они не очень-то огорчались. Почерпнутой информации хватило бы лет на десять. – Молли, Артур, вы должны знать еще кое-что, – начал Дамблдор. – Это касается Гарри. – Что с ним? – переполошилась Молли. – Рон несколько раз писал, что он болел в этом семестре; я места себе не находила. – С ним все в порядке, даю слово. Он здоров, и с каждым днем прибавляет сил. Но… Чета Уизли с тревогой смотрела на директора. Дамблдор вертел в руках стеклянным шариком. – Неужели?.. – начал было Артур. – Да, – подтвердил Дамблдор. – Страсто Сферус. Молли, Артур, большую часть семестра над Хогвартсом нависало Багровое облако. – Ах, какое чудо! – воскликнула Молли. – И кто же счастливчики? – Гарри. – И?.. – медленно переспросил Артур. Дамблдор кашлянул. – Драко Малфой. Молли запнулась. – Сын Люциуса Малфоя? – Да. Боюсь, из-за Облака им стало хуже, потому что они оба отказались принять его значение. Они с огромным трудом поняли, что Облако само по себе не причина, а следствие уже существующего явления. В частности Гарри перенес опасный приступ болезни. Но он выздоровел, и они оба честно признали свои чувства. Некоторое время назад они увлеклись друг другом, как вы, когда учились в школе. Вид у Артура был ошарашенный, а Молли алела румянцем. – Сын Люциуса Малфоя? – повторила она. – МАЛФОЙ? И Гарри… счастлив? – Молли, Артур, уверяю вас, что Драко Малфой сделан из другого теста, нежели его отец. Попытайтесь не судить о нем за глаза. – Но… – продолжала Молли, – вы уверены? Достоин ли он Гарри? – Возможно, он единственный, кто достоин. – А вы уверены, что это не обман, и Гарри по-настоящему счастлив? – подчеркнул Артур. – И даже больше. Но ему потребовалось немало времени. Прошедший семестр тяжело ему дался. Молли испустила глубокий вздох и покачала головой, по-прежнему не в силах поверить ушам своим. – Магические способности сколько-нибудь увеличились? – спросил Артур, немного успокоившись. – Уверяю, да. В отдельных случаях необычайно. Молли и Артур пошаркали ногами, глянув искоса друг на друга. – Конечно, вы оба понимаете, что данное обстоятельство непредвиденно осложняет наши планы, – негромко заметил Дамблдор. – Я бы сказал, да, – согласился Артур. – Люциус, должно быть, в бешенстве. – Люциус не знает. Кроме того, Драко неизвестно, что его отец стал Действующим Министром, и к тому же завтра явится сюда, чтобы его забрать. Предстоящая встреча, если она состоится, будет сопряжена с проблемами с обеих сторон. – Люциус Малфой будет здесь завтра? – ахнул Артур. – Да. Поэтому необходимо держать эту встречу в полной секретности. Я только надеюсь, что, когда он уедет, Драко останется здесь. – Если Гарри и этот мальчик связаны Багровым облаком, они не смогут разлучиться, – сказала Молли. – Нам это известно. – Именно. Но Люциус напорист; к тому же я точно не знаю, насколько распространяется его влияние на сына. Тем не менее, Драко, скорее всего, примет решение до прибытия Люциуса. Между мальчиками остался последний непроговоренный вопрос, последняя критическая проблема. Она должна решиться до завтрашнего обеда. Прежде, чем Драко вообще узнает, что отец собирается забрать его из школы, он узнает, где его будущее. – Но… – начал Артур, – …если появляется Облако, обычно никто и ничто не может встать между влюбленными. – Обычно. – Так, вы говорите, что это последнее "осложнение" настолько серьезно, чтобы даже предполагать вариант раздельного проживания? – Может быть, я не знаю. Но знаю, что оно чрезвычайно важно. Если они преодолеют это препятствие, то Драко, вероятно, окончательно и бесповоротно пойдет против отца. Если не справятся, Драко вполне может подумать, что отчуждение между ним и Гарри слишком велико и непреодолимо, и что его отъезд с отцом все равно ничего не изменит. Учитывая, чей он сын, вы понимаете, что пребывание Драко в замке дало бы нам значительное преимущество. Боюсь, все сводится к одному: благодаря силе, полученной от Драко, Гарри становится достойным противником Вольдеморту, но что будет с Гарри, если Драко уедет, а Облако воспротивится, и магия Гарри ослабнет и станет нестабильной… в общем, ничего не могу сказать. – Но это ужасно! Мы все поставлены под удар! – вскричала Молли. – Неужели не в наших силах удержать равновесие? – Нет. В замке восемь студентов, которые понятия не имеют, что происходит за стенами Хогвартса. Они готовятся отпраздновать Рождество, мирное и счастливое, чтобы, когда Гарри и Драко будут готовы обсудить оставшуюся проблему, они опирались только на свои собственные чувства; я не хочу, чтобы новости из внешнего мира или давление третьих лиц вносили дополнительные сложности. Я и так достаточно вмешивался в жизнь этих мальчиков; я уже предпринимал авантюры, от которых у вас бы волосы встали дыбом. Не считая Облака, этот вопрос либо свяжет их, либо разлучит, и поэтому они должны решить его наедине. Мы будем ждать, будем надеяться. Теперь, Молли, прошу, выпей еще гоголя-моголя. ****************************
Candice: Гарри ничуть не сомневался, что днем Драко слегка позабыл про боль. Победа в квиддиче, к которой, по словам Драко, они с Гарри имели весьма слабое отношение, породила массу тем для разговоров и смеха на весь вечер, и аура печали, окружавшая Драко с первого дня каникул, вроде бы чуть-чуть рассеялась. Может, потому что Драко развеселила плохо скрываемая досада Рона из-за проигрыша Девчонкам, или потому что в Гриффиндорской Башне царила атмосфера предвкушения вечернего пиршества, в котором они все примут участие, или просто потому, что днем Драко одарил своего партнера редкими улыбками – улыбками, от которых у Гарри внутри все трепетало, и вспоминалось время, проведенное в Больничном крыле. И Гарри почему-то ощущал, что Драко скоро признается, что его столько времени мучило. С тех пор, как Гарри отыскал Драко на озере, минуло больше половины недели, и до Сочельника, до квиддичного матча прошли они безрадостно. Каждую ночь Драко спал в кресле в гриффиндорской гостиной, не желая возвращаться в Дом Слизерина, не желая делить постель с Гарри в одной из пустующих спален в Башне. Он предпочитал часами созерцать чарующий танец огня в большом камине. Он ни разу не просил Гарри держаться подальше, но редко когда прикасался к нему так, чтобы Гарри мог понять его однозначно. Огорчение, охватившее его, когда он нашел Драко на озере, сейчас, разумеется, поутихло, но тревога за любимого человека неустанно терзала Гарри.: – Пожалуйста, позволь мне помочь, – шептал порой Гарри у огня, прерывая молчание. – Драко, любимый, я страшно волнуюсь, может, я могу что-то сделать, – и каждый раз на его слова Драко отвечал искренней благодарностью, но ничего не говорил, а его грустные серебристые глаза взирали на Гарри с любовью, но не облегчением. Драко тянулся к Гарри, поглаживал его по плечу, по волосам, или целовал его руку, шею или макушку, но не губы, целовал без намека на чувственность, которая могла бы стать прелюдией плотской любви. Затем они вновь замолкали, и Драко невидящим взором вглядывался в огонь. Внешнее впечатление ничем не выдавало его внутреннюю печаль, отчаяние и сожаление. Их разделяла пара дюймов. И миллион миль. И сейчас, после их победы в квиддиче они опять сидели у камина. В глазах Драко впервые появились слабые отблески радости, а Гарри преклонил голову к нему на колени. Глухая тишина, окружавшая их раньше, сменилась веселой суматохой; остальные готовились к праздничному ужину. Стол на восемь персон посреди гостиной, накрытый Добби с гордостью и тщанием, искрился золотом, серебром и хрусталем; мягкий свет огня, свечей и ламп создавал атмосферу безмолвного волшебства, которая навевала счастливые воспоминания о минувшем Рождестве. На втором столе сбоку теснились бутылки со сливочным пивом – Рождественским подарком от Дамблдора – а также кувшины и графины с лимонадом и тыквенным соком. Рон и Джинни украсили ель волшебными сосульками и мигающими фонариками. Они ненадолго отвлеклись от общего веселья и говорили о родителях и братьях, счастливых и грустных семейных застольях. Симус взял на себя роль бармена и старательно, до скрипа, полировал бокалы белым полотенцем, Дин и Невилл развешивали гирлянды на потолке, а Гермиона, сидя в кресле, регулировала симметричность их расположения. Постепенно дух празднества передался и Драко. Он наклонился и что-то зашептал Гарри на ухо. Гриффиндорцы ничего не расслышали, но сдавленный смешок Гарри, прозвучавший настолько неожиданно, что Симус чуть не выронил бокал, дал выход молчаливому ожиданию, и оно забило ключом. Рон и Гермиона облегченно переглянулись. Симус проворно раздал бутылки со сливочным пивом, и собравшиеся в очередной раз принялись вспоминать основные события матча, особенно момент, когда Гермиона перехватила у Рона квоффл и легко обыграла Симуса и Дина, выяснявших, у чьей метлы прутья гибче. Гарри и Драко с удовольствием слушали, молча улыбаясь друг другу. В Гарри зажглась робкая надежда, что кризис прошел, а Драко все сильнее укреплялся в своем решении, что они с Гарри должны провести хотя бы одну незабываемую праздничную ночь, хотя бы одну незабываемую ночь друг с другом, хотя бы еще одну незабываемую ночь, чтобы хватило на всю оставшуюся жизнь. Болтовня становилась все громче; Гарри с Драко неторопливо поднялись с кресла, и дружелюбие гриффиндорцев мягко окутало их. Гарри с восторгом наблюдал, как в глазах Драко начали зажигаться прежние искорки, в то время как сам Драко, с кем бы ни разговаривал, то и дело бросал взгляд в сторону Гарри. Сливочное пиво разогнало кровь, аппетит, дремавший с обеда, разыгрался не на шутку, и Драко невольно потянуло к столу. На ближайшем месте красовалась пергаментная карточка с именем «Д.Л. Малфой», написанным витиеватым аккуратным почерком. Драко знал, что так пишет Рон, когда хочет выразить в письме извинения или вежливость. Большие часы в углу пробили восемь, и Драко провел рукой по спинке стула. – Стой! – взвизгнула Гермиона, и Драко, как ужаленный, отдернул руку от стула. Все гриффиндорцы, за исключением Гарри, смотрели на него, старательно пряча улыбку и напуская на себя чрезвычайно серьезный вид. Гарри пребывал в замешательстве. – Кхм, – начал Рон. Отовсюду послышались смешки. – Как секретарь этого заседания, я, Рональд Уизли, настоящим вызываю Вас, Драко Люциус Малфой, на Трибунал Льва. Председательствовать будет Ее Честь Судья Гермиона Луиза Грейнджер. Прошу занять места. Словно по сценарию – который, как потом предположил Гарри, почти наверняка придумали и отрепетировали – Джинни, Невилл, Симус и Дин поставили четыре кресла в ряд и уселись с одной стороны гостиной. С другой стороны Рон отвел один стул для Гарри. («Место для публики», – усмехнулся он.) Таким образом Драко оказался в центре комнаты и стоял перед Гермионой, а та восседала на диванчике за низким столиком. О Господи, думал Гарри. Она даже достала судейский молоток. Рон занял место справа от неё. Джинни хихикала, а Невилл что-то шептал Дину. Гермиона резко постучала молоточком по столу. – Тишина в суде! Все обратились в слух. Драко метнул взгляд искоса на Гарри и чуть улыбнулся. Гарри, пожав плечами, ответил улыбкой. – Вы Драко Люциус Малфой, с факультета Слизерин, из Поместья Малфой? – четким размеренным голосом вопросила Гермиона. – Да, – ответил Драко, сбитый с толку разыгрываемой сценой. Рон кашлянул. – Да, Ваша Честь, – с нажимом повторил Драко. – Мистер Малфой, прежде, чем Вы приступите к ужину в Гриффиндорской Башне, Вы обязаны предстать перед Трибуналом Льва. Вам зададут три вопроса. Степень честности Ваших ответов определят четыре гриффиндорца, собравшиеся здесь в качестве суда присяжных. Вам понятна процедура делопроизводства? – Да, Ваша Честь. – Секретарь! – рявкнула Гермиона. Она передала Рону листок бумаги и книгу. Рон подошел к Драко. – Мистер Малфой, пожалуйста, положите правую руку на книгу и читайте вслух по бумажке. Драко опустил ладонь на «Историю Хогвартса» – личный экземпляр Гермионы – и зачитал: – Настоящим торжественно клянусь говорить правду, всю правду и ничего кроме правды, какой бы щекотливой она ни была. Присяжные рассмеялись, и у Гарри не оставалось сомнения, что они понятия не имели об изменениях в формулировке. Гермиона громко постучала молоточком, и коллегия притихла. – ВОПРОС НОМЕР ОДИН! – пророкотал Рон. Все взгляды обратились на Гермиону. – Когда Вы впервые поняли, что любите Гарри? Все глаза переметнулись к Драко. Драко улыбнулся. – Легко, вашчесть. Это стало ясно через два часа после урока Ухода за магическими существами, во время которого фавну Фаллиусу позволили говорить с Гарри и мной. Я принимал душ. В то время я не обрадовался данному открытию, но с тех пор у меня появилась причина в корне изменить свое отношение к нему. Все-таки Гарри потребовалось еще время, чтобы разобраться. Члены суда присяжных засмеялись, секретарь и судья тоже. Гарри попытался сдержать смущение. Гермиона посмотрела на присяжных, и все четверо единогласно кивнули. – Он говорит правду! – сурово возвестила Гермиона. Гарри зааплодировал, но «судья» одним взглядом и одним резким, как пистолетный выстрел, ударом молотка заставила его замолчать. – ВОПРОС НОМЕР ДВА! – объявил Рон. Все взгляды опять устремились на Гермиону; Джинни хихикала. – Когда Вы впервые поцеловали Гарри? – О-о-о-о! – в один голос протянули довольные присяжные. Сволочи! подумал Гарри, они все подстроили! – Ваша Честь, – заговорил Драко, – где-то после трех часов ночи в розарии в ночь с субботы на воскресенье, когда выпал снег. В день, когда Гарри помирился с секретарем суда, в день, когда я говорил с Вами, Ваша Честь, и Вами, мистер Уизли, вечером в классе на четвертом этаже. Это случилось… – Ты выходил той ночью? – выпалил ошарашенный Рон и уставился на Гарри. – Я думал, я… Гермиона стрельнула в его сторону укоризненным взглядом. Рон покраснел и умолк. – Я первый начал, – продолжал Драко. – Я наклонился к Гарри, а он не отстранился. Я буквально на секунду дотронулся до него губами. Этот момент весьма ясно запечатлелся у меня в памяти. – Ой! – фыркнула Джинни, и в импровизированном зале заседания все деликатно замолчали. Гермиона буравила взглядом подсудимого несколько секунд, затем повернулась к присяжным. Четверо гриффиндорцев кивнули, все разом. – Он говорит правду! – объявила Гермиона. Присутствующие в зале одобрительно загудели. Присяжные склонили головы, совещаясь, а Гермиона и Рон с улыбкой переглянулись. Неуловимо покивали друг другу, и зардевшаяся Гермиона переключилась на лист бумаги перед глазами. – ВОПРОС НОМЕР ТРИ! Прошло немало времени, пока судья справилась с румянцем на щеках и нараспев произнесла: – Когда Вы с Гарри впервые занялись сексом? – У-у-у-у-у-у! – идеальным хором вывела ноту коллегия. Гарри не мог поверить. Он густо покраснел и уперся взглядом в пол, слыша, что начал вещать Драко. – Еще один легкий вопрос, вашчесть, – Драко выдержал паузу и долго созерцал макушку Гарри. Улыбнулся и продолжил:– Вскоре после того, как мы в нашей комнате в Больничном крыле заставили мебель плавать по воздуху, а одежду танцевать. В тот день, когда мы приготовили Варево Восприимчивости. Мы оба не могли прийти в себя от изумления. Потом мы приняли душ вместе перед тем, как Вы, Ваша Честь, и мистер Уизли пришли к нам на ужин. Возможно, тогда у нас был особенно радостный вид. Теперь Вы знаете почему. Драко еще помолчал. От Гарри не укрылось, что Гермиона красноречиво глянула на Рона – мол, говорила же я тебе. Затем Драко добавил: – Эта близость была прекрасна; мой первый раз, и первый раз Гарри. Я никогда его не забуду. Лицо Гарри по цвету сровнялось со свеклой. Вопреки крайнему смущению, Драко широко улыбался, впервые за много дней, возможно, впервые в жизни. Гермиона не сводила с Драко внимательных серьезных глаз, затем повернулась к присяжным. Все как один, кивнули. Гермиона встала и сделала последнее заявление. – Он говорит правду! Присяжные довольно заулюлюкали, а Рон подошел и пожал руку Драко. – Драко Люциус Малфой, – обратилась к нему Гермиона без тени улыбки, – Вы предстали перед Трибуналом Льва и, согласно решению суда присяжных, Ваши ответы признаны правдивыми. Под гром аплодисментов Драко почтительно склонил голову. Он взял Гарри за руку и стянул со стула. – Бе-е-е! – скривился Рон при виде обнявшейся парочки. – Всем отвернуться! – Ой! – воскликнула Джинни. – Мне кажется, или воздух становится красным? Все рассмеялись, и Гарри, чье лицо пылало огнем, сделал усилие и посмотрел в глаза друзьям. Гермиона улыбнулась собравшимся. – Драко, – засмеялась она, – иди садись. Тебе всегда будут рады за нашим столом. ********************
Candice: ******************** В мужской спальне пятого курса Гриффиндора стояла тишина. Драко резко проснулся. Он вцепился в Гарри руками и ногами, рискуя задушить его в объятиях, но не потому, что сердце стучало как бешеное, и одолевала нестерпимая жара. Неужели он всю ночь так держался за Гарри? Драко ослабил объятие, и Гарри немного расслабился, прижался худощавой голой спиной к груди соседа. Драко поцеловал Гарри сзади в шею и, тоскуя по прикосновениям, привлек к себе любимого так, чтобы улечься вместе на одном боку, повторяя контуры тела друг друга с головы до ног. – Гарри, – выдохнул Драко в шею Гарри, где непослушные волосы переставали расти. Теплая грудь Гарри мерно поднималась и опускалась, и Драко немного успокоился. Мысленно он снова и снова возвращался к альбому, который лежал в изножье кровати в зелено-серебристой обертке. Они спали одни: другие гриффиндорцы ушли к девочкам. И когда после длительного воздержания они прошлым вечером впервые оказались в постели Гарри, Драко, в чьих глазах светилась радость, вызванная Трибуналом и праздничной пирушкой, наконец, согласился на близость. Гарри наслаждался его телом, отчего самого Драко не отпускало чувство вины, а зловещая книга, виднеющаяся с краю постели, словно совесть, не давала покоя. Но Гарри, казалось, было необходимо убедиться, что именно для Драко он может пойти на все, что в его объятиях решимость любимого бесследно исчезнет. И всего несколькими часами ранее Гарри так расстарался, что у Драко захватывало дух; как будто Гарри считал, что своей любовью сможет сломать разделяющую их стену, будто Гарри, выказывая в этой самой постели все свое обожание и верность, мог предать забвению книгу, даже не зная о ней. При мысли о том, что должно произойти в этот день, в это Рождество, на Драко, помимо груза вины, наваливалось тревожное отчаяние, к глазам подступали слезы. Он весь горел, но не мог смириться с расставанием; его мутило от неизбежности, но отъезд ничего бы не дал. От близости Гарри неизменно появлялась эрекция, и сейчас, тесно прижавшись к партнеру бедрами, Драко опять возбудился. Он осторожно лизнул краешек уха Гарри. – Гарри, что бы ни случилось, я всегда буду тебя любить, – тихо-тихо, едва слышно шевеля губами, прошептал он, откинулся головой на подушку и крепче прижался к возлюбленному. А спал ли Гарри? Гарри еле заметно развернулся и подался бедрами назад, поближе к твердому члену Драко. Пошевелился ли он во сне, устраиваясь поудобнее, отбросив стеснение, потому что крепкое тело само заново наполнялось животной чувственностью, пробудившейся после недавних ласк? Или Гарри проснулся и, желая доставить удовольствие, предлагал себя еще раз так, что Драко волей-неволей терял волю от восхищения и мыслей о незаслуженном даре? – Гарри, – еще раз шепотом проговорил Драко. – Тебе не нужно больше ничего мне доказывать. Я и так люблю тебя больше всего на свете. Мне достаточно даже просто лежать рядом с тобой... Драко не понял сразу, ответил ли Гарри; он не расслышал его, но его слова отозвались в душе и в теле. – Ш-ш-ш. Главное не просто ты или я. Главное – мы. Драко тихо плакал, и тогда, когда целовал спину и плечи Гарри, и тогда, когда они оба в естественном порыве двигались, как единое целое, на пути к экстазу. ******************** Дамблдор не сомкнул глаз. Он повидался с гостями в отведенных им покоях и всю ночь почти не отходил от Страсто Сферуса и мыслива. Ослепительно сияющий Сферус обжигал руки, и директор не мог отвести от него взгляда, напоминая себе, что как бы ни были безупречны его планы, сколько бы хороших и честных людей он ни собрал в замке, все окажется бесполезным, если два мальчика, которые сейчас спали в Гриффиндорской Башне, не смогут справиться с существованием злосчастного свадебного подарка погибшим родителям Гарри. Бледный рассвет застал шквал с дождем над полями и лесами к востоку от замка, и Дамблдор, глянув мельком в окно, снова рухнул в кресло. Стоит ли помолиться о ниспослании еще чуточки везения в срочном и важном деле? Люциус Малфой появится утром; он думает, что просто возьмет и заберет Драко из школы. Драко либо уйдет с ним, убитый горем, либо бросит вызов и останется с Гарри. Уйдет ли Люциус вместе с сыном, празднуя победу, или отступит, разъяренный непредвиденным поворотом событий – у Дамблдора имелись планы, которые позволяли поддерживать защиту замка в обоих вариантах. Но проблема была не в Люциусе. А в Гарри. Оставалось неясным, какую роль придется играть Гарри в предстоящем сражении с Вольдемортом. Но весть о том, что герой магического мира слаб и уязвим, обернется катастрофой. Люди решат, что все потеряно, и легче всего сдаться без боя. Или будут бороться, но без энтузиазма и твердой веры, оттягивая неизбежную капитуляцию. Дамблдор знал, что вообще-то стойкость Гарри не так уж связана с результатом сражения, кто бы ни победил. Но его слабость могла оказаться роковой. Директор тяжко вздохнул и вновь просмотрел свои бумаги и планы. Занималось утро, и возвращаться в спальню не было никакого смысла. Ученики из Гриффиндорской Башни скоро откроют свои подарки. И тогда все станет ясно. **********************
Candice: Гарри с любопытством смотрел на Драко. В его глазах искрился волнующий восторг от подарка и предвкушение открытия подарка в интимной обстановке, не одеваясь, в компании Драко, когда еще свежо воспоминание о проведенной вместе ночи. – Что это? – вопросил он. – Это подарок, балда. Тебе от меня. Открой. Ни с чем подобным Драко не сталкивался. Подарки в Поместье Малфой вручались Рождественским утром неизменно в огромном количестве. И его удовольствие меркло рядом с восторгом, какой сейчас испытывал Гарри, когда они вдвоем сидели в кровати, каждый со свертком для другого. – Ты уверен? – Конечно, уверен! Я не покупал его, так что сам смотри на упаковку! Гарри взглянул на Драко с абсолютным обожанием и принялся разворачивать пакет, медленно и аккуратно, наслаждаясь каждой секундой, словно процесс разворачивания входил в состав подарка. В конце концов, бумага раскрылась, и внутри ее лежала тщательно сложенная кипа черного шелка. Гарри поднял верхний кусок ткани, и сразу увидел, что всего их два. – Пижама! – восторженно воскликнул он и подскочил на постели, просовывая руки в рубашку и пытаясь попасть ногами в штаны. Впервые Драко открылась истина, что подарки намного приятнее дарить, чем получать. Вопреки другому подарку, который располагался в изножье постели и постоянно напоминал о себе, неподдельная радость Гарри, вызванная комплектом пижамы, была желаннее любой вещи, которую Гарри мог ему преподнести. Драко затопило безрассудное счастье, и, пока он наблюдал за тем, как Гарри красуется перед ним, как отлично сидит на нем пижама, и как она ему нравится, с его лица не сходила улыбка. – Имей в виду, – заметил Гарри с некой робостью, – не так уж часто мы надеваем пижаму!.. – Дружище, – засмеялся Драко, – прелесть шелковой пижамы в том, что ее столь же приятно снимать, как и надевать. Особенно, если кто-то помогает ее снимать. – Что ж, надо будет как-нибудь проверить, – задумался довольный Гарри. Он вернулся в постель к Драко и отдал ему свой подарок, неумело, но старательно завернутый в блестящую красную бумагу и перевязанный множеством лишних лент. – Что это?– спросил Драко. – Открой – узнаешь, – улыбнулся Гарри. Одним молниеносным рывком Драко порвал бумагу и увидел еще один (менее аккуратно сложенный) кусок шелка. Темно-зеленая материя заструилась по пальцам как вода. Оказалось, это рубашка, изящно скроенная, отлично сшитая, и она сидела на нем – когда он облачился в нее – как влитая. Не стеснявшая движений, но и ничуть не мешковатая, ткань прилегала к телу. – Гарри, мне очень нравится. Ни одна рубашка мне и вполовину так не нравилась, – признался Драко, сдерживая подступившие слезы. – Как тебе удалось подобрать размер? – Э-э, ну, Гермиона поклялась, что у нас с тобой один размер. Поэтому мерки сняли с меня, и я подумал, если она тебе не подойдет, по крайней мере, я смогу ее носить! – Что ж, увы тебе, но она мне очень даже подходит. Так что единственный способ для тебя ее заполучить… – …когда я сниму ее с тебя? – рассмеялся Гарри. – В точку. Такая рубашка не сочетается с обвисающими джинсами и старыми свитерами. Я не позволю тебе ее носить, пока ты не обзаведешься приличной одеждой! – Ладно, Драко, ты сам решил, что будешь моим личным закупщиком. После Рождества мы можем попросить у Дамблдора разрешения поехать на день в Лондон, и ты поможешь мне затариться одеждой, как ты говорил. Гарри не шутил. От его улыбки, широкой, радостной, у Драко тут же упало сердце. Скорее всего, Гарри никогда не захочет поехать с ним в Лондон, никогда не наденет пижаму, и будет смотреть на зеленую рубашку Драко с сожалением о выброшенных на ветер деньгах. Из глаз его хлынули слезы. Драко знал: что бы ни случилось, зеленая рубашка останется его самым драгоценным сокровищем. – Драко! Что с тобой? Что я такого сказал? – ахнул Гарри, увидев, как Драко ни с того ни с сего расстроился. Но Драко не отвечал. С тяжелым сердцем, не слушая Гарри, он потянулся к изножью кровати и взял второй подарок. Потом сел напротив Гарри, избегая его взгляда, но уставившись на покрывала с безнадежным отчаянием. Его, нерешительного, жалкого, начала бить дрожь, и того человека, который предстал перед Трибуналом, который пировал с гриффиндорцами, который провел вместе с Гарри великолепную ночь, который одарил его пижамой, и который получил в подарок рубашку, стало совершенно не узнать. Такой Драко сидел у озера. У Гарри сбилось дыхание. Вот оно. Он, наконец, сейчас все расскажет. – Гарри, – сдержанно произнес Драко, усмирив все возможные эмоции, – я расскажу тебе одну историю. И я попрошу тебя лишь об одном. Чтобы ты выслушал ее как никогда внимательно. И в конце я задам тебе вопрос. Только один. Как на Трибунале Змеи, если хочешь. Но ответ, который ты дашь, будет в тысячу раз важнее моих вчерашних ответов. – Драко, не надо, ты меня пугаешь! В чем дело? Просто скажи! – Тише, любовь моя, – выдохнул Драко и приложил палец к губам Гарри, спрашивая себя, сможет ли еще раз прикоснуться к любимому человеку. Тяжело сглотнув, он начал свое повествование.
Candice: – Когда-то давно, жил-был чудо-мальчик, которого очень любили его родители. И родители его были хорошими людьми, и очень известными; такими известными, что их свадьба для многих стала самым счастливым днем, и они получили множество подарков. И пришел к ним на свадьбу великий волшебник. Он подарил молодой паре книгу, не простую, а волшебную, потому что она могла записывать все счастливые события и хранить их на страницах. И молодая пара заполнила книгу воспоминаниями, где они были с маленьким сыном, и с друзьями, где играли в квиддич, устраивали пикники, гуляли в парках и ездили к морю. Драко нервно теребил обернутую книгу, полностью сознавая, что говорит, но не в силах обуздать эмоции, прорывавшиеся в голосе. – Но молодая пара мешали планам злого волшебника, и поэтому он решил их убить. И однажды ночью злой волшебник вместе со своими приспешниками пришел в дом молодой пары. Он убил мужчину, убил женщину и попытался убить чудо-мальчика. Но мальчик был не простым ребенком, и злой волшебник не смог его убить, а вместо этого сам оказался на грани гибели. Одинокая слеза медленно поползла вниз по щеке Драко. Он уставился на кровать и заставил себя продолжать. – И увидев кончину своего господина, его приспешники обезумели. Они разрушили дом молодой пары и бросили чудо-мальчика среди руин. Той ночью к дому примчались двое храбрецов. Один из них, полугигант, верный слуга великого волшебника, подарившего молодой паре волшебную книгу. Другой, на летающем мотоцикле, был крестным отцом мальчика. Он сильно горевал от того, что случилось с его друзьями. И когда мальчика благополучно отправили к тете, ничто больше не напоминало о доме и о том, что в нем было. Вопреки замыслам, руки Драко сами собой потянулись к Гарри. Тот крепко их сжал. – Но у злого волшебника был один сторонник, он был умнее остальных. И пока другие громили дом, он наблюдал. И увидел он волшебную книгу, принадлежавшую молодой паре, взял ее и спрятал. Наверное, он знал, что его господин воскреснет, и с помощью книги можно будет причинить вред чудо-ребенку. Или взял ее, чтобы защитить себя. Или она его заинтересовала. Но все-таки он ее украл. Вот так получилось, что после ужасной трагедии уцелели только два сокровища. Ребенок и книга. Устыдившийся Драко вырвал руки из хватки Гарри и вцепился в книгу. – Шли годы, и чудо-мальчик превратился в красивого юношу. А приспешник злого волшебника все еще хранил волшебную книгу. Время от времени он вынимал ее размышлял, как извлечь из нее пользу. И был у этого приспешника сын, ровесник чудо-мальчика, и учились они в одной школе, и потом эти двое влюбились друг в друга, не зная, что отец одного был причастен к гибели родителей другого. И однажды великий волшебник узнал о книге, узнал, что она все еще существует, и послал за ней своего верного слугу. И великий волшебник обнаружил, что в книге хранится ужасная тайна, и он не знал, что делать. Драко приложил все усилия, чтобы подавить рвущийся из груди всхлип, и продолжал. – И Дамблдор позвал меня, и открыл тайну, хранящуюся в книге, и спросил, как по-моему, насколько сильную боль она причинит тебе, причинит нам обоим. Передо мной встала огромная проблема. Я возненавидел ее и сбежал, сбежал к озеру и долго-долго сидел там, не зная, что делать. Я хотел уберечь тебя от боли, но не знал, как. И ты пришел за мной, увидел, что я вымок до нитки, и принес меня к огню, ухаживал за мной, заставил понять, что я обязан отдать тебе книгу, несмотря на все возможные страдания. Эта книга твоя по праву, отец не может ею владеть, и теперь, Гарри, я хочу вернуть тебе книгу как законному владельцу, как полагается, совершить единственный в жизни благородный поступок, и молиться, что, какую бы боль не причинила тебе книга, ты позволишь мне помочь тебе справиться к ней. Потому что больше всего на свете я хочу, чтобы ты перестал страдать, ведь ты для меня целый мир, целый чертов мир, и словами не выразить и сотой доли того, что я чувствую, того, как сильно я люблю тебя, Гарри. Не осмеливаясь смотреть Гарри в глаза, Драко всучил ему сверток, затем ткнулся лицом в постель и замер в ожидании. Шуршание оберточной бумаги резануло, словно росчерк пера на смертном приговоре. Он слышал, как Гарри медленно-медленно переворачивал каждую страницу. Драко тешил себя надеждой, что с такой скоростью Гарри никогда не доберется до… но нет, какая глупость. Порой слышались вздохи, смех, сдавленные всхлипы. Затем переворачивалась еще одна страница, и еще одна. Сколько же там страниц? Драко не мог вспомнить. О, Боже, вот уже близко. Еще один смешок, еще один вздох. – Привет, пап, – прошептал Гарри. Перевернулась следующая страница. О, Боже, он увидит их в любую минуту… он вот-вот увидит гибель своих родителей… Перелистнулась последняя страница. Драко попытался заслониться от криков. Однажды он слышал их, в кабинете Дамблдора, когда директор вызывал его к себе. Но внутренний голос подсказывал, что надо попытаться перетерпеть их, просто чтобы Гарри не пришлось проходить через этот кошмар в одиночку. Частично вынуждая себя слушать крики Джеймса и Лили, и трескотню Вольдеморта, частично отстранившись, Драко снова вспомнил о директоре. Эту книгу мне отдал сам Дамблдор. Да-да, конечно, он хотел передать ее Гарри через меня… если Дамблдор так думал, значит, я наверняка поступаю правильно… – Только не Гарри! Только не Гарри! – звенел со страницы голос Лили, отдаваясь болью в сердце Драко. Пожалуйста, пожалуйста, пусть окажется, что я поступаю правильно… Наконец, кричать перестали. Наступила долгая тишина. Гарри не произнес ни звука. Затем Гарри закрыл книгу и, к вящему ужасу Драко, снова открыл. Сцена повторялась. Те же крики, те же мольбы, тот же итог. Как у него хватает духу смотреть на это дважды? Но Гарри смотрел, пересматривал страницы. По-прежнему молча, по-прежнему заставляя Драко терзаться. Я поступил правильно, в основном, пылко молился Драко. Правильно… книга не моя, и тем более не моего отца… я сделал свой выбор… я выбрал Гарри, а не убийцу, под маской преданного семьянина… Гарри поймет, должен понять. Пожалуйста, не допусти, чтобы он обвинил меня в грехах моего отца! Он не станет, он любит меня, он отдался мне вчера вечером, это должно что-то значить, пожалуйста, Боже, пожалуйста… Опять стало тихо. И затем – о, ужас – Гарри стал листать книгу в третий раз. Драко не знал, куда деваться от отчаяния. Не отрывая дрожащего лица от подушки, Драко уговаривал себя, что Гарри имеет право смотреть ее хоть сто раз, и Драко дождется до конца. Я сейчас думаю не о себе, правда, так же, как Гарри; я ведь не спрятал ее, не сжег, не умолчал о ней, хотя если бы умолчал,то удержал бы его рядом с собой, но тогда я оказался бы не лучше отца. Гарри должен был ее получить по праву, я поступил как надо, он любит меня, и я молюсь, чтобы наши чувства что-то значили, на мне вины нет, ответственность несет мой отец, отец, которого я теперь ненавижу, презренный убийца, от которого я здесь и сейчас отрекаюсь, Гарри узнает, он поймет разницу… Ведь правда?
Candice: Книга закрылась еще раз, и на сей раз больше не открывалась. Медленно, до судорог в шее, Драко поднял голову. Он едва осмеливался взглянуть на Гарри, но и прятать глаза не мог. Гарри, бледный как призрак, вымотанный, измученный, невидящим взглядом смотрел на Драко, и Драко почувствовал, как на него навалилось все бремя мира. Затем Гарри заговорил. – Что ты хотел спросить? – А?.. – Что ты хотел спросить? Ты сказал, что расскажешь мне историю, а потом задашь вопрос. Какой? Драко заставил себя сесть напротив Гарри, но он избегал смотреть ему в лицо. Уткнувшись взглядом в колени, он собрал последние силы. – Сможешь ли ты меня полюбить? – решился он высказать. – Что, прости? Господи, неужели я должен повторить? – Гм, Гарри, я понимаю, что все не так быстро, но есть ли у меня шанс? Есть ли у нас шанс? Можно ли молиться, чтобы пришло время, когда ты сможешь любить меня, как до сегодняшнего дня? Сможешь ли ты меня полюбить? – Смогу ли я тебя полюбить? – отозвался Гарри, глядя на Драко с недоверием. О нет! Вот как! пронеслась отчаянная мысль. Он не может поверить, что у меня хватает смелости спрашивать! Меня, сына убийцы его родителей, конечно, у меня нет ни единого шанса! Теперь я должен уехать. Увезти свои воспоминания и оставить его страдать. Я должен… – Драко, теперь послушай меня. Я расскажу тебе историю, а потом задам вопрос. А ты слушай внимательно. Договорились? Драко молча кивнул, не улавливая неожиданного хода событий. – Давным-давно жил мальчик по имени Гарри. Он очень любил своих родителей, только не знал, какие они, потому что их убили, когда ему исполнился год. И не знал еще десять лет, потому что его тетя с дядей не сказали о них ни слова правды. И вот однажды Гарри узнал, что он волшебник, и что многим людям известно его имя, и имена его родителей. «Не правда ли, он вылитый отец? Его мать его очень любила, ведь она умерла, чтобы спасти его», – повторяли они, а мальчик Гарри понятия не имел, о чем они твердили. Прошло несколько лет, и однажды Гарри понял, что влюбился в своего заклятого врага, и его мир перевернулся с ног на голову. И все это время он жалел, что не мог спросить совета у матери и отца, ведь они умерли, а все говорили о них только одно: «знаете, его отец прекрасно играл в квиддич». И они не могли помочь Гарри решить его ужасную дилемму. И постепенно Гарри начал понимать, что любовь, которая связала его с врагом, так же сильна, как родительская любовь, которой ему недоставало, и что мальчик уже стал ему не врагом, а семьей. – И потом этот мальчик пришел к Гарри Рождественским утром и отдал ему книгу, где было столько подробностей, знаний и воспоминаний о его родителях, сколько Гарри и не снилось в самых радужных снах. Но эта книга пугала бывшего врага, потому что она свидетельствовала о причастности его отца к убийству родителей Гарри, и мысль о том, что Гарри придется увидеть ужасные события, приводила его в отчаяние. И он был уверен, что Гарри отвергнет его, потому что показать правдивую сцену убийства казалось еще одним предательством в списке трагедий, что народная молва приписывала судьбе Гарри. Но мальчик не понимал одного – что Гарри уже знал, как погибли его родители, и знал о причастности отца мальчика, и знал, как это было. Из-за дементорского холода у Гарри появлялись обрывочные видения гибели его родителей, а теперь ему представился шанс увидеть, раз и навсегда, увидеть все как есть, целиком. – И Гарри увидел, что его родители любили его до самого последнего вздоха. И Гарри увидел, что злой волшебник не выстоял перед силой любви его матери, и она едва не сожгла его дотла. Поэтому Гарри еще больше полюбил мальчика, за храбрость и силу духа, за то, что он доказал Гарри свою верность и благородство, отдав эту книгу Гарри и позволив ему узнать родителей так, как он и не надеялся. И, по правде говоря, Гарри очень обрадовался, потому что в нем зародились большие надежды на дальнейшую совместную жизнь с бывшим врагом, и теперь он точно знал, что мальчик с ним откровенен, и что он любит Гарри, и что он решил поступить правильно, несмотря на то, что считал, что рискует собственным счастьем. Он не пошел на попятную и отдал Гарри книгу, отрекся от своего отца и сделал свой выбор так, что Гарри понял все правильно. Гарри притянул Драко за голову взглянул ему в глаза. – И еще кое-что. Багровое облако о нас ничего не говорит. Потому что оно призвано соединять любящих друг друга людей и не позволять им расставаться, даже если они захотят. Но Драко, отдавая мне эту книгу, ты был готов рискнуть всем, несмотря на боль, которая ожидала бы тебя в разлуке и не отпускала до самого конца. Ты сопротивлялся Облаку, хотя с тех пор, как мы о нем узнали, мы оба оказались перед ним бессильны. Ради благородного дела ты был готов попытаться жить без меня. И это значит, твоя любовь ко мне сильнее, чем желания какого-то дурацкого Облака, которое никто из нас не видел и не понял. Так что ответ на твой вопрос: «смогу ли я тебя полюбить?» я говорю, что ты мог точно также спросить: «как я могу разлюбить тебя?» потому что ты, Драко, раз и навсегда доказал мне, что обладаешь исключительными, замечательными достоинствами, которые, как я надеюсь, ты позволишь мне чтить всю оставшуюся жизнь. По щекам Драко полились слезы. Гарри улыбнулся. – А теперь у меня к тебе есть вопрос. Чем же мне отблагодарить тебя за то, что ты сделал для меня сегодня? И если ты не сможешь дать мне ответ сейчас, я буду искать его сам, пока жив. Драко не мог ответить. Он не мог даже ничего сказать. – Хм, вопрос остался без ответа? – улыбнулся Гарри. – Проглотил язык? Где же твои остроты? Драко, Драко, дружище Драко. Тогда, наверное, мне придется самому решить, как расплатиться с тобой. И у меня, скажу я тебе, уже есть чертовски дельная мысль, с чего начать. Он чмокнул Драко, наклонился и пошарил под кроватью. – Не у одного тебя заготовлено два подарка, хоречек. Теперь утри глаза и посмотри. Драко с изумлением воззрился на вытащенный сверток. – Боже мой! Подарок был завернут не менее старательно, чем рубашка, но его форму нельзя было спутать ни с чем. – Боже мой! – Давай разворачивай, не я ведь его покупал! – Боже мой! Драко торопливо порвал упаковочную бумагу. – Боже мой, Боже мой, Боже мой! Смех Гарри не унимался. – Гарри! Боже мой, Гарри, «МОЛНИЯ»! – И, судя по твоему лицу, стоит каждого потраченного кната. – Гарри! – Да? – Ой, Гарри! – Да? – Гарри! Обещай мне кое-что… – Говори. – Что бы ни случилось, как бы ни было плохо, с чем бы нам ни пришлось сражаться, с какими бы бедами мы ни столкнулись, обещай мне, что мы всегда, всегда будем вместе, потому что… – Драко! Конечно. Другие варианты немыслимы. КОНЕЦ ******************************* A/N: С тех пор, как я начал «НМ», прошло немало времени. Каждый день я погружался в лабиринт отношений Гарри и Драко, изматывающий и чудесный. За это время моя собственная жизнь круто переменилась, и теперь НМ - во многом очень личное творение. Я ставил целью фика рассказать историю о том, как Гарри и Драко полюбили друг друга, а не о том, как они покорили весь мир. Историю сражений с Вольдемортом и улаживание проблем с Люциусом я оставляю другим авторам, сведущим в волшебных мечах и древних заклинаниях. Меня устраивает окончание истории здесь, на этом самом месте. Хотя события явно продолжают развиваться, все запланированные клятвы влюбленных даны, а сами «Немыслимые мысли» теперь подошли к концу. Удачи, Aidy.
Джоанна Мэтчем: Огромное, просто НЕМЫСЛИМОЕ вам спасибо!!!!!!!!!))))
Dianasa: Спасибо
фыутлшо: Candice, наконецто вы созрели))) спасибо гигантское, у вас хороший язык, мне нравится читать ваши переводы, теперь буду ждать проду по Тире)))
Kivi: Спасибо
Sayomina: Когда-то давно я прочитала первые 9 глав "НМ" и с огорчением подумала, что не узнаю, что же дальше... Вы подарили бесценный подарок всем нам. Спасибо... Прекрасный перевод. Столько чувств хороших сейчас в душе - просто буря нежности.
yana: Такой прекрасный перевод! Читала с большим удовольствием! Спасибо вам огромное за проделанную работу!
Candice: Джоанна Мэтчем Dianasa Kivi yana рада, что фанфик понравился Sayomina приятно знать, что фанфика ждет не только "заказчик" фыутлшо да, теперь сосредоточусь на снарри
полная версия страницы